Читать книгу Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование - Алексей Юрьевич Безугольный - Страница 10

В хронологических рамках данного исследования вполне ожидаемо наихудшим образом статистическими источниками обеспечен период Гражданской войны. В это время не то что учет национального состава военнослужащих Красной армии не стоял в числе приоритетов, но даже общий учет численности личного состава и военнообязанного населения значительную часть войны оставался неналаженным. Еще в конце 1919 г., то есть на исходе второго года строительства РККА, в своем специальном приказе Реввоенсовет Республики вынужден был констатировать, что, «несмотря на все усилия центральных органов полевого управления, до сегодняшнего времени не удается собрать в центре сколько-нибудь точных сведений о численном составе действующей армии»[181]. Отчетность в войсках велась неудовлетворительно, по различным учетным формам, без взаимодействия между инстанциями. То же самое относилось к учету военнообязанного населения и военным призывам. Как отмечалось в докладе начальника Мобуправления П.П. Лебедева в Совет Всероглавштаба, «цифровые данные о призывах, произведенных до 1 января 1919 г., обладают весьма малой достоверностью, и пользоваться ими для каких-либо расчетов и выводов надлежит лишь с большой осторожностью»[182]. Однако отчетность и по последующим мобилизациям в силу фронтовой обстановки отличалась неполнотой: «При переходе многих губерний… в руки противника и затем обратно как противником, так и реввоенсоветами советских армий объявлялись мобилизации без всякой системы и статистической отчетности; бывший же в означенных губерниях статистический материал обычно сжигался»[183]. Непрерывные организационные перестройки, сокращения и переподчинения военкоматов только добавляли неразберихи в отчетности.

Поскольку в период Гражданской войны этничность не считалась существенной характеристикой военнослужащих, долгое время она не находила отражения в принятых организационно-учетными органами Наркомата по военным делам (Всероссийской коллегией по организации и управлению Красной армией и сменившим ее в начале мая 1918 г. Всероссийским Главным штабом) формах учета личного состава, рассылавшихся местным органам военного управления для исполнения. Уже в апреле 1918 г. был введен в действие большой комплект документов личного и количественного учета добровольцев Красной армии, подготовленный учетным отделом Всероссийской коллегии[184]. Ни в одной из них не было графы «Национальность». Не появилось ее и в более поздних учетных документах. Например, в учетной карточке военнообязанного (форма № 2), утвержденной приказом РВСР № 1169 от 21 июля 1919 г., из 37 подлежавших заполнению пунктов национальности места не нашлось[185].

В то же время было бы ошибкой считать, что категория национальности была совсем неизвестна советским военно-учетным органам в период Гражданской войны. Например, в форме индивидуального учета «Сведения о красноармейце», разработанной штабом Петроградского военного округа еще в апреле 1918 г., графа «Национальность» стояла четвертым пунктом, сразу после фамилии, имени и отчества военнослужащего[186]. В анкете Всероссийского бюро военных комиссаров, введенной в действие не позднее начала июля 1918 г., сведения о национальности содержались в пятой по счету графе, после фамилии, имени и отчества, семейного положения, возраста и образования[187]. В перерегистрационных картах начальствующего состава в 1920–1921 гг. национальность также отмечалась на одной из первых позиций[188]. Таким образом, можно предположить, что национальность принималась во внимание прежде всего в документах индивидуального учета, где она выступала одним из идентифицирующих признаков при составлении социального портрета гражданина и последующем его профессионально-должностном отборе. В приведенном примере о военных комиссарах речь шла о назначении работников на должности военкомов в различные регионы страны и учет национальности кандидатов здесь был вполне уместен.

