Читать книгу Пятый Лепесток - Алена Иванская - Страница 4

Черная девятка выезжала за город по длинному шоссе. Дома за окном кончились, и на смену им пришел унылый, сырой зимний пейзаж. Замелькали голые деревья, высаженные вдоль дороги, за ними простиралась равнина с черными проталинами в снегу.

– Нам совсем недалеко ехать, через два часа будем на месте.

Майя отлепила взгляд от окна и посмотрела на водительское сидение. Брат её отца был для неё незнакомцем, до недавнего времени она даже не догадывалась о его существовании. Мама никогда не рассказывала ей об отце, и уж тем более – о его брате. Девочка подозревала, что её отец был капитаном очень дальнего плавания. Такого дальнего, что в её жизни от него осталось только отчество – Дмитриевна. Где он плавал – оставалось загадкой: их город был далеко от моря.

Она медленно наклонила голову к правому плечу и чуть сощурилась. Так было легче рассмотреть дядю. Бесцветные волосы, некогда золотые, как у неё, но с ранней сединой, неряшливо спадающие на плечи, грубый профиль, будто его высекли из камня, высокие скулы, кожа вся в рытвинах, как после оспы. Его худощавые, жилистые руки лежали на руле, и Майя заметила на безымянном пальце кольцо. Значит, у него есть семья. Надо же, количество новообретенных родственников растет с каждым часом.

В зеркале заднего вида мелькнули голубые глаза.

– Есть хочешь?

– Нет.

Глаза ей не поверили, но спрашивать он больше не стал.

Майя снова уставилась в окно. Серое небо, не меняющееся уже несколько недель, нависало над грязным полем. Куда-то в сторону уходила раскисшая, уродливая проселочная дорога. Майя попыталась разглядеть, ведет ли она к какой-нибудь деревне, но дальше, чем на несколько метров, мир распадался на множество неясных пятен. А стоило прищуриться чуть сильнее, сразу начинала болеть голова.

Она бросила попытки и прислонилась к спинке сидения. На её коленях лежала раскрытая толстая тетрадь. Из неё торчали уголки разноцветных закладок, засушенные листья и кусочки ткани. Майя достала из рюкзака ручку и написала на чистой странице: «Листья в ледяных гробах», подумала секунду и прибавила: «Спят, чтобы стать чем-то большим».

– Тебе у нас понравится, – грубый голос дяди показался слишком громким, и Майя вздрогнула, – природа у нас совсем не та, что в городе. Мы как раз на окраине живем, через луг и сразу лес. Но не бойся, в нем не заблудишься. Он со всех сторон окружен домами.

Наверное, он нервничал, не знал, о чем с ней говорить. Как и все эти люди, окружавшие её в последнее время. Майя промычала в ответ нечто, обозначавшее не слишком живой интерес, и глаза снова пропали из зеркала.

Она посмотрела на строчку, что написала в тетради. Мысль уже улизнула. За окном снова мелькали деревья.

Майя прислонилась лбом к холодному стеклу, чувствуя вибрирование машины у себя в голове, и опустила взгляд вниз. Темная дорога неслась под колеса сплошным потоком, а справа вилась желтая лента ограничивающей полосы. Глаза у девочки слипались.

Должно быть, всё дело в той таблетке, что ей перед поездкой дала медсестра в приюте. В последнее время она принимала их намного реже, но сейчас её уже затягивало в удушливый, вязкий сон, которому невозможно было сопротивляться.

…Солнечный день рвался в окна зданий, магазинов, жилых домов и прочих строений. Окна эти были по осенней привычке наглухо закрыты, однако это не мешало солнцу бесцеремонно ломиться внутрь. На фоне непрекращающихся дождей, которые зарядили с начала сентября, этот день казался подарком судьбы.

Майя шла по мокрой аллее парка и видела в отражениях луж множество сияющих бликов. Воздух, пропитанный влажностью и ярким земляным запахом, двигался вокруг неё большими массами, и девочке казалось, что пространство дышит, словно огромное невидимое живое существо. Ветер возил по асфальту желтые глянцевые листья, бросал их вдребезги под ноги, трепал высокие деревья, играючи носился взад-вперед по аллейке, словно радостный пёс. Маленький парк, со всех сторон подпираемый базаром, утопал в буйстве осенних красок.

– После сеанса зайдём в кафе?

