Читать книгу Сказка о принцессе Подлунного Королевства - Алена Дмитриевна Реброва - Страница 2

Суета, поднявшаяся после этого, смела остатки моего самообладания, мужество, вдруг появившееся во мне, исчезло.

Я сбежала, сумев смешаться с толпой гостей, и заперлась в комнате прислуги, где должна была бы жить моя служанка, которая на время церемонии уехала к родным. Я тогда была очень благодарна ей за этот отъезд, в ее коморке я смогла привести мысли в порядок. Позже, когда набралась смелости выйти, смогла объяснить отцу и остальным, чем было вызвано мое решение принять предложение колдуна.

Кто бы ни явился во дворец на мое совершеннолетие, мы ничего о нем не знали, в отличие от Томаса, а значит, не могли диктовать условия. Соглашаясь на его предложение, я не только помогала принцу, но и выигрывала время. Узнав больше о колдуне, мы могли попробовать с ним справиться и обезопасить королевство.

Мое решение сочли трезвым и взрослым, Томас, оставшийся во дворце качестве гостя, был приглашен на совет, где рассказал всем нам свою историю, связанную с Эдвином.

Колдун не использовал магию, он в самом деле был одного лица с принцем, пропавшим много лет назад. Это был его брат-близнец, родившийся вторым. Придворного маг, доверенный слуга короля, объявил второго близнеца дурным знамением для королевской династии и велел уничтожить его. Младенцем Эдвина отдали колдуну, рассчитывая, что тот сам выполнит свое жуткое наставление.

В то время, пока Томас рос с любви и заботе, Эдвин, которого считали мертвым, был игрушкой колдуна, грезившего магией крови. Эдвин был нужен ему для бесконечных испытаний и в качестве слуги. Однажды в пылу ссоры колдун рассказал ему о его происхождении, и с тех пор тот вынашивал план мести родителями и брату, который, как он считал, забрал у него жизнь.

Овладев искусством темной магии, Эдвин одолел старого колдуна и обрушился на королевство, пощадив из всей династии лишь Томаса: ему еще предстояло страдать за все те годы, что он забрал у Эдвина.

– Но зачем ему понадобилась моя дочь? Чего он хочет власти, денег? – спрашивал отец.

Он был очень плох после церемонии, глаза ввалились, руки тряслись, и он прятал их под столом. Мне было больно на него смотреть, но я чувствовала, что должна быть сильной, чтобы не подвести его. Атмосфера во дворце была как перед бурей: после того, как я выбрала незнакомца, приезжие принцы были в ярости, они сочли, что их обманывали все это время и они зря распинались. Мы надеялись, что их гнев лишь тень задетого самолюбия, но прошедшие события в купе с болезнью отца делали нашу династию уязвимой в глазах соседей. Это могло обернутся чем угодно.

– Боюсь, ему нужно все то, чего хочу я, – признался Томас. – Его силы столь огромны, что ради мести мне он готов разрушать судьбы и государства. Для него все это игра, в которой он не может проиграть.

– Что ж, это мы еще посмотрим, – отец нахмурился. – Что тебе известно о его слабостях?

– Боюсь, их нет, – признался Томас, но почему-то после своих слов украдкой посмотрел на меня.

Когда совет был окончен, и мне разрешили уйти, Томас последовал за мной.

– Одри, могу я поговорить с тобой наедине?

Я задумалась: мисс Энке должно быть стоит начеку возле моей комнаты, ждет, когда сможет утешить меня после случившегося. Повсюду во дворце меня ждут расспросы и сочувствия, от которых уже тошно.

Но одно место все-таки было.

– Идем!

Я потянула его в пустующую коморку прислуги.

– Я не знаю, кому еще могу довериться, кроме тебя, – признался Томас, когда мы остались одни. Он держался на почтительном расстоянии, но отЭдвинул для меня стул, словно не боялся, что я могу ненароком его коснуться.

– Я слушаю, – я посмотрела на него.

Вздохнув, словно собираясь с мыслями, Томас заговорил.

– Мне жаль, что ненависть Эдвина ко мне привела к тому, что страдаешь и ты, и твоя семья, – признался он. – Но он не тот человек, которого стоит боятся кому-то, кроме меня. Жестокость ему не свойственна.

– Что ты хочешь сказать? – изумилась я. – Что выдавать себя за другого и обманом захватывать королевство – это не жестокость? Он уничтожил твою семью!

– Все не так просто, как может показаться, Одри, – сказал он, качнув головой. – Выслушай меня. Твой отец спросил меня о его слабостях, и я ответил, что их нет, но это была неправда. Магия вытягивает из него жизненные силы, и я чувствую, что наложенное им вчера проклятье очень сильное. Скорее всего ближайший день или два он не сможет даже двигаться и будет очень уязвим.