Первые военно-учетные руководства, устанавливавшие типовые формы статистического учета военнообязанных и военнослужащих по национальности, относятся только к началу 1920 г. Например, в марте 1920 г. 1-я Красно-Уральская дивизия и 10-я кавалерийская дивизия Приуральского военного округа подали исчерпывающие данные о национальном составе частей по состоянию на 1 марта 1920 г.[189]

В самом конце войны, 12 февраля 1921 г. приказом РВСР № 344 была объявлена «Инструкция о постановке единообразной информационно-статистической отчетности в Красной армии и флоте», которая, несмотря на свое общее наименование, регулировала только отчетность политорганов в области политико-просветительской деятельности в войсках. Прилагаемые к инструкции формы описывали и различные характеристики личного состава. Так, формы № 1 («Сведения о политико-просветительской работе»), № 1а («Общий состав части») и № 2 («Сводка сведений о политработе») предлагали к заполнению небольшой этнический перечень (русские, украинцы, немцы, евреи, татары, латыши, башкиры, поляки)[190]. Перечень интересен тем, что в нем уже отразились бурно протекавшие процессы институализации и выдвижения этносов, которые раньше не выделялись в статистике дореволюционного военного ведомства (евреи, латыши, татары, башкиры) или вовсе не считались существующими (украинцы).

Однако в целом учет войск по национальностям в годы Гражданской войны фактически отсутствовал. Об этническом составе Красной армии можно судить лишь по отрывочным и заведомо неполным (ввиду высокой динамики военных действий) данным. В августе 1920 г. Мобуправление Всероглавштаба попыталось разобраться в этом вопросе и затребовало с мест «подробные сведения о всех вообще бывших мобилизациях инородцев с начала существования национальных военкоматов и до настоящего времени»[191]. Однако даже в конце войны призывы «инородцев» на окраинах страны нередко проводились без ведома центральных органов военного управления и без надлежащего информирования их об этом.

В связи со сказанным особое значение приобретают впервые вводимые в этой книге в научный оборот материалы первой переписи РККА, состоявшейся в августе 1920 г. (рассмотрена ниже), в которой фактически единственный раз за годы Гражданской войны была максимально точно, насколько это позволяли условия войны, отражена этническая структура РККА.

Организационно в период Гражданской войны сбор и анализ статистического материала был сосредоточен в упомянутом Центральном военно-статистическом отделе Управления делами Реввоенсовета Республики, а также в мобилизационном отделе (с октября 1918 г. – управлении) Всероссийского Главного штаба. Методическое руководство крупными статистическим обследованиями Красной армии (например, переписью РККА 1920 г.) осуществляло гражданское ведомство – Центральное статистическое управление.

После окончания Гражданской войны военно-статистические работы продолжались под методическим руководством ЦСУ. Для координации деятельности статистиков и Наркомвоенмора было создано Объединенное бюро военной статистики, в состав которого вошли представители обоих ведомств[192]. В работах по военной статистике между НКВМ и ЦСУ было определено, что ЦСУ охватывало военно-статистические аспекты, затрагивавшие все население страны, а в Наркомате по военными и морским делам был сосредоточен круг вопросов войсковой статистики, имевший своим предметом изучение только армии как общественного организма[193]. В эти годы были разработаны ведомости социально-демографического учета личного состава РККА, статистика чрезвычайных происшествий, потерь на фронтах, личные карты призывников, на основе которых осуществлялось изучение призывного контингента и т. д.

В 1922 г. был сформирован юридическо-статистический отдел, в марте 1924 г. переформированный в отчетно-статистический отдел в составе созданного в 1924 г. Управления РККА. В октябре 1924 г. отдел был объединен с юридическим отделом в юридическо-статистический отдел на правах управления (при нем – бюро потерь в войнах 1914–1917 и 1918–1920 гг.). 26 января 1925 г. Управление РККА было реорганизовано в Главное управление РККА. В этом же году юридическо-статистический отдел был развернут в Центральное статистическое управление Главного управления РККА, вскоре переформированное в Управление по военному законодательству и статистике[194]. В июне 1927 г. в связи с общим сокращением центрального аппарата вооруженных сил управление было преобразовано в Бюро статистики Управления устройства и службы войск Главного управления РККА, которое в 1930 г. переименовано в Отдел статистики Главного управления РККА. В 1933 г. Отдел статистики переименовывается в Отдел учета Главного управления РККА и ведет учет списочной численности и демографический учет личного состава.

