Читать книгу Осколки. Повесть - Алексей Ярославский - Страница 5

Зимние короткие дни стали ещё морознее. На улице, в сугробах вдоль дороги, стояли новогодние ёлки. Они блестели на солнце остатками дождика и мишуры, которой недавно наряжали все комнаты в домах. Не украшены были, наверное, только наш дом и дедушкин – нельзя, когда человек умер.

Я только пошёл в первый класс, а уже столько уроков пропустил. В этот раз на неделю освободили из-за какого-то карантина, погулять бы подольше, да только отец не отпускает.

– Почто голым посреди храма выставили… – очнувшись от размышлений, услышал я ворчание горбатой бабули, несущей в руках красивую, большую – аж до пола – свечу. За бабулей шёл батюшка. Несмотря на холод, пот ручьём стекал с его лица.

– Преподобный отче наш, Серафи-и-ме, моли Бо-о-га о на-а-с… – подхватывал дребезжащий, как упавшая на пол кастрюля, голос пожилой певчей.

Здесь, у этой церкви, я был на похоронах дедушки. Тогда и решили меня крестить, а за это мама пообещала сладкий подарок. Сладости мне достаются редко, поэтому хоть и неловко, что раздели, но потерпеть надо.

Напротив меня стоял большой чан с водой, в который будут меня окунать. Хорошо, что тёплая в нём водичка – дали потрогать, когда наливали.

– Ми-и-ром Господу помо-о-лимся-я-я… – растянутое пение эхом раздаётся до самого потолка.

Я не слушаю, завороженно рассматриваю красиво разрисованные стены: там много людей с крыльями, как на картинках из дедушкиной книги. Есть и простые люди, в таких же одеждах, что и у батюшки; только бороды у них красивее – белые, аккуратные.

А всех выше, в облаке – Боженька. Я сразу понял, что это он. Взгляд его грустный, а руки разведены в стороны, будто хочет он обнять всех, но не идёт никто.

– В слы-ы-шание веры… – священник маленькой кисточкой начал щекотать мне уши и, всего обмазав ею, посадил меня в чан.

И хорошо, а то я уже замерзать начал: на улице мороз, вон все в шубах и куртках стоят.

– Креща-а-ется ра-а-б Бо-о-жий Арте-е-мий.. – непонятные слова кажутся мне страшными. Я закрыл глаза. Что сейчас со мной будет? Молния ударит?

Неожиданно батюшка замолчал.

Последовало изумлённое аханье, я протёр глаза от водяных брызг и увидел, что в церковь зашёл человек. На нём не было ни куртки, ни обуви – только штаны и белая, наспех надетая, рубашка. Волосы его были длинными, спутавшимися.

Шатающейся походкой он прошёл в резные двери, откуда сегодня выходил священник; отодвинул большую золотую книгу на красивом, сочно-зелёном, как летняя трава, столе, и ловко запрыгнул на него.

– Опа! Какой раб?! Божий, говоришь? – услышал я постепенно повышающийся голос. – Рабы есть, а Бога-то нет! Что вы тут, дураки, стоите?! Нет Бога, слышите!

Сгорбленная бабка, которая всё это время стояла рядом со мной, с тяжёлым вздохом села на пол. Начался гул, все перекрикивали друг друга:

– Да он же пьяный!

– Кто-нибудь из алтаря его выведите! Куда, дурак, на престол сел?!

Батюшка поспешно взял меня на руки, обернул в полотенце и передал маме. Быстрыми шагами он пошёл к сумасшедшему и закрыл за собой двери, с которых грустно смотрели на меня нарисованные крылатые люди.