Майя повернула голову. Мама надела своё старое алое пальто. На фоне серо-черных прохожих её тонкая фигура выделялась ярким всполохом. Светлые волосы спадали на плечи. Майя помнила времена, когда они были гуще и красивее, когда её лицо не было таким усталым, когда она чаще улыбалась, но сейчас ей не хотелось думать об этом. Впервые за тысячу лет они выбрались из дома вдвоём, вокруг чудесный день, и мама такая красивая среди мокрого, запущенного парка. Возможно, это последняя их прогулка до новогодних выходных, когда девочка сможет рассчитывать на полное внимание матери.

– Может быть, просто погуляем? – спросила Майя. На голове у неё красовался зеленый берет, над которым вечно смеялись одноклассники.

«Так это только от того, что у них такого нет, – с улыбкой говорила мама». Майя не расстраивалась особо. Все насмешки отлетали от неё как от стенки горох, потому что ей было попросту начхать, что думают о её зеленом берете глупые курицы вроде Настьки Люляковой и Оли Улушевой. И ту, и другую она терпеть не могла, старалась вообще не слушать, что болтают их рты, живущие, как правило, отдельно от мозга.

Светлое мамино лицо обернулось к ней, девочка увидела это боковым зрением. Ветер-озорник мягко толкнул их, и мама улыбнулась.

– Ух, как ветрено. Ты уверена, что хочешь прогуляться? Мы могли бы выпить горячего шоколада в том месте… Как оно называлось?

– «Легио».

– Точно, – от неё пахло свежими ландышами. Не теми, что благоухают резким, удушливым ароматом на весь лес, а ранними, с юными зеленоватыми бутонами, вобравшими в себя первое весеннее тепло и ещё неокрепшие после долгой зимы солнечные лучи. Эти духи девочка тайком воровала по утрам перед школой, пока мама не начинала удивляться, почему они так быстро заканчиваются. – Ну так как?

Майя пожала плечами. Ей было всё равно, куда идти с мамой, она просто хотела и дальше ощущать в груди это тепло, не имеющее ничего общего с пестрым осенним днём и ярким солнцем.

– Сто шестьдесят рублей тебе понадобятся завтра, когда ты поедешь на автобусе на работу, – негромко сказала она, – неразумно просто взять и выкинуть их на шоколад.

Светлые брови на красивом лице взлетели вверх. Алое пальто выгодно оттеняло её бледный румянец. Мама на секунду призадумалась, потом откинула светлые пряди волос со лба. На изящном запястье блеснул серебряный браслет и снова скрылся под рукавом.

– Майя, мы можем иногда полакомиться шоколадом, один поход в кафе мой кошелёк выдержит. И потом, разве мы с тобой не говорили раньше? Деньги – это моя проблема. Ты не должна о них беспокоиться.

Майя хотела сообщить о том, что это стало и её проблемой с той поры, как мама вынуждена была брать сверхурочные, чтобы купить ей зимнюю обувь, но не стала. Она видела мать час в день перед сном, и хорошо знала, чего той стоит растить её в одиночку. Однако сейчас девочке не хотелось вновь заговаривать об этом.

– Как скажешь, – улыбнулась она, – тогда, раз уж сегодня день щедрости, может быть, круассан к шоколаду?

– И даже два.

Улыбки у них были одинаковые. Помимо тёмно-серых глаз и некоторого сходства в чертах лица, мать и дочь были похожи в жестах, гримасах, прищурах, манере выражаться, но внешностью Майя уродилась в отца. Так говорила мама. Сама девочка его никогда не видела.

Здание кинотеатра, украшенное прямоугольными колоннами, было огромным, с прилегающим парком, в центре которого находился фонтан. Майя побежала вперед, чтобы лечь на низкий бортик животом и окунуть в чистую, сияющую воду руки. На глаза ей попался ярко-жёлтый лист клёна, и она, выловив его, обтёрла о куртку.

– Нашла что-то интересное? – спросила мама.

Майя взглянула на неё снизу вверх. Её голова находилась как раз против солнца, и вокруг темного лица образовалась корона из ярких лучей.

– Этот лист идеален, – Майя протянула маме лист, – и по цвету, и по форме. В нём нет ни единого изъяна.

Мама покрутила лист в пальцах, потом сунула его в сумочку.

– Идём?

Высокие стеклянные двери красивого двухэтажного здания открывались с трудом. Кинотеатр находился на втором этаже, куда вела широкая лестница, покрытая красной тканью. На первом же располагались многочисленные маленькие магазинчики, киоски с газетами и журналами, мягкие диваны, где посетители могли отдохнуть.

