Читать книгу Последние пророчества Даниила. Первая книга трилогии «Эстафета духа» - Алексий Лебедь - Страница 22

Припомнил вдруг чужой курятник, себя – настырным петушком —

Горластый фраер и развратник, а холка – с юности пушком…

Внутри сидит петух облезлый и стережёт подшефных кур!

Быть может, нрав его помпезный, ну, сколько он имеет шкур?

Что ж, с ним бы драться и не стал я, но заприметил на шесте,

Среди кудахтающей стаи девицу-курочку в гнезде!

Она несла златые яйца и хороша была собой:

Умна, стройна. Влюбился, братцы! Не я ли встретился с судьбой?

Очаровал меня тот голос и мыслей зрелых глубина!

Она ржаной клевала колос, от жердей выгнулась спина…

Мне пташку сразу захотелось в царевну-лебедь превратить.

Та мысль крутилась и вертелась. Стал чаще в гости заходить.

А что ж петух тот, бедолага, – неужто сможет всё стерпеть?

Хозяин там пока он, благо, – давно пора рассвирепеть!

Нашли с ней общее мы дело и перья начали крутить.

Причёски делали умело – друг друга начали учить.

 Ещё пришла в курятник галка (мужского рода), вместе мы

Кольцо замкнули, взяли прялки – из перьев стали ткать холсты.

Потом и вовсе обнаглел я – гулять с ней начал при луне,

Прелестным голосом запел вдруг и уж почти сманил к себе.

А что ж «лопух» тот – свирепеет, уж кровью налиты глаза!

От злобы холка багровеет, – вот-вот появится гроза!

И грянул гром из туч небесных! Вскипел от ревности «лопух»,

Когда клевать мы стали вместе… И не беда, что слеп и глух!

Он шпоры старые расправил, острее когти наточил,

И вздрогнуть спящих кур заставил, когда вовсю заголосил!

Уселись все наседки дружно, притихли сразу голоса…

И наш петух – зевать не нужно, – готовит шпоры

 А глаза – Горят задором. Взгляд что искры.

Не перья – пламенный костёр! Такой же глоткой голосистый.

А каждый коготь что топор!

И вот пошёл наш друг огнистый, игривой яростью дыша, —

Глаза горят, от шпор лишь искры… И начал кур он потешать!

Ах, что тут было, – рассказать бы – сцепились вместе петухи…

Да разве кто сейчас разнял бы? Не стали б ради чепухи

Они щипать друг другу перья, свои случайно подставлять,

Чтоб петушиное всё племя кровавым потом прославлять!

Не знаю, сколько это длилось – давно померкли небеса.

Лишь пыль в курятнике клубилась да хрип похож на голоса.

Сидит и курочка, примолкла… Блестят печальные глаза…

Из-за неё ведь вся размолвка – вон, с кровью, пуха полоса!

Сцепились, бьются не на шутку! У старика ли хватит сил?

А наш петух кричит: «Спущу-ка тебе я шкуру – не просил.

В чужое вмешиваться дело! Ах, старый пень, сидел бы, спал!»

И снова дело закипело. Видать, последний час настал!

Вот «пень» и сам уж отступает – надолго ль хватит старика?

Не скоро перья отрастают… Мораль же сказки такова:

«Спасайся сам, когда не можешь сберечь своих подшефных кур, —

На плаху голову положишь» – Видать, и впрямь он самодур.

Где ж это видано такое? В моём курятнике – злодей!

Яйцо похитить золотое с несушкой вместе захотел!

Да что ж теперь поделать, братцы? Придётся, видно, отступить!

Нет сил с ворюгой больше драться. Водицы некогда испить!

А добрый молодец при шпорах! Да стал бы кто врага терпеть?

Вот и взорвался старый порох… Теперь приходится хрипеть.

Нет больше голоса на крики – в бою он голос надорвал!

Старик не может даже пикнуть, ну а наглец бьёт наповал!

Тогда взмолился старикашка, из круга за черту ступил,

Заблеял, словно та барашка, и даже слюни распустил.

Но что предпримет забияка?.. Не добивать же старика!

Оставить косточки собакам? – Да не поднимется рука!

И наш петух остепенился. Да, много перьев потерял

За то, что в девицу влюбился. Но клювом в грязь он не упал!

Отважен был (со стариком-то)! Была победа нелегка!

Ещё куда ни шло при ком-то, но сердце юноши пока

Не оскудело от желаний хохлатку ту заполучить.

А сколько вытерпел страданий! Пора с победой и почить!

Пусть подбирает свои перья тот старый мерин, – вот лопух!

Здесь пощипал я их, не меря, – набить в подушку бы тот пух!

А сердце девицы немеет! И, право, жалко старика!

Ну, кто теперь его согреет? Вон – весь согнулся, жив пока!

Но сердце юноши ликует! Пора и честь за всё воздать!

Победу сладкую смакует, – чего же было ожидать?

Подходит скромная хохлушка, он за крыло её берёт:

«Ох, ненаглядная несушка! Кто ж кровь мою-то оботрёт?!»

К нему хохлатка прилепилась и обняла его крылом…

Сердца их радостно забились… И безразлично, что кругом

Подруги с завистью глазеют, и злоба каждую берёт, —

Глаза безумно зеленеют, что не её пришёл черёд!

Так что ж, конец той будет сказке? И как они сейчас живут? —

«Озолотил её он лаской. Она же ходит в институт;

Цыплята дружною гурьбою шагают сами в детский сад —

Так будем жить и мы с тобою», – подругам куры говорят.