Читать книгу Союз Родов. Кочка - Алексей Юрьевич Кудряшов, Алексей Кудряшов - Страница 1

Кочка выпростал руки из-под шкур и потянулся. Этой ночью было особенно холодно, но в доме тепло еще держалось, хотя на окне-дымоходе за ночь образовалась пушистая шуба изморози поверх сажи. Мельком оглядев стены, Кочка решил сегодня тоже не чистить их от вездесущей сажи, и сам же себя укорил за это. Он зарастал грязью.

Хоть о саже так никто никогда и не думал, да, собственно, не к ней сейчас относилось озарение по поводу чистоты в доме. Вещи нужно собрать и постирать, самому, наконец, помыться. А то выглядит, как чудище лесное, лохматый и черный от копоти, вчера влетел, отвык от дома, еще и грязный после последнего большака. Борода спуталась и была колючей от лесных приключений. Веточки, иголочки, даже ягодки остались. Хорошо, что птички не устроили в ней гнезд, хотя… тут уже проверять нужно.

Он пришел домой затемно и тут же протопил печь, хорошо, что дрова запас заранее, даже поесть сил не было. Пришлось топить дольше обычного, но всё равно немного не рассчитал и недогоревшие дрова выносил в снег уже еле шевелясь от усталости. Бросил их прямо возле дверей и заполз в жилую часть дома уже ничего не соображая. Дым заполнял большую часть пространства и приходилось ползать по полу, дышать то ведь надо… Ветер затих ещё с заходом солнца, видимо почувствовал холод и старался не шевелиться, дым тоже не горел желанием выходить на улицу. Так и клубился под потолком развлекаясь тем, что формировал бахрому из сажи. Вот и пришлось по дому ползком передвигаться. Ну никак не уходил дым…

**

Одевшись как следует, Кочка вылез из дверей жилого помещения, как всегда, ударившись всем, чем можно удариться о косяки. Дверь была очень маленькой, но такой она и задумывалась. Вот только Кочка подрос значительно больше, чем планировал. Частые нагрузки лесной жизни укрепили его тело, и мышцы бугрились, даже в ранее непредусмотренных местах. Весь узловатый и нескладный, деревенские девушки смотрели на него с интересом, но ближе старались не подходить. Уж больно он был для них дремучий и непонятный. Одним словом – пограничник. В их краях пограничников было только трое. Дед с бабкой, да вот это чудище непонятное – их сынок, но вполне дружелюбное чудище, хоть и молчаливое.

В придомке было холодно, но вода не застыла полностью. Кочка сунул туда кулак и лед разлетелся мелкими брызгами. Ополоснув лицо и руки, Кочка скинул когда-то светлую рубаху и ополоснулся, покряхтывая и приплясывая от холодной воды, пробравшейся куда не положено.

Наконец, водные процедуры были закончены, и он стал собираться в деревню. Нужно сообщить родичам, что он пришел живой из лесу. Заодно вещи отдать мамке на постирку. Она очень обижалась, что он теперь живет самостоятельно и никак не нуждается в её заботе. Лишь отец ухмылялся на все эти бабские глупости. – «Мужик должен быть самостоятельным, иначе он и не мужик вовсе, а баба с причиндалами…». Хотя, к пограничникам это не относилось вовсе, у них даже дети были самостоятельными. Без этого в приграничье не выжить.

Кочка любил уединиться перед походом, или по настроению, но остальное время проводил в деревне у родителей, так что обижаться на него не стоило. Большую часть «цивилизованной» жизни он проводил у них. Потому, даже баню себе не делал. Хлопотно это, баня на одну задницу.

***

Немного отряхнув бороду и одев на себя куртку, вместо обычной шкуры зимнего заволока, Кочка подпоясался и нашел глазами снегоступы. Вчера он их бросил в придомке даже не отряхнув как следует. Снег от них подтаял, но расползаться не спешил. Из-под дверей несло холодом и не стоило торопиться таять, снег пока не решил что делать дальше и завис в середине процесса, задумавшись. Если хозяин опять уйдет на несколько суток, то таять дальше не стоило, а вот, если он решил немного пожить в своей пятистенке, то имеет смысл растаять и расползтись мокрой лужей, как можно крепче ухватившись за летнюю шкуру на входе.

Кочка приоткрыл дверь и в недоумении поискал глазами свою дубину, потом вспомнил, что вчера она «кончилась», и выполз наружу. По приходу он пробил сугроб к дверям и его пока не задуло, потому не пришлось откапываться, но часть сугроба всё равно была выше дверей. Он специально отмечал вешками расположение двери еще по осени и не искал ее зимой в темноте, всегда копал в нужном месте, даже если сугроб давно уже зарастил яму, так грубо сформированную человеком.

Эту зиму дом занесло основательно, и через него уже проложили свои тропинки зверушки, не боящиеся пограничника. Он периодически оставлял им еду, но не баловал. Вот и сейчас он вытряхнул котомку и на снег посыпались крошки хлеба, шишки из заграничья и, неожиданно, кусочки вяленого мяса. Вообще-то, подразумевалось, что мясо он выел еще несколько дней назад, а тут такое богатство. Последние дни он торопился домой и шел впроголодь, но при особой нужде мог остановиться и нарезать сколь угодно много. Правда, есть пришлось бы сырым. Своё кресало он потерял, когда убегал от суртока. Единственная железяка была, ценная вещь на большаке. Он старался с железом не возиться, тяжелое и потерять жалко. В лесу полно материала на любой вкус. Но кресало вещь особая, его таскать смысл имело.

Мясо он тащил на санях. Как минимум, втрое тяжелее самого себя, но оно всё было для деревни, и Кочка не стал отрезать от него ни кусочка. Питался запасами и тем, что неосторожно попадалось под его дубину. Как, например, ситар, выскочивший на него сверху. Видимо совсем оголодал, раз на него кинулся. Укусил пару раз шкуру накидки, прямо на шее Кочки, и благополучно скончался, ударившись о дерево. Вернее, был схвачен за ногу и немного подправлен в полете, а там уже безвременно скончался, наконец-то отмаявшись от голодухи этой зимы. Наверно подранок был, иначе тут не голодают, живности много. Намного проще зверька поймать, чем пытать счастья пытаясь съесть человека…

А когда на свежую кровь сбежались хищники помельче, но понаглее, вот тогда дубина и кончилась. Она и так доживала свой век, а тут пришлось махать ей, вообще без продыху, весь вечер. Стая серых ванагов совсем обнаглели и пытались утащить тушу ситара. А заодно и сожрать Кочку. Есть ванагов нельзя ни под каким союсом, даже шкуру не возьмешь, разваливается она, как только подсохнет, вот и пришлось, совершенно без прибыли и удовольствия, отмахиваться от этой напасти.

Прибил он их дважды по пять, и, наконец, они разбежались. Вот только дубина была безнадежно испорчена об их шипы. С этими шипами вообще дурацкая история. Ну никак их не удавалось приспособить. Крепкие и острые, пока зверь жив, и трухлявые, когда зверь сдох. Летом они через несколько вздохов рассыпались, оголяя синеватые мышцы ванага. За границу эти звери не ходили, но для того, чтобы мутировать, им хватило просто жить в приграничье. Заграничный зверь сильно отличался от обычного, его ни с кем не спутаешь.

**

Кочка отвязал веревку и спустил тушу кортуса. Если бы не подвешенная на веревке огромная ветка, служащая в качестве рычага, то он вряд ли бы справился с такой тушей. Но рычаг мог справится и с весом поболее, потому ночью Кочка особо не задумывался и подвязал ее к короткой стороне рычага прямо с санями, так с ними и поднял. Спустив тушу, он отогнал нахалов, уже вгрызшихся в застывшее мясо, и, надев снегоступы, двинулся в сторону деревни. Сани сначала шли очень плохо, а потом расходились, и стало тянуть намного легче. Желудок требовательно ругался с хозяином, но Кочка надеялся поесть у родичей, потому ничего с собой даже и не взял. Предстояло идти до полудня, и дорога должна была быть легкой.

Вот только дорогу забыли об этом предупредить, и пройдя чуть больше трети пути на Кочку напали секачи. Злобные твари, живущие большими семьями с многочисленным выводком. Эти секачи никому не давали проходу, и сами не отступали, за редким исключением. Видимо они пережидали холод и спрятались в сугробе, и угораздило же их выбраться под солнце именно тогда, когда рядом был Кочка.

Эти звери имели очень скверный и задиристый характер, к тому-же природа наградила их отсутствием мозгов и наличием оружия. Четыре небольших, но опасных рога на голове, прямо от небольшого носа до самой макушки, очень острые верхние клыки, которые постоянно затачивались от нижних, более тупых, но намного более функциональных. Вот как раз нижними он рвал, прокалывал и рассекал. Потому и секач.

Кочка увидел их слишком поздно, чтобы обходить, а когда они заметили его, уже и обходить стало поздно. Огромные самцы охраняли своё стадо и ринулись на человека яростно атакуя сугробы. Снег разлетался в разные стороны и три широченные рытвины обозначали место, где эти злобные твари пробежали. Кочка тяжело вздохнул, натянул поглубже свои перчатки, закрывающие только верх руки, сама ладошка была голой, прихватил короткое копье из саней и немного отошел от них. Еще не хватало, чтобы они разломали сани, тогда вообще непонятно, как тащить мясо в деревню. Левая рука на рефлексах потянулась за дубиной, но видимо самостоятельно вспомнила о том, что дубина кончилась. Кулак сжался и разжался, готовясь встретить секачей в ближнем бою. Кочка еще раз тяжело вздохнул, возмущаясь своей лени, нужно было немного задержаться и выломать новую дубину, хоть временную, но не сделал, поленился. Вот сейчас придется прыгать по сугробам с этими отморозками.

Совсем короткое копье в этом деле слабый помощник, со всей дури не всадишь в зверя, из рук вырвет, а колоть секача, что дерево рубить дубиной. Можно, но бессмысленно. Хотя, батя раньше справлялся как-то, еще до железа, вроде кость привязывал, или камень какой.