– И ты знаешь, где он находится?

Томас медленно кивнул.

– Я не мог сказать твоему отцу, потому что тогда его бы убили, а я этого не хочу. Эдвин достаточно вынес, я верю, что он сможет пережить свои обиды и начать жизнь, достойную своего таланта. Я должен поговорить с ним и убедить расторгнуть ваш договор.

– Ты считаешь, что его можно убедить передумать? – спросила я.

– Да, – Томас кивнул. – Я не должен был позволять тебе соглашаться на сделку, ты не должна отвечать за то, что было между им и мной. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной в его убежище, тогда я смогу уговорить его оставить тебя и твою династию в покое, снять с тебя данную клятву.

Я обдумывала его слова.

Может ли быть правдой то, что Эдвину нет дела до королевства, которое лежит у его ног? Что для него важно лишь то, как сильно будет страдать его брат?… Я не готова была в это поверить, но голова шла кругом, столько всего произошло, что я не понимала, что может быть правдой, а что нет. Я решила поступить так, как велят в таких случаях книги: обратилась к своему сердцу.

Я взглянула на Томаса. Его печальное, но решительное лицо, ореховые глаза, устремленные в пространство. Должно быть, он представлял встречу с братом, думал о нем, пока ждал моего решения. Он сразу почувствовал мой взгляд и обернулся, его лицо просветлело, на нем появилась ласковая улыбка. В этом выражении я узнала старого друга, который встречал меня у озера и слушал мою болтовню, пока я отдыхала.

Может быть, Томас кажется мне незнакомцем в этом обличье, но мы знаем друг друга много лет, я выросла на его глазах.

– Я доверяю тебе, – сказала я, прислушавшись к своим чувствам. – Давай попробуем поговорить с ним.

Томас кивнул и выпрямился.

– Тогда идем, нельзя терять времени.

– Но как выбраться из замка? Стражи у ворот теперь намного больше, мне не выскользнуть!

– Если ты сумеешь надеть тот наряд, в котором была у озера, я проведу тебя через ход, откуда пришел сам, – пообещал Томас.

Я взяла вещи Нэны, моей служанки, и переоделась в них. Хотя они были мне великоваты, ее любимый головной убор с родины, – кажется, чалма, – изменял меня до неузнаваемости.

Когда все было готово, мы отправились в лес. Как и обещал, Томас без труда провел меня наружу через едва заметную в зарослях калитку, про которую, должно быть, все давным-давно забыли.

Несмотря на то, что свобода королевства и моей семьи были в опасности, в лесу мне стало спокойно. Мы с Томасом шли по цветущему лесу, как будто это была обычная прогулка, мелькающие в траве и ветвях знакомые животные ободряли меня своими приветливыми мордочками, и я почувствовала себя так, словно вернулась домой.

– Скажи, откуда ты столько знаешь о жизни брата? – спросила я, решив занять дорогу разговором.

– Не ты одна любила приходить к озеру и поговорить с оленями, – улыбнулся он. – Эдвин хотел, чтобы я знал, за что страдаю, как и он знал все те годы, которые провел в башне. Хотя я думаю, что он просто устал от одиночества: даже колдунам иногда нужно выговориться.

– Ты как будто совсем не злишься на него, – заметила я, наблюдая за Томасом.

– Злюсь, наверное, – он пожал плечами, затем подался вперед, отгибая для меня ветку куста. Мы свернули с тропинки в чащу, туда, где я до сих пор никогда не бывала. Задержав дыхание, я шагнула за ним сквозь кусты. – Но я знаю, что не его вина в том, какой он. Если бы не колдун, которому родители так слепо доверяли, все было бы иначе. Эдвин рос бы со мной в замке, мне не было бы так одиноко в детстве, а он знал бы хоть что-то кроме издевательств и тяжелой работы.

Томас оправдывал человека, который убил его родителей и разрушил его жизнь… в его словах я отчетливо слышала жалость и, что еще более невероятно, братскую любовь.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – сказала я. – Не уверена, что смогла бы проявить такую же душевную силу, если бы меня лишили всего, что мне дорого.

Благородство Томаса, его великодушие поразили меня. Я никогда не задумывалась о том, каким должен быть настоящий принц, но в тот момент поняла, что именно такими качествами он и должен обладать. Смогу ли я отыскать их в себе и когда-нибудь сравниться с ним?

В голову пришло, что, если бы нашему плану не помешали, мы бы уже были помолвлены, и совсем скоро поженились бы. Томас был бы прекрасным мужем и лучшим королем, которого мог бы желать мой отец.