Внутри было много народу, сеанс должен был начаться через двадцать минут. К кассе выстроилась очередь из четырёх человек, несколько топтались у гардероба, остальные рассредоточились по залу и магазинчикам.

– Посиди здесь, я куплю билет.

Мама протянула Майе сумочку, выудив из неё кошелек, и отошла к кассе. На полпути она почему-то обернулась. Волосы её, на тон темнее волос дочери, взлетели вокруг лица, алое пальто ярко высветилось: мама зашла в прямоугольник солнечного света, падающего на пол сквозь стеклянные двери, а потом оглушительный, чудовищный звук ударил по ушам.

Пыль взметнулась в воздух, заполнив все пространство вокруг за считанные секунды. Где-то слева с громким хлопком лопнула стеклянная витрина. Пол содрогнулся, а потом его словно кто-то выдернул из-под ног.

Майя упала на спину, на оба локтя, больно ударившись, выпустив мамину сумочку из рук. Её что-то внезапно и сильно толкнуло, одновременно бросив в лицо удушающую горсть бетонной крошки. Ей подумалось, будто это ветер, но откуда ему было взяться в закрытом помещении? По лбу полоснуло чем-то острым, и она почувствовала теплую кровь на лице. Вокруг происходило нечто ужасное, всё разрушалось, под её спиной откуда-то взялись обломки кирпичей и плитки, кричали какие-то люди, но слышала она их приглушённо, словно ей на уши наложили плотную ватную повязку.

Майя села, под руками хрустел песок. Она ничего не видела, кроме мелкой взвеси, летающей в воздухе, и странных теней, мелькающих в ней. Крупная пыль танцевала в задымлённом пространстве. В ошеломлённом мозгу девочки медленно сформировалась мысль о пожаре.

– Ма…

Вместо голоса – сдавленный скрежет. Сказать ничего не удалось, Майя тут же закашлялась, белая пыль забивалась в легкие с каждым вздохом. Ей удалось встать на ноги, хотя пол под ногами качался, как палуба на корабле. Выставив перед собой руки, Майя пошла вперед на ощупь, но быстро споткнулась обо что-то.

Нащупав у себя под ногами нечто мягкое, тёплое и мокрое, она быстро отдёрнула руки. Сознание отказывалось обрабатывать информацию, и вместе с тем она была абсолютно спокойна. Будто происходило это всё вовсе не с ней. Она вместе с мамой сидит в темном зале и смотрит кино.

– Мама!

Мучительно закашлявшись, Майя все же смогла крикнуть, но ей отозвались только приглушенные вопли, настолько далёкие, словно исходили откуда-то с другого мира. Она снова предприняла попытку идти. «Неужели до кассы так далеко?» – удивилась девочка, но потом взгляд её выхватил из удушливого пыльного тумана поблёскивание на полу. Она нагнулась и увидела белое от пыли запястье, серебряный браслет, и край грязного красного пальто.

Грянуло во второй раз, где-то внизу, прямо под ногами Майи. Здание угрожающе задрожало, откуда-то сверху на девочку посыпались стеклянные осколки.

Она взвизгнула и упала. Серебряный браслет оказался прямо у неё перед глазами. Пол странно раскачивался из стороны в сторону, все сильнее и сильнее, как на каруселях в городском парке. А потом он вдруг взбрыкнул, как живой, прямо под ней, и Майю что-то сильно ударило в голову…

– Вот и приехали.

Слова вползли в спутанное сном сознание. Девочка открыла глаза, не сразу поняв, где находится. Её било мелкой дрожью, пришлось потереть лицо, чтобы прогнать липкое ощущение кошмара, но потом Майя вспомнила, что это был вовсе не кошмар, и с силой зажмурилась. Обычно это помогало справиться с бешеным сердцебиением и нарастающей паникой.

– Ах ты, дверь опять заклинило. – Дядя снаружи явно ничего на заметил.

Она все еще сидела на заднем сидении автомобиля, но пейзаж за окном изменился. Вправо убегала унылая улица с неровным рядом одноэтажных домов, огражденных рабицей, шифером или деревянным забором. Вдоль дороги, словно пуховые клубки, лежали сугробы. Слева сплошной стеной вставал лес.

Машина остановилась возле железной ограды, окрашенной синей краской. За ней начинался то ли сад, то ли огород, который упирался в дом.