До прихода иноземцев и постройки наземной станции хорошего металла совсем не было, а сейчас, с их подсказки, иногда находят детали техники иноземцев, из него делают, когда разогреть могут. Раньше даже и опознать в этих деталях железо не могли. Это опять-же с подсказки стали греть и извлекать нужное. Сами они сюда спуститься не могли, силенок не хватало по земле ходить. Слабенькие видать совсем. А вот истуканы их вполне справлялись, только недолго, что-то у них там заканчивалось, к тому же сами они быстро разваливались или просто переставали работать. Их тоже можно было на железо пустить, но получалось пригодного очень мало. Остальное вовсе хлам, как камень, не плавится. Ничего не сделать из такого.

Станичники, их так называть стали, хотя совсем от другого слово пошло, пока не решили проблему спуска на землю. Как только станцию построили, истуканы сразу свалили с планеты и практически не появлялись. Вся торговля ведется через «живой рисунок» внутри огромного здания с круглосуточными огнями. Мясо принимают, артефакты различные. Их тут как грязи, артефактов этих. Чего они делают непонятно, но иноземцы их берут и исправно платят. Кочке. А больше и некому, артефакты только в заграничье, а туда только он и ходит. Вернее, ходят может и многие, да возвращается только Кочка. Остальных он находит в разобранном виде и чаще всего уже никак не узнать, кто это был. Разве что по оружию. Пограничников-то, всего трое осталось в округе, а промышляющих и вовсе один, только сам Кочка. Залетные еще приходят, но пограничники ли они.. Кочка не знал, ходить за границей не означает быть пограничником.

**

Мысли медленно вертелись в «голодной» голове пока он ждал секачей. Не вовремя они вообще полезли в голову, не сидится им в глубине памяти…

Кочка стал уходить левее быстро приближающихся секачей и заметил, как они тоже сменили направление. Слишком быстро. Их нужно было еще немного замедлить, и Кочка сделал пару шагов чуть левее и вперед. Лишь один из секачей заметил маневр человека и начал забирать в его сторону активнее. Кочка уже достаточно отошел и наблюдал, как секач смещается к нему, но уже точно не успевает зацепить на встречном курсе.

В последний момент Кочка перенес вес тела на левую ногу и приподнял снегоступ, под которым в этот момент проскакивал разъяренный зверь, – «всё-таки успел, молодец какой». – Несильный укол в шею, точно за ухо, большого вреда не нанес, но разозлил зверя еще сильнее. Эта тупая тварь и так не имела мозгов, прям как есть, череп был почти пуст, а тут и вовсе отключила сознание и завалилась на бок в попытке затормозить. Взбугрившийся снег показывал, где именно под ним скользит на боку огромная жирная туша секача. Кочка улыбнулся и отошел от проложенной тропы. Попадать в развороченный снег не стоило, обзор уменьшался и можно было нарваться на удар из-под снега. Тем более, что в рытвине невозможно было стоять на снегоступах, даже сломаться могут, и пришлось бы погрузиться в снег, как минимум по пояс.

Наконец секач справился с равновесием и заверещал от обиды. Рванул на звук и запах теплого человека. – «Нужно было его свалить с ног и тогда от него не останется даже мокрого места». – Возможно такие мысли посетили то место, где обычно располагаются мозги. Не застав там хозяина, они мгновенно растворились в жирной туше секача и больше не собирались вместе. – «Зачем? Смысла нет».

Кочка встал к беснующемуся самцу спиной и широко расставил ноги. Как он и ожидал, секач проскочил под ним и сразу же начал тормозить, чтобы растоптать упавшего человека. – «Ведь он не промазал, тот должен был упасть». – Вот только он прошел между ногами, снегоступы выдержали нагрузку и не дали Кочке провалиться.

Короткое копье вонзилось в загривок и глубоко вошло в тушу. Секач замотал головой и раздумал дальше атаковать. Рванул прочь от боли и успел убежать достаточно далеко, прежде чем затих и упал замертво. Следов крови на снегу не было, пара капель, и всё.

Оперевшись на копье, которое еле успел выдернуть из тушки разъяренного подранка, Кочка переступил на нетронутый наст и стал ждать следующего секача. Они пронеслись значительно дальше первого и немного замешкались, ища направление. Снег не давал им рассмотреть обидчика, а звук обезумевшего от боли сородича не прибавлял оптимизма и лишь добавлял лишние мысли. Одна из этих глупых мыслей спровоцировала крупного секача рвануть за убегающим подранком. Он сделал знатную дугу пытаясь догнать сородича и лишь потом мозги встали на место, и он начал разворот на противника.

Более сообразительный секач нашел точное местонахождение врага и уже набрал приличную скорость, когда его остановил так не вовремя попавшийся пень. Он воткнулся в него клыками и основательно застрял, опрокинувшись на бок. Если бы у него была шея, он бы ее сломал. Сотрясения мозгов не случилось по понятным причинам…

Кочка в недоумении наблюдал, как секач несется на небольшой сугроб и ждал, как он будет выкручиваться из этой ситуации. Ведь ясно же, под сугробом камень либо пень, уж и не упомнить, что тут может быть. Летом совсем по-другому, кажется, даже ручей под ногами должен быть, где-то тут. Пожав плечами, Кочка стал приближаться к сугробу, только пока не решил, в какую сторону зверь побежит огибать препятствие. Вот на снижении скорости его и нужно было подловить. И уж точно не ожидал, что тупой секач, в порыве злобы, не заметит этот сугроб. Там же, и уклон, и снег другой…

Выпрыгнув из снегоступов, Кочка спрыгнул на оголившийся пень и ткнул копьем под лопатку секачу. Кровь брызнула и стала толчками выталкиваться наружу. – «Значит попал точно в сердце». – Но рассчитывать на то, что зверюга сразу сдохнет, как добропорядочные звери делали обычно после поражения сердца, не стоило. Жир достаточно быстро затянул рану и секач озверел окончательно, сломал свой клык и кинулся на человека. Кочка каким-то чудом успел отскочить от вырвавшегося из западни смертельно раненного секача, но всё равно тот успел поддеть его своим нарыльным рогом. Кочка скривился и рванул от него по рытвине раздвигая руками рыхлый снег. Далеко уйти не удалось, и пришлось выпрыгивать, сразу распластался на насте и покатился в сторону. Секач потерял его из вида и бесновался, расчищая поляну. Фонтан снега, поднимающийся над местом, указывал, что тот нашел, чем заняться и больше к человеку претензий не имеет. Теперь его лютый враг – это подбирающийся Смерть, уж ему то он задаст, как следует. Смерть, кажется, тоже понял всю ситуацию и не спешил к своей жертве. Кочка посмотрел на развороченную мышцу ноги и сморщился. – «Штанина порвана, добротная штанина еще». – Рана на ноге уже переставала кровоточить, но всё еще обжигала болью. Кочка пошевелил ногой и остался доволен: – «можно наступать, если осторожно».

Третий секач уже дважды почувствовал кровь и предсмертный визг своих соплеменников и решил, что человек уже не столь важен. Теперь он один взрослый самец в стаде и нужно как следует этим воспользоваться. С неутомимым энтузиазмом секач пронесся мимо Кочки и рванул в сторону самок и детенышей. – «Он не испугался, просто появились другие неотложные дела».

Кочка замахнулся на последнего из нападающих, но вовремя понял, что тому совсем не до него. Всё так же, с шумом и неумолимым напором, снег разлетался в стороны от несущегося секача. Когда он достиг своего стада, он круто развернулся, утробно взрыкнул и повел всех поближе к деревьям. Там можно было найти еду и возможность спрятаться от хищников даже мелким отпрыскам. – «Конкурентов на спаривание стало меньше, а с ними убавились и проблемы. Человек не так уж и плох, пусть живет. Его можно будет убить в следующий раз, сейчас есть дела важнее».

***

Провозившись с розыском туш и погрузкой их на сани, приходилось ходить без снегоступов, осторожно ступая на наст, а иногда и ползком, Кочка наконец отправился в деревню и ближе к вечеру вышел на наезженную тропу. Дальше идти стало легче, и сани иной раз даже подталкивали его, чтобы шевелился быстрее.

В ближайшие селища завалился затемно, народ еще бродил и жег факела, но за частокол старался не высовываться, а до своего росчища еще немного потопал, но уже по нахоженным местам. В саму деревню зашел уже совсем ближе к ночи и пришлось ждать, когда откроют частокол. Охрана не стала спорить с пограничником, везущим в деревню мясо из заграничья. Себе дороже. Это мясо ждали, оно нужно всем.

– Касанк, помоги дотащить, тяжеленный зараза. Печень тоже большая этот раз. Радуйся.

– Погоди, сейчас еще народ позову, мне одному не справиться. Даже с места не сдвину, как ты их волок сюда, ума не приложу. Эй, дежурный, дуй за народом, тащить на сходку нужно. Ворха, тебе говорю, мелкота лохматая, ты дежурный, забыл?

– «Как справился, как справился – молча»! – Кочка тянул сани стараясь не делать рывков. Плавно и равномерно… Касанк больше мешал своими потугами.

– Ты печень в деревню отдашь? Больных много, не переживут зиму.

– Конечно отдам. Ну может себе возьму чуток, остальное в деревню.

Кочка остановился и Касанк стал проскальзывать, перебирая ногами в безуспешной попытке тащить эти сани. Потом и вовсе упал.

– Не понял, а что за напасть? Я же много оставлял, должно было хватить на зиму.

Касанк уже поднялся, кряхтя, и снова впрягся в сани.

– Староста оставляет на крайний случай. Уж куда крайнее, Худого зверь погрыз, еле живой приполз, так староста сказал, что этому уже бесполезно, да и плохой из Худого охотник. Не дал, короче. Да тащи ты эти сани, видишь ведь, не справляюсь.

– И чего? Худой жив?

– Живой пока, твой старик из своих запасов принес, видать ты оставлял, да он не стал использовать, поберег на случай. Мало только, совсем мало. Только рана затянулась и на том спасибо, но внутри повреждений много, не доживет. Точно говорю…

Кочка очередной раз остановился и Касанк сматерился в сердцах. – «Хоть бы предупреждал, пограничник тардов, никакого здоровья не хватит такие сани тянуть в одиночку».