В декабре 1937 г. Отдел учета преобразуется в 4-й отдел (учета и статистики) в составе сменившего Главное управление РККА Административно-мобилизационного управления (АМУ) РККА. Отдел собирал и разрабатывал учетные данные по штатной и списочной численности личного состава, его социально-демографическим характеристикам; обеспечивал народного комиссара обороны и центральные управления НКО сводными статистическими данными; осуществлял руководство и контроль за постановкой учета и отчетности в РККА; непосредственно организовывал переписи и другие учетные работы; вел учет состояния дисциплины и чрезвычайных происшествий, а также расчет потребности продфуражных пайков[195]. В декабре 1939 г. отдел возвращается в состав Главного управления (одновременно с ликвидацией АМУ). 3 августа 1940 г. отдел был расформирован.

Перед Великой Отечественной войной учет штатной и списочной численности Красной армии, а также ведение демографического учета в Красной армии были возложены на 8-й отдел (учета и статистики) Организационно-штатного управления Генштаба. 1 сентября 1942 г. отдел переименовывается в 8-й отдел (учета численности Красной армии) Организационно-учетного управления Генерального штаба, а 1 сентября 1943 г. Организационно-учетное управление было включено в состав Главного организационного управления Генерального штаба. В таком виде отдел просуществовал до марта 1946 г., когда на его базе было сформировано Управление учета и контроля за численностью и укомплектованием ВС Главного организационного управления Генштаба, которому, кроме учета численности, поручалось вести контроль за укомплектованием войск и демобилизацией[196].

Далеко не все перечисленные военно-статистические органы стали впоследствии фондообразователями, что затрудняет поиск нужных материалов в архивах. Чаще их делопроизводство передавалось и продолжалось поглощавшей их структурой.

Кроме профильных учетно-статистических органов, учет личного состава и военнообязанного населения производили в рамках своих интересов и многие другие центральные и местные органы военного управления (Главное управление кадров Красной армии, Главное управление военно-учебных заведений Красной армии, Политуправление РККА, Главное управление формирования и укомплектования войск Красной армии, окружные и фронтовые штабы, военкоматы и т. д.), о которых сказано ниже.

Статистические данные по национальному составу Красной армии за исследуемый период представлены в пяти типах источников:

во-первых, данные переписей РККА 1920, 1923, 1926, 1937, 1939 гг. (РГВА. Ф. 54, 40442; ЦАМО. Ф. 7, документальные публикации);

во-вторых, сводные альбомы социально-демографических характеристик личного состава Красной армии, выявленные автором данного исследования за период с 1926 по 1945 г. Альбомы готовились в единственном экземпляре для наркома обороны и имели высший гриф секретности. За составление были ответственны статистические подразделения ГУ/АМУ РККА, а затем их правопреемник – 8-й отдел Организационно-учетного управления Генерального штаба РККА (ЦАМО. Ф. 7);

в-третьих, материалы о состоянии мобилизационных ресурсов, ходе и итогах призывов на военную службу (плановых и мобилизационных) Всероглавштаба, ГУ РККА, АМУ РККА, ГШ КА, Мобилизационно-планового управления РККА, Главупраформа КА, Главного политуправления РККА (РГВА. Ф. 4, 7, 9, 11, 33994, 39415, 40442; ЦАМО. Ф. 7, 56; опубликованные отчеты Наркомвоенмора и др.);

в-четвертых, материалы Управления (в годы Гражданской и Великой Отечественной войн – Главного управления) военно-учебных заведений (УВУЗ/ГУВУЗ) КА и Главного управления кадров (ГУК) КА, штабов фронтов и округов, военно-учебных заведений о состоянии и подготовке кадров командно-начальствующего (офицерского) состава (РГВА. Ф. 62; 37837; ЦАМО. Ф. 33, 54 и др.);

в-пятых, отчетно-информационные материалы штабов объединений, соединений и частей о состоянии личного состава, потерях, пополнениях и т. п. (РГВА. Ф. 25873, 25896; ЦАМО. Ф. 126, 144, 156, 209, 215, 224 273 и др.).