– Его тоже лишили всего, – заметил Томас. – Но я хотя бы узнал, что такое счастье, семья, дружба, – он взглянул на меня и улыбнулся, – любовь. А для него это всего лишь слова. Знаешь, когда много лет ты плаваешь по озеру и живешь птичьей жизнью, забываются мелочи дворцовой жизни, дела, охотничьи сезоны, успехи и неудачи. Важным становится только то, что когда-то ты был счастлив – только это поддерживает в тебе жизнь. Надежда. У Эдвина ее нет, ему нечего вспоминать в дождливые дни, и я сочувствую ему.

– У него есть куда больше, чем он заслуживает, – заметила я, взглянув на Томаса.

Мы шли все глубже в чащу, в ветвях деревьев стали мелькать черные перья: здесь повсюду были вороны, сотни, тысячи пернатых следили за нами, изредка разражаясь хриплым карканьем. Их становилось больше, чем листьев на деревьях.

– Не бойся, это его стражи, – объяснил Томас, обернувшись. – Он знает, что мы здесь, но, думаю, пропустит нас.

В самом деле, вороны лишь кричали и перелетали с дерева на дерева, но не приближались к нам. Вскоре мы вышли к каменному дому с высокой темной башней, обвитой плющом. Зловещим силуэтом она тянулась к краснеющему небу. Приближался вечер, и в единственном окне на ее вершине горел слабый зеленый свет.

Томас с силой потянул на себя крепкую дверцу дома, и она со скрипом отворилась. Мы вошли внутрь и оказались в обыкновенном человеческом жилище, всюду царил беспорядок, мебели почти не было, но жить тут было лучше, чем в лесу.

Эдвина в доме не было, и мы стали подниматься в башню.

Лестница наверх казалась бесконечной, несколько раз Томас останавливался, давая мне передохнуть, а я, хотя и задыхалась, старалась не задерживаться дольше положенного. К утру во дворце могли начать волноваться, и я должна была появиться раньше.

Наконец, ступени вывели нас в просторную комнату. Здесь все было завалено книгами, мешками, подвешенными под потолок, банками, бутылками, заполненными чем-то, о чем лучше не думать. В расставленных тут и там старых горшках расцветали причудливые растения, среди которых я могла узнать разве что папоротник, но и тот обладал удивительным белесым оттенком листьев.

– Эдвин! – позвал Томас, осматривая захламленную комнату. Она казалась бесконечным лабиринтом из столов и стеллажей, я шла мимо них, словно завороженная.

Настоящая башня колдуна… как же странно иногда оборачивается жизнь. Я всегда мечтала оказаться в подобном месте, но теперь испытываю лишь страх и беспокойство: похоже, Эдвин не прекратил изучать магию, а, значит, стал еще сильнее с тех пор, как разрушил королевство своих родителей. И еще опаснее.

Вдруг Томас остановился.

– Вот ты где, – сказал он.

Поискав взглядом своего спутника, я обнаружила его возле окна. Там среди груды горшков и сложенных стопками книг находился полуразвалившийся топчан, на которым под старым одеялом лежал колдун. Его тело было неподвижно, но глаза смотрели вполне трезво, на лице играла злобная ухмылка.

– Так-так, братец, ты все так же до тошноты предсказуем! – протянул он, гаденько хихикнув. – Дай угадаю: ты пришел требовать, чтобы я избавил Одри от обещания и вернул тебе твое проклятье?

– И ты это сделаешь, – уверенно казал Томас. – Эдвин, она не имеет никакого отношения к тому, что с нами произошло! К тому же, она наследница королевства, ты не можешь впутывать ее в свои игры, будто это ничего не значит.

– Не надо врать мне, дорогой Томас, или ты держишь меня за глупца? – недобро проговорил колдун. – Ты делаешь вид, что твое мнимое благородство не позволяет тебе оставить девушку в беде, но это вовсе не то, что тобой движет.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Томас нахмурился.

– Видишь ли, тебе просто невыносима мысль, что я заберу единственную, кого ты полюбил! И дело уже не в проклятье, я ведь снял его, и ты свободен: но тебе не нужна свобода без нее. Ты приходишь сюда и просишь вернуть тебе рога и копыта, только бы я не трогал твою драгоценную Одри… о эти прекрасные медные волосы и голубые, как небо, глаза… ты представлял ее в моих объятиях, Томас? Что ты чувствуешь, думая об этом?

– Довольно! Я здесь, так смотри мне в глаза, когда говоришь обо мне! – воскликнула я, выступив вперед. – Какое ты имеешь право распоряжаться чужими жизнями!? Ты зашел слишком далеко, прекрати это, а не то тебе придется сыграть в свою игру на других условиях!

Я давно приметила возле кровати посох с острым наконечником, и, схватив его, приставила к горлу Эдвина.

– О, маленькая девочка из леса показывает зубки! – усмехнулся он, посмотрев на меня с ласковой издевкой. – Крошка-Одри решила, что может убить человека, причем неподвижного и беспомощного! Так ли ты жестока, моя дорогая принцесса?