– Всё, иди, дальше я сам. Всё равно от тебя пользы нет. Зови народ на сходку и старика моего зови, мясо делить будем.

– Мясо делить – это тебе к старосте, без него сейчас добычу не делим.

– Иди, я уж сам разберусь.

***

Народ в нетерпении ждал, когда пограничник дотащит мясо из заграничья. – «На это мясо были большие надежды. Оно придавало сил и восстанавливало здоровье, позволяя не болеть зимой. Не зря эти пограничники такие жилистые и сильные. Они едят его вдосталь, не то, что деревенские. Хотя… они и добывают его сами. Другие могут охотиться только в приграничье, но там зверя с таким мясом не сыскать. А уж, если печень попробовать, так прямо на глазах раны затягиваются, и любой старик моложе становится. Бывало, что и бабки старые рожать надумывали. Иноземцы брали на анализ мясо, да ничего не нашли. Сказали, что только на местных оно так действует. Не заинтересовались. А провести опыты на себе никто не согласился. Пусть ищут дураков где в другом месте…».

**

Кочка наконец дотянул сани до центра сходки и остановился.

– Народ. Вы не против, если я поживу в деревне?

Народ промолчал. Отказывать пограничнику никто бы в здравом уме не посмел, хотя и не особо любили их тут, но без них никуда. – «Себе на уме люди, дикие, лучше держаться особняком от таких соседей».

– Ну, значит, на том и порешим, теперь я тоже деревенский. Зовите старосту.

– Так, это, староста дома, к нему идти надо. Без него никак, делить только он может. Порядок вот теперь такой.

Кочка слишком спокойно отреагировал. Если уж на то пошло, то новый порядок не всем был по нутру и именно от него ожидали больше всего возмущений. Вроде даже боялись, как отреагирует пограничник, но и ждали, чтобы отреагировал. Не правильно это было, когда «мясо за брюхом ходит». Не по-людски. Неуважение к добыдчику. Вроде даже в скрижалях такое было, да не нашли. Может искали плохо…

**

– Ну хорошо. Тогда я в другую деревню пойду, там староста сам ко мне выйдет. Батя, собирайся, переезжаем.

Вот тут народ затаил дыхание. Дождались на свою голову… отреагировал. Пограничник уходит!!! Деревня может и не выжить вовсе… В таком случае придется и себе место искать в росчище. Какую другую деревню подыскивать…

Старый Злюка кивнул головой и подхватил женщину, пытающуюся что-то сказать, толкнул ее в спину и шикнул. – Молчи старая, сын сказал собираться, значит быстро собираемся и уходим.

Народ занервничал и, кто-то, быстро сообразив, побежал за старостой. Злюка увидел бегущего, посмотрел на сына и поубавил прыти. Даже бабку придержал, а то еще и взаправду собираться поскочит…

– Погоди Батя, в этой деревне тоже староста придёт к охотнику. Посмотрим, что скажет.

**

Староста основательно подготовился к встрече с народом и одел свои самые богатые меха. Быстро пришел, уже одетый был… Даже исподняя рубаха была светлая, а не как у всех, пропитанная сажей. Значит взял из ящика только что, для выхода значит подготовил. Важно подошел к охотнику и не обращая на него внимание обошел тушу зверя из заграничья.

– Чего галдим? Сразу позвать не могли?

Никто не заметил удара, даже движения было не рассмотреть в темноте, но староста в миг оказался в сугробе возле ближайшего дома. Наступила тишина, в которой стало слышно кряхтение пришедшего в себя старосты. Он тряс головой пока ничего не понимая, но народу было не до этого, они неотрывно смотрели как в отсветах факелов разбитые в кашу губы стали восстанавливаться и через несколько мгновений уже ничего не напоминало, что по ним прошелся пограничник.

– Ну вот и понятно, на какой случай припас печень староста. Сожрал он ее всю. Хороший запас восстановления наел. А теперь слушай сюда народ, я, как житель деревни, вы сами мне добро дали только что, требую себе право быть старостой. Кто против? Выходи – побеседуем, обсудим, как следует.

Люди, собравшиеся на сходке, промолчали. Связываться с бугаем-пограничником никто не захотел. Были и поболе его мужики, но уж сильнее его – это однозначно никак. Да они такие сани даже в троем с места не за раз сдвинут, а он из-заграничья волок. В деревнях всегда правила сила, вот уже несколько сезонов староста в деревне не менялся, только получается, что они сами сделали его сильным, отдавая лучшие куски, принесенные пограничником.

– Ну раз никто не против, то этого из деревни гнать. До утра, чтобы духу его тут не было. Может взять свои сани и всё что сможет уложить на них. Включая бабу и детей, естественно.

– Нет.

Из толпы вышла крепкая на вид молодуха и подбоченилась.

– Чего это ты мной распоряжаешься? Никуда я с ним не пойду. Раз уж тут круг силы образовался, то пусть попробуют мою избу отобрать. Кто смелый есть?

Кочка заинтересованно оглядел толпу.

– Так вроде бабе одной в избе нельзя, или я не прав?

– Вот ты и пойдешь со мной, раз моего мужика выгнал. Или другого кого возьму, за этим не протухнет. Да хоть старика Навозника. Мне кусочек печени положен, как многодетной, вот его и накормлю. Глядишь к весне и понесу, от него уже, полюбит, никуда не денется.

Робкий смех всеж-таки нашел ситуацию уместной и прокатился по собравшимся.

Баба, выступившая против слова пограничника, немного расшевелила народ, и послышались более смелые голоса.

– Так, это, нельзя тебе другого мужика в дом вести, пока этот со двора не кончился. Али теперь другие законы?

Мужичок не настаивал, он честно интересовался по каким законам теперь им жить. Староста-то сменился.

Молодуха сгребла в охапку очухавшегося, но испуганно смотрящего на всех бывшего старосту, и поволокла к воротам частокола, он что-то бормотал, но не сопротивлялся, откормил он ее на славу.

– Сейчас всё устрою, не проблема.

Кочка проводил ее взглядом и пожал плечами.

– С этим разобрались. Батя, хлестани хворостиной, как обычно.

Старый Злюка, хитро улыбнувшись, распоясался и, свернув пояс, прошелся по сыну. Уж как попал, на что сил хватило. Кочка, скорее увидел, чем почувствовал воспитательный процесс.

– Всё батя, усвоил, не бей больше. Теперь по праву силы ты у нас староста. А я испрошу народ уйти от обиды из деревни, обратно к себе. Есть кто против?

Против никого не было. Лишь мужики ухмыльнулись да бабы стали подтягиваться к новому старосте. – «Эка невидаль, сменился».

– Злюка, давай мясо делить, холодно же.

– Не будем сейчас ничего делить. Скажите кому печень нужна, сегодня займемся, остальное завтра по рассвету. Еще одного охранника возле мяса поставим, чтобы зверье не растаскивало, потерпит один подежурить. На сегодня расходимся, кому срочно, ко мне в избу. Мать, чего головой трясешь, пошли в избу, сын приехал, кормить надо.

Народ немного опешил от такой быстрой смены власти, но ничего особенного не произошло. Злюку знали и по-своему уважали, но он бывший пограничник, а значит не их. Как староста он был неплохим вариантом, но стать своим ему не суждено. Да и не стремился он, если уж на то пошло.

**

Четверо здоровых мужиков, даже, пожалуй, побольше пограничника Кочки, ухватились за сани и с трудом потащили под навес, подальше от сходки, примерзли сани уже, да и тяжесть неимоверная. Там разделочные распорки, там же пень, повидавший многие туши и переживший, как минимум, трех старост. Одного видевший очень близко, на нем его и порешили за попытку изнасилования, а потом за частокол на радость зверью выкинули. Старосту бывшего выкинули, не пень, пень-то пользу приносит…

Бабы сами были охочи до мужиков, но супротив бабу брать нельзя, закон. Второго и третьего старосту сменили буквально за эту сходку, видать, не везет деревне со старостами. Так что, пень уже повидал всякого, и даже за это его можно было уважать. Птицы его уважали!!! И всегда очень тщательно собирали крошки мяса, оставшегося на нем, чтоб не гнило. Как обычного мяса, так и из заграничья, их не гнали, почитай, свои уже. Вот одна из этих птичек сейчас и рванула со скоростью взбешенного курта на свою обычную зимовку. Нужно было предупредить остальных, что скоро будет пир. Им точно достанется, мясо зимнее – щепки будут.

***

Кочка заполз в придомок вслед за родичами и прищурился. Было совсем уж темно, и даже лучина не давала света. Зато тут было тепло, во всяком случае, теплее, чем у него дома. Старики любили тепло и топили основательно, их снабжали мясом и дровами за счет деревни, так что проблем с такой мелочью не было. А еще, тепло в придомке означало, что в жилой комнате даже ползать по полу невозможно из-за дыма, а спать будет совсем жарко.

– Батя, что за дела? Я вам лично оставил часть печени, чтобы не беспокоиться за ваше здоровье, те кто часто восстанавливает, тот быстрее и теряет, тебе ли не знать, ты в свое время знатно печени поел, а сейчас что творишь? Свое добро раздаешь, сам спиной маешься, мамку с больными ногами оставил. А если бы я загнулся в заграничье? А если бы не принес, ты же знаешь, что не каждую зиму можно такую тварь свалить. Иной раз трачу больше, чем добываю. Сам ведь знаешь, как там…

– А зачем нам тогда жить, если бы ты загнулся? А, сына? Вроде как, и незачем. А так, ты придешь, принесешь эту дурацкую печень, и подлечимся. А зиму и под мехами провести можно. Не голодаем поди. А вишь, что, староста-то учудил, зажрался староста. Как людям не спомочь, когда можешь? Да никак. Нужно спомочь, вот и спомогли. Да и вообще, не ори на отца. Мать, скажи ему, чего на отца орет.

Кочка лишь качнул головой. Спорить с батей бесполезно, из шкуры вылезет, но сделает по-своему. Ведь сам учил: – «обеспечь себе тылы, чтобы помочь другим, иначе это не помощь, а самоубийство. А сам чего»?