Рассмотрим все эти категории документов.

Переписи, состоявшиеся в августе 1920 г., марте 1923 г., декабре 1926 г., январе 1937 г. и январе 1939 г., представляют собой несколько редких примеров абсолютно полной фиксации этнического состава РККА. Эти материалы дают представление о динамике социально-демографических характеристик и национального состава военнослужащих Красной армии. Материалы военных переписей являются ценным и практически неизвестным научному сообществу статистическим источником по истории РККА.

К настоящему времени были опубликованы лишь некоторые обобщенные данные переписи РККА 1923 г.[197]; полные данные по этой переписи не выявлены. Данные военных переписей 1920 и 1926 гг. находятся в РГВА на общем хранении[198]. По переписям 1937 и 1939 гг. в этом архиве имеются только организационные материалы[199]. Остальные материалы переписей 1937 и 1939 гг., а также периодические социально-демографические статистические материалы до последнего времени были засекречены и лишь в середине 2017 г. переданы на общее хранение в фонд ГОМУ ГШ Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО. Ф. 7[200]).

Все военные переписи осуществлялись по единой методике Центрального статистического управления. Они содержали максимально полные (с точностью до одного человека) данные об этническом составе РККА. Например, в переписи 1920 г. перечислено 132 национальности, представленные в Красной армии, в том числе и те, которые были представлены в войсках одним человеком (например, бур, индеец, кипчак, норвежец и др.)[201]. Переписью, состоявшейся в декабре 1926 г., были зафиксированы представители 108 национальностей[202]. В 1937 г. в итоговой ведомости было перечислено 109 национальностей[203].

Информативная ценность переписей РККА неодинакова. Четыре из пяти переписей (1920, 1923, 1937, 1939 гг.) пришлись на периоды бурных качественных изменений советских вооруженных сил. Только перепись 1926 г. застала Красную армию и в организационно-штатном, и в численном отношениях в достаточно стабильном состоянии. Поэтому использование материалов переписей требует учета конкретно-исторических обстоятельств, в которых они проводились.

Сводные альбомы списочной численности личного состава Красной армии, как обобщающий документ особой важности, исполнялись один раз в полгода в единственном экземпляре и предназначались для представителей высшего государственного и военного руководства страны. Нами обнаружены и проанализированы такие альбомы по состоянию на: 1 января 1927 г., 1 января 1931 г., 1 января 1936 г., 1 февраля 1938 г., 1 января 1940 г., 1 июля 1940 г., 1 января 1941 г. За годы Великой Отечественной войны проанализированы материалы национального состава Красной армии по состоянию на 1 июля 1942 г., 1 января 1943 г., 1 июля 1943 г., 1 января 1944 г., 1 июля 1944 г., 1 января 1945 г., 1 октября 1945 г. Эти данные хранятся в описях 24, 26 и 32 фонда 7 ЦАМО. Все перечисленные материалы фонда 7 ЦАМО были рассекречены лишь в середине 2017 г. и до сих пор не были известны историческому сообществу.

Составной частью указанных альбомов за период Великой Отечественной войны являются статистические данные, отражающие различные социальные и демографические характеристики личного состава, в том числе национальное представительство в действующих и недействующих войсках, родах войск и видах вооруженных сил, а также абсолютное число и удельный вес раненых и больных, находившихся на излечении в госпиталях. Последнее обстоятельство дало дополнительный материал для оценки интенсивности использования представителей различных народов на фронте и в тылу, а также в различных родах войск.

Рассмотренные альбомы стали ключевым источником для анализа национальных процессов в Красной армии. Более полных материалов в этой области пока не обнаружено. В то же время нельзя не отметить, что они не совершенны, особенно для военного периода. Во-первых, во время Великой Отечественной войны был нарушен полугодовой шаг составления альбомов. Некоторые альбомы составлялись непосредственно к установленной дате, некоторые – сразу после окончания войны – в 1945 г., а отдельные (на 1 января 1943 г.) – только в 1954 г., по сохранившимся донесениям. За первый период войны (на 1 июля 1941 г. и 1 января 1942 г.) они вовсе не обнаружены и, возможно, совсем не готовились.