– Вот, – дверь все-таки открылась, – порядок. Выходи осторожно, здесь сыро.

Майя вышла в мокрый снег, осмотрелась.

Дом был одноэтажный, приземистый, будто стелившийся по земле красной крышей и окнами в деревянных рамах. Создавалось впечатление, что его постоянно достраивали, он выглядел слегка нескладным. Под крышей бахромились деревянные причелины, напоминающие ажурные кружева, дом был обильно украшен сережками, полотенцами, аккуратными узорчатыми наличниками и резными ставнями. Он как будто был опутан кружевом с крыши до завалинки и напоминал именинный торт.

Дядя вытащил её сумку из багажника и остановился рядом.

– Ну как? – бодро спросил он.

Майя задрала голову – дядя был таким высоким, что макушкой она едва доставала ему до плеча.

– Хороший дом.

Он расплылся в самодовольной улыбке, и его некрасивое квадратное лицо преобразилось.

– Своими руками построил. Внутри еще лучше. Ну, идем, Валя ждет.

«Валя. Еще есть Валя. Наверное, моя тетка», – подумала Майя.

Стоило открыть скрипящую калитку, в ноги тут же бросилась серая дворняга.

– Эйнштейн! Ух ты, хороший мальчик!

– Эйнштейн? – удивилась Майя, глядя, как дядя ласкает собаку.

Он взглянул на неё и криво ухмыльнулся.

– Сашка так назвала. Она у нас деловая. Пойдем.

«Сашка». – Отметила про себя девочка, проходя по узкой дорожке между двумя огромными сугробами к крыльцу.

Внутри дом оказался совсем не такой, каким его представляла себе Майя. Там было много света и воздуха. Она огляделась из-за спины дяди. Маленькая прихожая перерастала в длинный коридор, плавно вползавший в темноту. Справа располагалась большая светлая комната – гостиная: Майя увидела диван и старенький телевизор. Слева была крохотная кухня. Все стены прихожей и коридора до половины были обиты деревянными панелями, украшенными искусной резьбой.

Девочка опустила рюкзак на пол, приблизилась, чтобы рассмотреть, присела на корточки.

Резьба была легкой, тончайшей, сложной, выполненной рукой настоящего мастера. Здесь изгибающиеся стебли и цветы, рядом – жар-птицы с пышными пылающими хвостами, дальше – тропические листья, солнце и звездное небо, сплетающиеся в причудливую бесконечную вязь. Майя никогда такого не видела. Она, позабыв все на свете, разглядывала и разглядывала картинки, переливающиеся лаковыми бликами в свете люстры. Эти маленькие отблески наполняли жизнью каждую из них!

– Нравится?

Девочка подняла голову. Возле кухни стояла полная женщина, с огненно-рыжими волосами и круглым большим веснушчатым лицом. Волосы были заплетены в красивую пышную косу. На женщине был зеленый передник и светлое домашнее платье.

– Да, просто удивительно.

– Андрей сделал все это своими руками. Он плотник. – Добродушно проговорила она, вытирая руки полотенцем. Её ярко-зеленые глаза бегло и цепко осматривали Майю, отчего девочка почувствовала себя неловко и поднялась на ноги.

Из кухни вслед за женой вышел дядя. Его лицо сохраняло невозмутимость, но Майя видела, как его распирает самодовольство.

– Майя, знакомься, Валентина, моя жена – твоя тетя.

Девочка вдруг поняла, почему теткино лицо казалось ей таким большим: она постоянно улыбалась. Валя подошла, мягко дотронулась до её плеча ладонью. От неё пахло разогретой духовкой.

– Добро пожаловать в семью, детка, – тепло проговорила она. – Давай отнесем твои вещи в комнату, а потом сядем обедать. Ты голодна?

Майя отрицательно помотала головой. На задворках сознания мелькнуло легкое раздражение: в последнее время её все пытались накормить. Будто количеством еды, втиснутым в пузо, можно компенсировать громадную дыру в сердце.

Они прошли в темноту коридора, оказавшегося невероятно длинным. Удивительно, как в доме умещалось столько комнат, снаружи он казался намного меньше. Майя сосчитала четыре двери, но на этом коридор не заканчивался, дальше она видела еще помещения.

Выше деревянных панелей стены были оклеены простыми светлыми обоями. В простенках она заметила несколько картин.

– Чьи это картины?