Делать нечего, полез к себе в строгие запасы доставать печень сушеную. Теперь на свой страх и риск ходить придется. Без такого запаса с серьезной раной не справиться. Хотя, может из свежей что достанется.

– При мне ешь. Мама, проследи за ним, и сама тоже ешь. Не отстану.

– А ты? Сынок, может в следующий раз?

– Нет, в следующий раз вы еще старше станете, там вообще не напасешься. Только этим и буду промышлять. А на обмен что? Пограничники ресурсное мясо не меняют, всё отдают, тебе ли не знать. Ты меня батя учил, не перечу и перечить не буду. И так этот раз только ресурсное привез. На охоту идти надо, с общего запаса много не наешь. Вам следующий сезон обеспечивать, а то опять какая напасть случится. Вот где ваши запасы? А ведь были…

Старики жевали печень и косились на сына, не спускающего с них глаз. Так, пока не доели, он и стоял впритык. – «Старосте положен небольшой кусочек, вот его и можно запрятать на холодный день. А этот придется дожевать, иначе действительно не отстанет, в меня пошел, шельмец».

***

Кочка остался ночевать в придомке, не полез в жилую. – «Да и не развернуться там, даже в дверь с трудом. А тут хорошо, мехами обложиться, да поближе к теплой стенке лечь, поди не сдует. В сугробах спал не жаловался, а тут, в доме почитай».

Утром встал с первым светом просочившемся под дверью, даже не слышал шатания народа по ночи, к бате приходили, по делу. Умылся и пошел искать у кого баня топлена. Их в деревне аж три штуки было. По дыму из дымоходного окна и нашел. Оказалось, ему затопили. Отмылся, отпарился, а вещей и не нашел. Забрали в постирку. Пришлось еще сидеть, а потом горячее одевать, на теле сушить. Потом бабы пришли, еду принесли, видать на большее рассчитывали, даже мыться надумали, шибко замарались видать, пока еду готовили, да не успели ничего, хотя Кочка и поближе уже подбираться начал, окликнули его с улицы, пришлось идти.

– Кочка, тут по твою душу истукан иноземный прибежал, видать вчера за тобой шел, возле частокола издох. Больше как, и не за кем. Мы то там часто бываем, за нами не бегают.

– А чего часто?

– Мясо меняем, на железо. Им мясо, нам, стало быть, железо. Топор, вон, выменяли. Железный. У старосты даже ножи железные были, в личной собственности. Надо бы егону бабу спросить, куда девала, может отдаст в деревню. Зачем ей столько? Ажно три, а то больше поди. Он ведь сам-то, не ушел, вернулся, прибить пришлось. Сказано было, до утра чтобы духу… Прибить пришлось, староста ведь сказал, чтоб до утра-то. Супротив не попрешь. А он вишь, попёр. Вот и прибили. А чего, сам виновен.

Кочка слушал в пол-уха. Прибили и прибили. Видать выгнать не смогли, а может возиться не стали. А так-то да, слово старосты к исполнению строго…, коль народ одобрит.

– Полдня ходу, далеко истукан забрался. Видать срочно. Схожу, посмотрю, чего надо. Ты пока баб займи, быстро не приду наверно.

Пришедший мужик очумело смотрел, то на Кочку, от которого валил пар, то на дверь в баню. – «Этих баб так просто не занять, за этот сезон назрели, мужиков в деревне не хватает, этак и погубить могут. Не, так не пойдет, лучше потихоньку домой идти, дела делать. Бабы тут еще кого словят, без него справятся, мужики и посправнее есть. Молодежь подрастает, не подведет».

Кочка наблюдал начало мыслительного процесса мужичка, а потом его спешное бегство. – «Видать бабы не простые, ядреные, жаль идти надо». – Он предположил, что артефакты, показанные им прошлый раз, станичникам всё-таки нужные. Тогда они не сторговались, ему сказали, что за маленькие артефакты, цена меньше. – «Вот пусть сами и ходят тогда. Маленький или большой, а идти всё равно в заграничье. Не больно охотников-то много. Показал, да не дал, в угол у них отложил. Сказал, подождет, может, кто другой прилетит да станцию построит.

Сначала посмеялись, а сейчас видать проняло. Это ничего, что он всё носит и носит им, а взамен ничего не берет. Не нужно ему ничего. Они сказали – запоминают. Даже цифры говорили, зачем цифры не понял, но и брать от них ничего не решил. Железо ему конечно хотелось, но нужно накопить сразу на хорошее. Оно, наверно, дорогое должно быть». – Вдруг мысль зацепилась за неуклюжесть. – «Неужто деревенские накопили на железо? Выходит, не дорогое? Тогда чего не догадался спросить сколько нужно ихних кредов? Если уж, на то пошло, то к станичникам он ходил ради интереса, а потом оказалось, что торговаться интересно, вот и торговался сам не пойми за что. Но сказали не обманут, а чего обманывать, зачем им?»

Мысли вяло проносились в сытой голове, периодически возвращаясь к бабам. Пришлось даже на одной ноге попрыгать, чтобы бабы из головы вышли. – «Батя так учил, попрыгай на одной ноге, наклони голову да по уху похлопай, глядишь – дурная мысль и вывалится. Помогает – изредка, бабы только не вывалились, а так помогает обычно».

Кочка тяжело вздохнул и пошел домой сказать родичам, что в дорогу собрался, до станции. Вот только не застал никого. Они все с самого утра на дележе мяса были. Сгреб припасов в мешок наплечный и пошел к сходу. Поглядел, как галдят да мясо рубят, железным топором, между прочим. Так, ни слова не говоря…, и забрал у них топор. Все промолчали, только взглядом проводили, а батя к бывшему старосте пошел другой топор брать, тоже промолчал… У бывшего старосты хоть не железный был, но тоже хороший. Камень сточен как надо, да закреплен крепко-накрепко. Еще нож железный был, коль не врут, справятся.

Кочка долго искал подходящий сук, а когда нашел, даже обрадовался. Здоровенная дубина вышла, даже в сучке морда какая-то просматривалась. Хотел подправить, чтобы больше похоже была, да нос будущей морде отрубил вовсе. Плюнул и просто сделал более удобную ручку, таким инструментом не сложно, железный, острый. Никакие морды ему не нужны. Тем более, когда по чужой морде проедется, весь рисунок сменится.

Полюбовавшись на результат, немного помахал ей и повесил на перевязь за спину. Лес был не очень далеко, потому долго возвращаться по сугробам не пришлось. На тропу вывалился почти под частоколом. Отдал топор дежурному и велел срочно нести на сходку, им нужно, а сам ушел в сторону станции, прихватив свои сани прямо у частокола. Заранее готовил, правда, саночный мешок подозрительно потолстел с момента, когда он сани оставил возле ворот. Видать, мать подсуетилась – нашла, а может из баб кто. Потом видно будет, коль вышивку найдет, значит баба претендует, а коль продукты только, тогда мать. Она знает толк в походах. Не просто женщиной пограничника была, сама ходила и зверя приносила. Сейчас Кочка совсем не далеко идет, но запас в мешке, как будто на всю оставшуюся зиму уходит. Так надо, тогда неожиданностей не будет.

Пройдя саночной дорогой до ближайшего леса, он увидел истукана станичников. Тот свалился из нависающего над дорогой сугроба, и больше не смог встать. Здоровенный истукан, отдаленно похожий на человека, только худой уж больно, да высокий непомерно. На две головы выше Кочки. Зато на ногах у него были знатные лыжи из какого-то легкого, толи железа, толи еще какого материала. Хорошие лыжи, Кочка сразу определил, что ему они нужнее. Хотел уже было выломать их, да увидел, что он просто ноги в петли продел, так себе крепление, но видимо ему хватило. Во всяком случае не слетело, пока сюда шел. Кочка оглянулся, ища его след, но так ничего и не нашел. – «Ветер ночью был слабый, снега тоже не было, странно».

Кочка стащил с истукана лыжи и вырвал странные крепления из тоненьких, но как оказалось, крепких прутиков, примотал нормальную веревку и закрепил петли по своей обувке. Затем прихватил истукана и чуть не грохнулся на тропу. Он оказался совсем невесомым. – «Понятно, чего следа не было, такого наверно ветер гонит, как он дошел то…» – Взял истукана за одну ногу и забросил в сани. – «Вернуть надо, а то деревенские разберут на диковинки».

Пройдя чуть дальше, он стал выбираться по наезженному склону на наст, и осторожно ступая, нацепил новые лыжи. Они были слишком тонкие, но выдержали нагрузку и не провалились в снег переломившись надвое, как он того ожидал. Кочка даже попробовал в провале постоять, на кончиках. Тут какой-то недотепа снегоступы не одел да провалился по шею, вот Кочка и встал на это место. Лыжа прогнулась, но выдержала. Кочка даже немного качнулся на ней уже заранее жалея, что сломал, хмыкнул и, уже не сомневаясь, бросил свои снегоступы в сани. Те, хоть и поизносились уже, но всё равно были еще годные.

Лыжи были не просто крепкие, но и грамотно сделанные. Забираясь в горку, Кочка ставил шаг, чтобы лыжи обратно не заскользили, но потом увидел, что они назад не катятся. Не поленился, снял и увидел там насечку, как будто на них шкура летняя надета, мехом назад. Еще раз хмыкнул и уже точно решил для себя, что лыжи не отдаст. – «Истукана отдаст, а лыжи нет. Ему самому надо».

Дорога была легкая и без лишних кривляний. Лишь в середине пути Кочка позарился на зверька, шныряющего в снегу, и нехотя кинул в него свое короткое копье. Как и следовало ожидать, копье пробило зверька насквозь, как Кочка не старался бросить послабее, и исчезло в сугробе. Пришлось сначала искать копье, а затем идти за подранком и опять рыться в сугробе, куда он попытался спрятаться.