Во-вторых, хотя альбомы и составлялись по одной учетной форме № 19 (в конце войны – № 6/оп), однако приобрели полностью единообразное наполнение только в последний период войны – в 1944–1945 гг. Так, в альбоме на 1 июля 1942 г. не представлена категория раненых и больных военнослужащих, а в последующих альбомах они есть. В альбоме на 1 января 1943 г. нет данных Военно-воздушных сил Красной армии. По этой причине из нашего поля зрения выпадают сотни тысяч военнослужащих.

Однако и на этом проблемы не заканчиваются. В материалах одного органа учета (8-го отдела Оргучетного управления Главного организационного управления ГШ КА) за период Великой Отечественной войны отмечаются существенные расхождения в численности Красной армии на одну и ту же дату. В этом видится несовершенство учетно-статистического дела советского военного ведомства, выражавшееся в запаздывании поступления и обработки статистической информации, параллелизме и пересечении статистических потоков. Очевидно, что различные справочные материалы основывались на разных первоисточниках: альбомы социально-демографических сведений – на основе донесений о списочной численности военнослужащих по социально-демографическим признакам (форма № 19, в конце войны – форма № 6/оп), а помесячные сведения о личном составе – на донесениях о списочном составе военнослужащих (форма № 3). Первые данные носили развернутый характер, вторые – краткий. Поступление последних из войск было более оперативным. Так или иначе, недоучет некоторых категорий военнослужащих, а также запаздывание социально-демографических учетных сведений приводили к очень существенному расхождению с фактической численностью вооруженных сил. В источниках есть прямые указания на эти расхождения. Так, в оглавлении «Альбома списочной численности личного состава Красной армии по социально-демографическим признакам по состоянию на 1 июля 1942 г.» дано примечание: «При пользовании данными социально-демографического учета следует принимать во внимание то, что ввиду неполучения донесений ряда соединений, частей и учреждений списочная численность, показанная по этим данным, меньше фактической численности Красной армии на 10,9 % (по раненым меньше на 9,4 %)»[204]. В альбоме за 1 июля 1943 г. приведена сравнительная справка о списочной численности личного состава Красной армии, показанной в донесениях о списочном составе (форма № 3) и в донесениях о списочной численности военнослужащих по социально-демографическим признакам (форма № 19). По донесениям формы № 3 общая численность военнослужащих составляет 11 449 404 человек плюс 731 420 раненых и больных, а по № 19 соответственно 10 883 977 человек и 676 006 человек. Разница – в 4,9 % по здоровым военнослужащим и 7,6 % – по раненым и больным[205]. Данные о численности Красной армии по ежемесячным донесениям по форме № 3 были опубликованы[206] и известны научной общественности; данные социально-демографического учета военнослужащих Красной армии рассекречены лишь недавно и впервые вводятся в научный оборот.

Несмотря на перечисленные недостатки, альбомы социально-демографического учета остаются наиболее полным и, что важно для статистического исследования, периодичным и достаточно единообразным источником по национальному составу Красной армии. В связи с этим нельзя не упомянуть о том, что почти четверть века, начиная с 1940 г. учетную службу Генерального штаба возглавлял один человек – полковник интендантской службы, затем генерал-майор С.М. Подольский[207]. В целом это обеспечило единство и преемственность учетной работы в центральном аппарате вооруженных сил нашей страны. Возможно, упомянутые послевоенные попытки закрыть образовавшиеся в сводных документах лакуны были его инициативой, и уж во всяком случае альбомы на материалах военной поры готовились под его прямым руководством.