Но добыча того стоила. Красивый черный мех, редкий зимой, пойдет мамке на обувку. На одну ногу точно хватит. У бати в ловушку вроде такой же окрас попадался, поди не обменял. Хорошо, когда обувка одного цвета, значит охотник удачлив. Никто, конечно же не сомневался в удачливости Кочки, но мода – она такая. Всегда какую-нибудь глупость искать надо, чтобы модным быть. В этом году Кочка заметил, что бабы стали куртки одевать длиннее, чем у мужиков. Тоже наверно у перехожих подглядели. Теперь шьют да перешивают без ума поди.

Крупная птица, выпорхнувшая из-под ног, вывела Кочку из мечтательного состояния, и он махнул дубиной, уже ни на что не надеясь. Зацепил лишь перья на хвосте, а птица пролетела свое положенное расстояние и унеслась по насту виляя похудевшим хвостом. Не велика добыча, пара перьев, но тоже тщательно завернуто и брошено в сани. – «Не без прибыли же из перехода возвращаться. Зверья на поверхности в этом году было не очень много, и охотникам приходилось шариться по схронам, но без добычи никто не сидел.

Мясо было наморожено до конца зимы, теперь на запас ходили, да не каждый день. Еще и не каждого зверя били, пусть растет, или цвет шкуры сменит, рано бить – не били. На зимнюю одежду шкур уже наготовили, на летнюю одежду да на поддевку летом бить будут, коль не наготовили еще. А вот птицу били каждую, разнообразить мясо было полезно для организма. Она сама не особо давалась охотникам, не каждый мог с ней справиться. Они же еще летать могут. Пусть недалеко, но ведь выше человека. Такую копьем не возьмешь в полете-то, иначе никаких копий не напасешься. Поди, найди их потом в снегу-то».

Так за праздными мыслями и положенное расстояние кончилось. Кочка увидел небольшое здание, которое в основном находилось под землей, а сейчас и вовсе снегом заваленное. Над зданием был мерцающий столб, видимый издалека, а еще по нему можно было видеть маленькие коробки, убегающие вверх, в небо. В этих коробках увозили мясо и артефакты, когда насобирается побольше.

Кочка спрыгнул с сугроба на почищенную поляну и с удивлением увидел пологий скат с утоптанными ногами следами. Раньше сюда мало кто ходил, сейчас даже тропинки видно. Хотел было пойти сани спустить, да передумал. Сани пустые, чего их таскать. Три артефакта найденных за последнюю прогулку в заграничье, да еще один, не сторгованный ранее, тут в углу, в самом здании лежать должен, вот и всё что сейчас нужно.

Подойдя к дверям, он со знанием дела нажал на кнопку и дождался живой картинки.

– Здравствуй Кочка. На твоем счету 103 кредита. Это – два по пять будет десять, еще два по пять будет двадцать, еще… … два по пять будет девяносто, еще два по пять будет сто, и еще три. Сегодня есть в наличии ножи для домашнего использования, один кредит, ножи для охоты, три кредита за пару, топор… … Принимаем туши мяса по цене: две средние туши один кредит, одна большая туша два кредита, мелкие туши принимаем только два по пять штук за один кредит.

Кочка внимательно слушал живую картинку. Он всегда слушал до конца и только потом открывал дверь. Сегодня картинка говорила много. Кочка знал, что она не совсем живая, просто нарисовали так диковенно, но всё равно старался не перебивать и выслушивать до конца. – «Пусть разговаривает, видать скучно ей, даже нарисованной. Но самый важный разговор впереди, он будет говорить через живую картинку внутри здания, а там живой человек, только находится далеко наверху».

Дослушав всё что говорили и дождавшись, когда живая картинка возле дверей предложит повторить, он помотал головой и открыл дверь. Не стал уворачиваться от бегущего навстречу истукана, – «ему надо, пусть и выворачивается, как хочет, Кочка гость, поэтому должны дорогу уступать» – и истукан, уже ученый, извернувшись, боком протиснулся мимо человека и рванул в сторону наката, видимо учуял собрата и пошел снимать его с саней, такие расстояния для них были безопасны. Они, оказывается, еще могли оживать, если притащить их сюда целыми. – «Дурные, но живучие».

Обратно он бежал, держа через плечо собрата, а в другой руке нес лыжи Кочки. Недолго думая, Кочка двинул ему в спину и отобрал лыжи у уже лежачего истукана. Возмущений, как всегда, не последовало. Истукан оставил в покое лыжи и дальше поволок своего друга.

Живая картинка встретила его знакомой рожей.

– Привет охотник. Подожди, начальник придёт, его разбудили уже. Он давно тебя ждет, как только заметили, что ты в деревню вернулся из аномалии, так и ждет.

– И тебе привет станичник. Всё-таки согласились на мою цену за артефакт? Я ведь всё равно меньше пяти кредов за штуку не продам.

– О чем ты? А, ты за тот кусок композита, не сгоревший в атмосфере? Да ладно тебе, пошутил я. Приму конечно. У нас приказ на поверхность ничего не сбрасывать и не давать упасть, наше упущение. Мелочь недоглядели. Над аномалией магнитное поле меняется бессистемно. Вот туда всё и сыпется. Ты уж прости, это наши придумали скупать несгоревшее. Хорошо, что ты один туда ходишь, а то, еще не хватало из-за такой шутки людей на опасность подстрекать.

– Так, чего? Вам не надо что ли? Я за зря таскал?

– Надо Кочка, но я ведь не смогу тебе объяснить, что из этого надо. Давай как-нибудь потом поговорим. Я покажу, что именно надо, и цену уже скажу адекватную. Там ведь и ценное упасть может. На днях вон, мини реактор на термокварках уронили. Такой точно не сгорит, и защита противоинерционная не даст разрушиться при падении. Такой обязательно подбирать надо. Ты, я вижу, не обычный охотник, с тобой и разговор особый. Но – это только между нами. Другие пусть мясо приносят, да другие продукты какие есть, а в аномалию не суются. Мы будем говорить, что артефакты больше не нужны. Всё, давай позже, начальник идет уже.

Картинка резко сменилась и перед Кочкой появился другой человек.

– Здравствуй охотник. Меня зовут Карти Фантима, я начальник лаборатории утилизации и изучения техники чужих цивилизаций. Хотя, нас в основном мусорщиками называют. Возле твоей планеты была большая война с расой Архов, вот мы и расчищаем, а заодно изучаем чужую технику.

Кочка поднял руку останавливая человека.

– Подожди Каати Фатиина, ты зачем мне всю эту фигню сейчас рассказываешь? Раньше ведь не рассказывал. Я вижу, ты говоришь сейчас то, что не предназначалось для моих ушей. Зачем? Истукана за мной послал чтобы рассказать то, что я не понимаю?

– Да-да, ты прав Кочка. Зови меня просто Карти. Это я по привычке рассказывал, как будто эээ… Короче, извини. Ты должен понимать, что мы над твоей планетой своими делами занимаемся, а лифт построили, чтобы за продуктами далеко не летать. Нам тут еще очень долго, такие правила у нас, если находимся на орбите с разумными, то продукты, по большей части, должны быть местными. С вами пока не получается, слишком вы дикие. Извини, еще раз. Мы же только здесь население нашли, в других местах только звери водятся. Странно все у вас, обычно, где теплее, там народу больше, а у вас наоборот.

Кочка пропустил мимо ушей поток информации, все равно понимал только часть из того, что говорил этот станичник, вроде по-человечески говорит, а все равно не понятно.

– Да ты не извиняйся каждый раз, я и сам вижу, что мы дикие по сравнению с вами, не знаю, как наверху, а тут по-другому никак. Ну дикие и дикие. У меня высшее образование по дикости.

Карти грустно улыбнулся. – У меня даже два высших образования. Одно по инженерному анализу, а второе по волновым образованиям гиперпространства. Вот, только, пока это мало помогает. Приходится сталкиваться с обычным пиратством и боевыми системами самого Содружества. До чужой техники за эти года, так и не добрались.

Кочка не поверил, что у Карти два высших образования. – «Одно, еще куда ни шло, но два? Да и не бывает такого. Одно из них обязательно будет выше другого, а значит, которое ниже, уже и не высшее. Хотя, может у них и бывает. Слишком они… не правильные, что ли. Даже по планете ходить не могут. Летают там у себя на небе, а спуститься боятся. Какое же это высшее образование. Вот батя его три по пять сезонов учил в заграничье ходить и там выживать. Среди диких зверей самым диким быть. Потому и образование у него самое что ни на есть высшее. Все это признают, но учеников он пока не берет. Сначала нужно женщину в дом привести, потом родные дети пойдут, в ученики возьмет, а пока, если что случится, батя еще одного выучит, из кровных найдется кто, чтобы знания не растерять».

– Так чего хотел-то? Ценное чего в заграничье упустили?

Карти раскрыл рот, пытаясь еще что-то говорить, а потом развел руками и грустно улыбнулся.

– Так и есть. На нас пираты напали и сбили моего техника. Мы используем на наших корабликах лучшее оборудование, какое только можем достать, потому точно знаю, должна быть жива после падения на планету. Там системы защиты очень надежные, она в гибернации и окружена инерционной защитой. Бронекапсула послала сигнал, что штатно отработала посадку. А дальше всё. Нам туда не добраться. На нашей технике в аномалию не попасть, батареи расходуются мгновенно, реакторы глушатся после разрушения электроники, только самое простое работает. Мы уже много чего пробовали из оборудования, а людей таких нам не найти. У вас притяжение планеты в десять раз выше стандарта Содружества. Наши киборги настолько напичканы электроникой, что даже близко к аномалии подойти не могут. Вся надежда на тебя.

– Ваш человек в заграничье? Забудьте о нем. Без высшего образования оттуда не выйти. Без моего высшего образования. К тому же ее искать очень долго, она умрет от голода, даже если спрячется от хищников.

– Вот потому, друг мой Кочка, я прошу тебя помочь. Могу точно сказать, что она жива, и даже знаем где она, но без тебя нам ее оттуда не забрать. Уже столько потеряли беспилотников, что даже приказ пришел бросить поиск и проститься с сотрудником.

Кочка крепко задумался. – «Если уверены что пропажа жива, значит нужно идти. Хорошие люди, за своих дерутся. А вот старшие у них плохие люди, бросить хотят».

– Я иду за ней, но мне готовиться нужно за двоих. Как вытащу ее, так вести нужно. А это еда, одежда, оружие.

– Спасибо Кочка. Заранее спасибо, за то, что согласился. Я сейчас объясню всё, что смогу. Наш человек находится в бронекапсуле. Для тебя это не очень тяжело будет. Размер капсулы, примерно, как твои сани. Вот капсулу и нужно притащить. Не доставай ее из капсулы, хотя, наверно тебе и не сделать этого. Это хорошая защита от излучений аномалии и от хищников. Пока она там, она в безопасности, вытащишь и она долго не проживет, ее раздавит ваша атмосфера. Хоть и пригодная для дыхания.

Кочка кивал головой, соглашаясь с Карти. – «Так даже проще, меньше головной боли от глупого напарника».

– Мы тебя всем обеспечим, можешь не торопиться. Для нее там время остановилось, она спит и может проспать, хоть несколько лет.

– Мне нужно три заката на подготовку. Лет – это сколько? Это как наше лето проходит? Сезонов что ли?

– Сезоны.

– Она может спать несколько сезонов? Крепкая баба, однако! Стоит сходить за такой.

Карти улыбнулся.

– Это капсула позволяет ей столько находиться на опасной территории без воды и еды. Припасы мы тебе дадим, из оружия можем дать только то, что у вас в ходу. Энергетическое и даже химическое на основе пороха в аномалии не работает надежно, и, если честно, нам запрещено это давать, но ты не подумай, даже на нарушение пошли бы. Мы уже подготовили несколько интересных идей, но без твоей консультации никак. Помоги нам с экипировкой, мы не охотники, мы ученые. Среди нас есть вояки, но они давно в диких местах с таким оружием не ходили.

– А чего не помочь, чай для себя натруждаться буду. Помогу.

– Ты для начала разденься и пройди на сканер, нужно снять параметры и взять на химический анализ структурные образцы организма. Волос достаточно будет.

Кочка пытался вычленить из разговора понятные для себя слова, вроде понимал всё, но в общую картинку не складывалось. Он знал про энергетику тела (состояние духа) и химию тела (жизнедеятельность), но относить это к оружию не получалось. – «У оружия есть своя душа, но отдельно от человека оружие безжизненно, зачем оружию химия? Может это разница в разговоре, они же на своем языке говорят, может совсем и не то слышу. Станичники говорили раньше про такое. Говорят одно, но если у нас такого нет, то мы слышим другое, если вообще слышим. Иногда и вовсе непонятное бормотание только».

**

Он пошел за истуканом одновременно сбрасывая шкуру, куртку и портки. Потом подумал, и стянул исподнее оставшись совершенно голым. По полу ступать было холодно, но вполне терпимо. По телу сразу задул теплый воздух, и Кочка догадался, что это специально на него дуют, чтобы не замерз, даже шерсть на ногах зашевелилась. Истукан показал ему на странную подставку, и Кочка встал на нее. Перед ним засветилась живая картинка, и Кочка увидел человека очень похожего на батю. – «Крепкий, жилистый, с хорошими причиндалами, от которых бабы всегда будут довольны, обычные руки с тремя пальцами. Большим, состоящим из уже сросшихся трех младших, и двумя хватательными. Ноги тоже обычные, шерсть густая, как, впрочем, и по всему телу, ступня широкая и все пять пальцев уже срослись в единую подошву, это означало, что середину жизни человек перевалил. На голове шикарная копна волос, переходящая в густую бороду, почти до пояса. Батя бороду подстригает по-другому. Стоп, так это же он сам. Вот уж не ожидал, что он так со стороны смотрится. А за причиндалы так и вообще прям гордость берет…».

Истукан показал какую-то острую штуковину из блестящего железа и стал осторожно подносить эту штуковину к голове. – «Боится, что ли?» – Затем состриг клок волос и уже более уверенно стал состригать особо торчащее. – «Видать, прошлый раз неровно обрезал». – Голова стала похожа на шар снега, что ребятня лепит для укрепления частокола, и украшает, чтобы мелкую живность отпугнуть. Такая же круглая и с глазами. Бороду тоже подравняли, и Кочка удивленно осознал, что ему нравится, как он стал выглядеть. Поймал руку истукана и как можно вежливее оттолкнул его.

– Хорош, а то холодно будет.

На картинке появился Карти и улыбнулся.

– Мы тут в сеть залезли, посмотрели, чем тебя вооружить. Вот смотри, что придумали.

На картинке появились два нелепо украшенных ножа с перевязью на спине, на уровне пояса. Сама идея была хорошая, но вся эта красота будет цепляться в лесу и больше мешать.

– Это и это убрать. Изгиб чуть больше, так удобнее, толще сделай, а то от ветра сломается. Ручку меняй, тут под ребенка сделана.

Истукан тут же подставил какую-то мягкую палку, и Кочка сжал ее. Сразу догадался зачем и сжал немного по-другому, не прилагая столько усилий, как в первый раз. Посмотрел на получившийся хват и немного изменил его, сформировав более толстый конец рукояти.

– Вот, так делай. Чтобы не соскальзывало и ударить можно было. Сразу крепкий делай, но надо обмотать, чтобы не замерзала рука, подвижность меняется.

Карти кивал головой и говорил кому-то невидимому за спиной на своем, совсем уж смешном языке. Наверно объяснял, как делать. Затем появилась дубина, но в какой-то момент она стала похожа на молот коваля-оружейника. Только более ровный.

– Эй, ты-ты. Сани притащи, там моя дубина. Нужно вес подобрать. Как на моей сделать, может чуть тяжелее даже. И длину ручки тут не вижу. – Молот оказался в руках нарисованного Кочки, и он остался доволен. – Перевязь делай поверх ножей, но, чтобы не мешала их доставать. Рукоятка чуть выше плеча, для хвата вот этой рукой.

**

Кочке понравилось с какой скоростью придумывалось оружие. Молот получился очень хороший, массивный, что голова Кочки, и на длинной рукояти. Даже длиннее топора, которым мясо разделывали в деревне. Истукан прибежал и притащил сами сани, ухватил дубину, а заодно и короткое копье с саней. Кочка сдержал порыв дать ему в зубы. Брать чужое оружие нельзя, потому и просил сани притащить, мало ли что ты там с оружием сделаешь, а ведь от него жизнь зависит.

– Кочка, а копье ты метаешь, или из рук не выпускаешь?

– Всякое бывает. Но метаю, которые не жалко потерять.

– Тогда еще идеи есть. Вот смотри. Это обычное копье, но материал для тебя необычный. Это материал с памятью формы. – Копье на картинке превратилось в рукоять и разместилось чуть ниже перевязи для ножей. – Когда возьмешь голой рукой, оно среагирует на тепло руки и станет обычной длины. Пожалуй, такой же материал и для молота используем. Материал очень плохо отдает температуру, поэтому от него не будет, ни тепло, ни холодно. Устроит?

Кочка пожал плечами.

– Смотреть надо. Пока на ком-нибудь не попробую, не пойму.

Истуканы попятились от Кочки и пропали с глаз. На всякий случай.

– Еще обычные десантные ножи наружного обвеса сделаем, пару, но только под твою руку и габариты. Ты, я погляжу, лыжи присмотрел, немного другие тебе сделаем, эти отдай. Не под твой вес делали. И сани сделаем, более легкие, твои сани даже дроид поднимает с трудом.

Кочка подправил кое-что на картинке с санями, всё-таки его сани не без изъяна, второпях делал в своё время. А лыжи всё равно не отдал. Достаточно было показать кулак, и истукан осторожно поставил лыжи обратно. – «Вот сделают, тогда и посмотрю, отдать ли, а может эти бате отдам. Нет, не может, точно отдам.»

– Не тронь, врежу. Лучше костер разведи, я на охоту, мясо готовить буду.

– Мясо мы тебе приготовим. Высушим, завялим, с этим проблем не будет. Своих концентратов подбросим, вроде, по предварительному анализу тебе они не навредят. Но, больше нам помочь тебе нечем. Даже рядом с аномалией электроника не работает, связаться с тобой не сможем. Даже курс подкорректировать не получится. Тебе придется искать самому. Как ты понимаешь, нам никто тут защиту от излучений высшего порядка не предоставит. Дорого слишком.

***

Кочка соорудил на дворе небольшую коптильню и вот уже третий день коптил мясо. Спал в тепле и вообще вёл разгульную жизнь. Ходил по территории станции, лапал приходящих баб – они приносили мясо на продажу. Раздавал подзатыльники истуканам. Они следили за костром, вовремя подбрасывали свежие ветки и не давали огню затухнуть даже ночью, пока Кочка спал, чаще всего не один.

Оторвался по полной. Не так уж часто он бывал в обществе и нужно было этим воспользоваться. – «В заграничье так беспечно себя вести не будешь, там спишь через раз, а ешь еще реже. Бабы даже в мысли не приходят, боятся отвлекать. Поневоле приходишь дикий и необузданный. За то и любят таких скитальцев. Их же дома не бывает, а когда приходят, ругаться некогда, успеть бы получить свое, да снова проводить».

***

– Эй, абориген. Подойди к планшету, разговор будет.

Кочка вытолкал двух девчонок из-под шкур и начал одеваться, отдых кончился. Они, недолго думая, закатились обратно и обнялись, чтобы было не так холодно без мужика. – «Было еще очень рано и торопиться не нужно, дома их ждут только через два заката. Им идти дольше, чем до деревни этого увальня, но зато место нахоженное и многолюдное. Даже наст натоптан до самой земли плотный, не провалишься на тропе».

Подойдя к картинке, Кочка увидел новую рожу и разглядывал ее. – «Ничего так мужик, намного серьезнее, чем те, с кем он разговаривал до этого».

– Чего надо?

– Ага, кажется, понимаю. Я начальник охраны этого объекта, вот решил посмотреть, что за охотник такой, что за моих мордоворотов работу делать будет. Вижу – мелковат. Я выслал тебе боевой скаф, переделанный естественно. Электронику всю убрали, навесного оборудования наделали, под твои побрякушки. Он вместо твоих шкур будет. Вроде, не хуже должно получиться, сам решай, брать ли его. Тебе виднее.