Материалы, отражающие статистические данные по учету личного состава Красной армии и военного призыва за период Гражданской войны, хранятся в обширных фондах Управления делами при НКО СССР (РГВА. Ф. 4), Всероссийского главного штаба (РГВА. Ф. 11), Штаба РККА (РГВА. Ф. 7). Статистические материалы за межвоенный период в основном сосредоточены в делах 4-го отдела (учета и статистики) ГУ РККА (ЦАМО. Ф. 7. Оп. 24; РГВА. Ф. 54. Оп. 6)[208], в фонде Организационного управления Главного организационно-мобилизационного управления Генерального штаба (РГВА. Ф. 40442). За период Великой Отечественной войны – в документах Управления учета и контроля численности Вооруженных Сил Главного организационно-мобилизационного управления (ГОМУ) Генерального штаба (ЦАМО. Ф. 7. Оп. 26)[209] и Управления мобилизации Главного организационного управления Генерального штаба (ЦАМО. Ф. 7. Оп. 881806)[210].

Диаграмма 1. Сравнение сведений о численности Красной армии по данным полугодовых альбомов социально-демографического учета личного состава Красной армии и ежемесячного учета списочной численности Красной армии

Примечание. На нижней кривой сведения за 1.07.1942 г. приведены без учета раненых и больных, сведения за 1.01.1943 г. и 1.7.01943 г. приведены без учета личного состава ВВС.

Составлено по: Верхняя кривая построена на материалах, опубликованных в справочнике: Великая Отечественная война без грифа секретности. Книга потерь. М., 2010. С. 39–40. Нижняя кривая построена на материалах ЦАМО, выявленных автором в фонде 7. Оп. 26. Д. 123. Л. 2, 21; Д. 181. Л. 194, 199; Д. 220. Л. 29-48.

Большой массив отчетного и статистического материала, включая статистику национального учета военнослужащих, изучен также в материалах Мобилизационно-планового управления РККА (РГВА. Ф. 33994). Кроме того, важная мобилизационная статистика, связанная с военным призывом в республиках СССР и национальными формированиями и подготовкой национальных политических кадров, аккумулировалась 8-м отделом (мобилизационной подготовки) Политуправления РККА (РГВА. Ф. 9. Оп. 33). В частности, нами обнаружен, сведен воедино и проанализирован статистический материал по предвоенным призывам в ряды Красной армии начиная с 1936 г. с указанием национальности призванных. Последние предвоенные годы характеризовались радикальным приростом военного призыва в национальных регионах СССР. Эта тенденция выявлена и проанализирована в книге.

Особое внимание уделено анализу динамики численности командно-начальствующего состава из представителей народов СССР. Кадровая проблема являлась краеугольным камнем на пути широкого использования национальных контингентов военнообязанных в рядах РККА в 1920-х – первой половине 1940-х гг. Динамика подготовки командно-начальствующего состава отдельно в военно-учебных заведениях и военных академиях по национальностям в предвоенный период проанализирована по состоянию на 1 января 1931 г., 1 января 1936 г., 1 февраля 1938 г., 1 января 1939 г. и 1 января 1940 г., 1 июля 1940 г. и 1 января 1941 г., а за годы Великой Отечественной войны – за 1 июля 1942 г., 1 июля 1943 г., 1 января 1945 г. Эти материалы позволили оценить динамику и степень вовлеченности советских этносов в процесс подготовки командных кадров. Богатый статистический материал по вопросам подготовки национальных кадров выявлен также в фондах Управления военно-учебных заведений Красной армии (РГВА. Ф. 62; ЦАМО. Ф. 54), Главного управления кадров (ЦАМО. Ф. 33) и отделов кадров ряда фронтов и округов (прежде всего Среднеазиатского, Закавказского, Северо-Кавказского военных округов и Закавказского фронта).

Использование массива статистических материалов, наряду с анализом нормативной и делопроизводственной документальной базы, предоставило нам мощный инструментарий для анализа национальной политики Советского государства в Вооруженных Силах СССР в межвоенный период и в годы Великой Отечественной войны, которым не располагали предшествующие исследователи. Опора на статистические материалы позволила проанализировать конкретные проблемы истории Красной армии, связанные с этничностью военнослужащих, которые иным способом едва ли решаемы.