На картинке появился рисунок Кочки в очень странной одежде. Слишком тесной и нелепой на вид.

– Не возьму. Замерзну.

– Не замерзнешь точно. Уж теплее твоих тряпок будет. Там броневые пластины из композита, герметичная система теплообмена, даже тепло от дыхания используется. Разведка на незнакомых планетах такие одевает, только фильтры и анализаторы сняли, ну и прочую не нужную тебе требуху. Воздух из вне будет подаваться через систему теплообмена, при выдохе теплообменник забирает тепло, при вдохе забортный воздух подогревает. Не замерзнешь. На ноги обрати внимание, вот эти.. как бы тебе их назвать.. короче, их покрутишь, из подошвы образуется снегоступ, наст у вас, как у нас лед на озере зимой, но ты парень тяжелый, так что тебе они нужны, я так полагаю. Если по выступу ударить, снегоступы быстро уберутся, чтобы не мешались. Лыжи тебе наши головастики сделали, на сани закрепили. Как раз на твою обувь подходят креплениями, но я настоял, чтобы место под веревки осталось. Мало ли, вдруг обувь сменишь на свои обмотки. Еще концентрат тебе из сухпайков отгрузил. Как придет, сожри сразу половину плитки, если не сдохнешь, бери с собой. Он легкий и питательный. Даже при твоем метаболизме. Дал с запасом, сам решай сколько брать, тут я тебе не советчик, у тебя опыта побольше будет. Всё усвоил, абориген?

– Нет. Не понял ничего. Но ты не особо нервничай, сейчас придет хабар, там и разберемся. Про еду понял, попробую сразу, но возьму свою. Не верю.

– Хорошо. Там веревку положили, она в катушке, не смотри что тонкая, уж всяко крепче твоих мочалок будет. Ножом она плохо режется, но режется, нож выдержит, не бойся испортить. Это тебе наши спецы передали, они с аборигенами чаще разговаривают, просили сказать. Не сдохни в лесу, больше посылать некого. Верни Болтливую Отвертку, хорошая девчонка, веселая. Сам бы за ней пошел, но точно сдохну, а её всё равно не выручу.

Кочка кивнул головой и пошел на улицу. Охота было посмотреть, как спускается коробка с припасами. «Здоровая рожа» проводил его взглядом, потом кивнул головой, соглашаясь со своими мыслями, и отключился.

**

Столб из света налился красками и осветил всё небо. Из самой высокой высоты появилась совсем крохотная коробка и стала очень быстро спускаться, через очень короткое время она врезалась в здание и исчезла под крышей. Кочка рванул посмотреть, что от нее осталось, но никакой разрухи не застал. Открылись дополнительные двери и оттуда стали вытаскивать коробки поменьше. Вообще-то Кочка не ожидал, что коробка с неба будет больше него, но там помещались даже истуканы и не нагибались, чтобы не удариться о потолок. В самом низу всей этой кучи была длинная коробка и именно ее оттащили от ворот первой.

Что с ней сделал истукан, Кочка не понял, но коробка сломалась и появились сани. Добротные, но… голые. Даже дна не было. Затем на них стали навешивать чехлы и кожи, сани обрастали и наконец стали похожи на рабочий инструмент. Кочка ткнул истукана и спросил, где взять еду. Тот, как всегда молча, принес и подал небольшую коробочку. Показал, где ткнуть, и поставил на землю. Кочка ткнул и отскочил. Коробочка зашипела и задвигалась снизу. Потом оттуда пошел пар и запахло съедобным. Кочка отломал крышку и понюхал. Вроде пахнет нормально. Оттолкнул горячую коробку девкам, ворочающим носами под шкурами, и проследил, чтобы они начали есть, пока горячее. Затем отломал от другой коробки крышку и вытащил сухую массу. Откусил от нее и почмокал губами. – «Ничё так, жрать можно». – Закинул в рот половину, как сказала здоровая рожа, и основательно разжевал. Вышел во двор и закинул в рот пригоршню снега. Затем еще чуть, и наконец почувствовал, что рот наполнился влагой. Еда с неба основательно сушила рот.

Потом еще несколько раз выходил за снегом и наконец разобрался сколько воды нужно после такой еды. Живот набух и голод решил не подавать голос. Видать, нашел чем заняться.

– Эй, железяка, иди сюда. Всю еду доставай, коробки выкидывай в костер, еду в саночную сумку. Да вытряхни ты из нее всё. Коробки точно брать с собой не буду. В лесу выкинуть некуда, а костер разводить буду редко. Шевелись, врежу щас.

На картинке опять появилась «здоровая рожа» и заулыбался, увидев как Кочка шпыняет дроидов.

– Абориген, как еда?

– Из навоза сделана. Но вроде сытый, сейчас посмотрим, насколько хватает. Пока беру вместе со своими запасами.

«Здоровая рожа» засмеялся и отключился. Зато на картинке появился начальник, только вид у него был очень потрёпанный. Как будто убегал от хищников, дня три по свежему снегу.

– Кочка. Разденься и встань в скаф. Это вон… погоди, сейчас дроид, истукан то есть, покажет.

Кочка в очередной раз скинул с себя всё что было и встал в нечто, больше похожее на внутренности человека. Как будто боевым топором располовинили, а теперь нужно туда войти. Обувка сразу начала сходиться сзади, и одежда затягивала человека внутрь. На сердце было неспокойно, но на Кочку смотрели и сыто порыгивали девки, уж они-то точно считали, раз он туда залазит, значит безопасно, поэтому пришлось не вздрыгивать от этой напасти и делать вид, что ничего необычного он не делает.

– Сейчас твоя одежда работает на энергии, но это временно, чтобы не объяснять, как одевать его. Мои научники сказали, с этим будет проблема. Санитарные клапаны внизу, открываются прикосновением руки в нужных местах. Не бойся, сами не откроются.

– Я и не боюсь, я не знаю, что за клапан и зачем он нужен. Ты мне лучше скажи, как штаны снять, по нужде.

Карти тяжело вздохнул и на экране появилась картинка Кочки в костюме. Он задевал пальцем, где-то возле задницы, и потом отворачивался и садился возле ямки. Девки прыснули и спрятались под шкуры от взгляда Кочки. Тот потыкал в показанные места и нашел всё что нужно. Хмыкнул и остался доволен. Задница не замерзнет, а то, пока он планировал оставить длинную куртку дома, а вместо нее взять еще запас еды.

Затем картинка Кочки еще крутилась и обвешивалась небольшими сумками с припасами и оружием. Наконец Кочка забеспокоился и начал глазами искать само оружие. Уж больно внушительно оно смотрелось на картинках.

Оружие лежало отдельно в ящиках и истуканы боялись к нему подойти. Видимо до них тоже довели, что так делать нельзя. Только забыли сказать, что до обмена оружие может брать любой, а вот после обмена – это уже последний в твоей жизни глупый поступок.

Кочка показал, чтобы открыли, и удивился короткой ручки молота. На картинке она была длинной. Возмутиться не успел, так как взял его в руки. Ручка мгновенно увеличилась в размерах и удобно легла в руку. Даже вторую руку было куда разместить, хотя Кочка никогда и не орудовал двуручной дубиной. Всегда одна рука на добивании была, с ножом или так, самостоятельным аргументом.

Посмотрев на картинку, Кочка сунул молот за спину через бок, и ручка укоротилась, как только отпустил. Еще раз выхватил, вроде удобно, и сунул ее через плечо, не сразу попал в крепление, но приноровился, она сама как-то притягивалась и приклеивалась. Еще поработал над подвесом, немного поменял затяжку и остался доволен. Ножи были вместе с поясом, и легли сразу на свои места. Рукам было удобно, но длину немного не угадали. Нужно было чуть короче, слишком широко нужно разводить, чтобы вывести из-за спины. Хотя, может опять регулировкой подправится.

На обычные ножи для разделки он даже не обратил внимание, с ними можно освоиться уже в процессе разделки. Даже если они плохие, как-нибудь разделает боевыми. Кощунство, но коли придется, то сделает. Еще были две рукояти, выглядели, как запас к молоту, но оказалось, что это два отличнейших копья, удлиняющихся, как только их брали в руку. Кочка влюбился в них с первого хвата. Разместил их на поясе и поприседал, поправился, перетянулся и остался доволен. Охапку, видимо метательных, копий даже рассматривать не стал. Просто подержал в руке, приноровился к балансу и закинул в сани. Заодно примерил лыжи, закрепленные на бортах. По привычке оглянулся на картинку, но ничего не увидел. Сам скинул лыжи из зацепов и встал в крепления. Под весом крепеж намертво вцепился в ногу, а вот снять не удалось. Тут без картинки никак. Оказалось, нужно ударить по наростам на обуви, которые убирали снегоступы, они убирали и крепления лыж.

Покрутил наросты и полюбовался на чудо небесной конструкции. Снегоступы были удобные и совсем легкие. Даже шипы были, чтобы в горку идти. – «Удобная штука. Когда придет, нужно такие бате с мамкой заказать. Наверно денег хватит». – Кочка покачал головой своим мыслям. – «Он становился слишком модным, в селище не поймут его, скажут – зазнался». – Сбил снегоступы обратно в обувку и топнул ногой. – «Готов».

Оглянулся и прихватил за зад голых баб, крутившихся возле него, разглядывая диковинку, поднял их и понес в сторону улицы, те заверещали и вырвались, удрали под шкуры. Удивившись тому, что руки почувствовали упругие задницы, как будто хватанул голой рукой, а не полностью укрытой теплой перчаткой ладонью. Улыбнулся своим похабным мыслям и пошел к саням.

Мясо погрузил и раскидал по сумкам. Часть сумок развешал на своей новой одежде и остался доволен, сани можно оставлять достаточно далеко, еды с собой много. Веревка для подвеса была слишком тонкая и неудобная, но прочная, он подвешивал на ней четыре большие туши, и она выдержала. Звенела от натяжения, но держала. Кочка даже дергал ее, выдержала, только ветка сломалась, по башке получил, но остался доволен веревкой.

***

– Вот, смотри Кочка, это карта местности куда она упала. Узнаешь места?

– Не галди, дай сообразить. Это что?

– Тут овраг большой, дальше гора.

– Туда упала? Тогда не иду.

Карти даже опешил от такого заявления.

– Нет, не туда, а что? Туда не сможешь пройти? Моё начальство просит узнать, что там, наши датчики ничего показать не могут, до поверхности большие искажения, не разобрать ничего, только очертания.

– Скажи своим старшим, пусть идут в жопу. Туда нельзя – Смерть.

Карти усмехнулся.

– Обязательно передам, вот как есть, так и передам. Наша Фолка вот тут. Надеюсь, сюда сможешь?

– Это где две реки сходятся? Сюда смогу. Но тоже опасно. Дважды был, дважды еле живой уходил. Зато теперь знаю, что ожидать. Зверь там умный. Вот смотри, всё что за этой чертой, отдельная граница. Граница в заграничье. Туда нельзя никак. Если до нее зверь с тобой играет, когда он, когда ты, то за границей весь лес против тебя. Даже растения ядовитый шип бросают, любой грызун кидается, сдыхает, но кидается, червяк норовит сожрать, насекомые весом пытаются задавить, но не пустить. Теперь понимаешь?

Карти даже к картинке приблизился, как будто вылезти из нее хотел, уже внизу.

– А не преувеличиваешь, Кочка? Такого не бывает.

– Нет, не вру. Даже не всё рассказываю. Там страх в душе поселяется, кто послабее, бежит без оглядки, не удержишь. Случайные люди дотуда вообще не доходят, а тут, как срываются, как есть бегут, с оружием, без оружия. Прямо в пасть к зверю бегут. Не вру.

– Я понял тебя. Слава Сеятелям, нам туда не обязательно. Наверно, не случайно капсулу в последний момент мотануло в другую сторону, заботится о ней Создатель. Даже удивились. Ладно, это тебе не интересно. Обрати внимание на ручки ножей для обихода. Они все из специального состава, искру дают, если потереть друг о друга, надолго хватит. Вместо камня и кресало можешь использовать. Это на случай, если наладонник не сработает. Понимаешь, какое дело. Мы решили попробовать тебе немного энергии оставить. Когда ходишь, специальный экранированный аккумулятор заряжается. Он совсем маленький и безумно навороченный, должен выдержать. Для нагрева наладонных пластин достаточный. Нужно же было тепло от твоих ладоней до биметалла передать. Если перчатку не снять, то биметалл не сработает, учти. Вдруг перчатки подведут.

Кочка посмотрел на свои ладони в перчатках и понял, что им лучше не доверять, всё остальное проскользнуло мимо сознания. Он коснулся в начале кисти специальных выступов, и перчатка разъехалась на ладони. Верх прикрыт, а ладонь голая. – «Так тоже пойдет».

– Так вот, соедини перчатки и подержи немного вместе, они нагреются и подожгут мелкий мусор, который можно зажать там. Так костер и разведешь.

Кочка вновь натянул перчатки и хлопнул ими. Подержал немного и даже рот раскрыл, когда ладошка цвет поменяла. Оголил одну руку и прижал палец к горячему. Пошел дым и от пальца запахло. – «Добро, даже сырое загорится».

Карти с ужасом смотрел на дымящийся палец дикаря и на его ухмыляющуюся бороду.

– Кочка, учти, что аномалия вытягивает энергию, не факт, что работать будет.

– Да за ради увидеть такое, уже хорошо. Откуда привычка то возьмется, не боись Каарти, не привыкну.

Кочка попробовал потереть ножи между собой и увидел добротную искру, достал из сумки растертую траву и запалил ее. Прибежавший истукан пшикнул на костер внутри помещения холодной струей, и Кочка, возмущенный его поведением, поднялся, но бить не стал. – «Загорелось же, и так понятно, что работает, этот нахал наверно не специально мешается».

– Возьмите под личный контроль &$$#%_# дроидов, их сейчас абориген разберет, чего тогда делать будете? Самих вниз отправлю, @%##$% *@%$#$#&. *** Ой, прости, микрофон не выключил.

– А? Так ты же не по-нашему говорил, я и не понял, чего ты там булькал.

– Это я не тебе говорил, сказал, чтобы истуканов к тебе не подпускали, строгий ты к ним.

Кочка пожал плечами – «чего строгий, пусть не лезут»

– Навигацию не отключали, может будет работать, а скорее – нет, но, протестировали на малых токах сигнал от маяка капсулы, вот его возможно увидеть, на лицевом экране скафа. Там, на капсуле, батарея реакторного типа, как у тебя в скафе, только мощнее, иногда потенциал успевает накапливаться, и сигнал пробивается сквозь помехи, специально импульсным сделан, электроники там минимум, сломаться нечему. Вроде бы. Но всё равно особо не рассчитываем, короче, лишним не будет.

Кочка не обратил внимание на бормотание Карти, тот, видимо, совсем уж о своем говорил, понятно через слово. Кто-то кому-то мешает, а другой, а может этот же, чего-то пробует. Ерунда какая-то. Набор слов.

– Я ухожу сегодня. Выйду затемно, хочу посмотреть, как новая одежда переночует, чтобы вернуться не далеко было.

Карти замолк на полуслове. – «Абориген его всё равно не слушал, скорее всего и не понимал, всё что он ему говорил. Разговаривая с ним, нужно было контролировать свою речь и говорить только то, что имело значение в их языке, иначе добавлялись новые не переводимые слова, а абориген не воспринимал их вообще никак, может просто игнорировал, но, скорее всего, его разум не воспринимал непонятные ему значения, у них не было опыта общения с иностранцами вообще, а значит и опыту привнесения новых слов неоткуда было взяться. Процесс адаптации шел крайне медленно. Хотя, такой и задачи не было, до сегодняшнего дня. К ним вообще относились, как к неразумным дикарям, и воспринимали всю эту затею, как игру. Особой нужды в продуктах с их планеты не было, приятно есть натуральное мясо, но обходиться без него не критично. Тем более, что местный белок необходимо было дополнительно перерабатывать, снимая не свойственное для человека Содружества воздействие местных излучений».

– Кочка, мы будем видеть тебя не всегда. Когда будешь в пределах своей деревни, даже на связь сможем выйти, если, конечно, энергии твоего костюма хватит. Ты меня понимаешь?

– Орать будете что ли?

Карти усмехнулся, представив такую картину.

– Костюм нас услышит и тебе скажет, мы тебя тоже услышим тогда, наверно. Раньше связь была нестабильна, но была. У тебя сейчас минимум электроники, связь в том числе, она ломалась в последнюю очередь, есть шанс, что будет работать. Да и не вытащишь эту электронику из бронескафа полностью, это считай часть материала.

Кочка всё с большим недоверием смотрел на обновки. – «Уж слишком часто шел разговор о поломках. Если одежда порвется, то придется мастерить прямо в лесу, очень неприятное занятие. Не любил Кочка шить, дубину сделать, это да – мужское занятие, а костюм латать…, но и дырявым дальше не пойдешь, мало ли что в дороге, там каждая частица тепла нужна. Иной раз, даже по малой нужде на руки ходил, чтобы согреть хоть немного».

В итоге решил вообще никуда не отходить от станции. Завалился спать в ближайшем сугробе и проспал до самого утра, так и не разжигая огня. Новая одежда прекрасно держала тепло, даже утром не пришлось расшевеливать сгибы. Иногда сгибы шкур застывали и могли сломаться, особенно если намокали, оттаивая возле костра. Вот и приходилось время тратить на их приведение в норму.

Он выбрался из сугроба и на рефлексах начал шарить рукой в поисках наглазников от солнца. Это была совсем простая конструкция из коры дерева с узкими прорезями для глаз и веревочки, поддерживающей наглазники на месте. Раздосадованный, что в новой одежде все привычные места для хранения мелочи отсутствуют или переместились, вдруг осознал, что солнце не слепит. Прозрачная на вид маска отсекала яркие лучи утреннего солнца и, ещё более ослепительные, блики снега. Он даже поднял маску и тут же закрыл глаза рукой, затем вновь опустил её и улыбнулся. Новые свойства костюма ему начинали нравиться.

Больше не затягивая начала большака, он подхватил сани и тронулся с места без обычной раскачки. Сани не примерзли к насту, хотя с вечера он вытаскивал их из теплого помещения. Поправил полупрозрачный чехол поверх всей длины саней и, не оглядываясь, пошел в сторону заграничья.

***

Первую короткую стоянку планировал сделать ближе к полудню, нужно было словить живность и поесть сырого мяса. Так сытнее и для здоровья полезно, не будет болезни зубов в дальнем переходе. Он всегда начинал дорогу с сырого мяса, лучше печени, мелкого зверька. Это уже становилось традицией и негоже её нарушать, до сегодняшнего дня такое начало большой дороги приносило удачу – он всё еще жив. А по мнению Кочки – это удача. А как иначе? В любом случае, его это устраивало и он рассчитывал оставаться живым подольше.

**

Организм перешел в боевой режим, и встретившихся на дороге людей он практически не замечал, как будто деревья на пути. Даже не реагировал на приветствия. Это было нормальным явлением в обычных условиях, и никто бы особо не беспокоился махнули ли ему на приветствие в ответ, зимой на улице старались не разговаривать, особенно опытные охотники, но не в этот раз. Охотник-пограничник был совершенно неузнаваем и люди с интересом сокращали дистанцию, и лишь затем коротко взмахивали рукой, узнавая. Слух о том, что Кочка понадобился станичникам быстро разошелся, и люди уже сами додумали зачем и куда он пошел, но точно знали – это большак, не иначе. Значит обратно в заграничье пойдет. Знать правду было необязательно, всё уже надумано, потому и не спрашивали. – «Да и нарваться можно, рука у Кочки шибко тяжелая, на любое «куды», можно в голову получить. Не любил Кочка, когда дорогу обкудыкивают».