– Их нарисовал Руслан, ты вскоре познакомишься с ним, когда он придет из школы.

«Руслан», – мысленно отметила Майя.

– Ванная – первая дверь от кухни слева, потом комната девочек, справа комната мальчиков и наша спальня. Твою комнату мы переделали из кладовой.

Девочка уже представила себе темный чулан без окон, но дверь открылась, и она увидела маленькое помещение в теплых тонах, с занавесками в рыжий цветочек. Майя разглядывала обои необычного цвета, что-то среднее между оранжевым и розовым.

«Цвет летнего заката»…

– Здесь мы хранили разный хлам, ну, знаешь, детские санки, коляски… ребятишек-то много. Кровать Андрей только сегодня с утра закончил мастерить. И тут остались кое-какие вещи, позже мы найдем, куда их пристроить. Дальше по коридору – две кладовых и вход в подвал.

Тетя слегка нервничала и говорила извиняющимся тоном. У окна, сглаженного серебристым тюлем и занавесками, стоял стол с несколькими ящиками для письменных принадлежностей, на нем – лампа. Возле левой стены была кровать, а рядом с ней – аккуратно составленные коробки. Справа располагался платяной шкаф.

– Можешь украсить комнату по своему вкусу, – добродушно продолжала тетя, так и не дождавшись реакции, – наклеить постеры, например. Саша сходит с ума по Орландо Блуму, у неё вся комната оклеена плакатами. Когда разложишь свои вещи, станет уютнее. Если нужно что-то повесить на стену, Андрей поможет.

– Красивая комната, – сказала Майя, – спасибо.

Тетя облегченно улыбнулась.

– Располагайся. Обед через час. Можешь сходить в ванную, осмотреться во дворе. Дети скоро проснутся.

– Разве они не в школе?

– Старшие – да, а младшие спят.

«Есть еще младшие», – размышляла Майя, когда тетя ушла, – «интересно, сколько их…»

Вещей у неё было немного. Две пары джинсов, водолазка, теплые зимние штаны, школьная обувь, пара кофт.

И платье. Из черного бархата с вышивкой разноцветной нитью, все обсыпанное блестками.

Майя достала его из сумки, бережно повесила в шкаф, потом отошла на шаг и стала смотреть. Если включить свет, платье будет сверкать и переливаться. Она была самой красивой на празднике сентября…

Мама сшила это платье сама.

Мимолетное видение маминых рук, ловко управляющихся с иголкой, тканью и швейной машинкой, пронеслось в голове девочки за долю секунды. Но успело за этот короткий миг причинить такую боль, словно тяжелый молот ударил в грудь.

Майя зажмурилась, мотнула головой и резко поднялась на ноги, швырнула оставшиеся вещи в шкаф, захлопнула его. Она несколькими шагами пересекла комнату и раскрыла рюкзак. Краски, ручки, карандаши, перья, пенал, школьные учебники и тетради, но нет самого главного!

Она бросилась вон из комнаты.

– Дядя!

Андрей, успевший расположиться в кресле напротив телевизора, подскочил от неожиданности.

– Что стряслось?

Майя сама не поняла, как оказалась в гостиной.

– Ничего, вы можете открыть машину, я оставила там свою тетрадь.

Он кивнул на столик в прихожей, на котором лежали ключи.

– С тобой все в порядке?

Майя быстро убрала с лица испуганное выражение.

– Да, – коротко ответила она, направившись к двери.

Эйнштейн с любопытством её нюхал, пока она шла по заснеженной дорожке к калитке. Девочка нажала на кнопку разблокировки дверей.

Когда она взяла в руки тетрадь, мгновенно стало легче. Зияющая дыра в её груди, куда ударило воспоминание, болела уже чуть меньше. Как она могла оставить тетрадь в машине!

– Эй, привет!

Она обернулась и прищурилась.

Возле дома на противоположной стороне улицы стоял мальчишка в черных джинсах с вытянутыми коленками и небрежно запахнутой куртке. На плече у него висел ранец, из-под куртки выглядывал темно-красный свитер, а в левой руке он держал шапку с нелепым помпоном.

– Ты приехала? Я думал, будешь позже. До города по ледяной дороге – путь неблизкий.

Майя смутилась, поэтому решила не отвечать. Она захлопнула дверцу машины, нажала на кнопку блокировки и направилась по дорожке к дому.

– Я – Артём! Твой сосед!

Он выкрикнул это так пронзительно и радостно, будто ничего лучше с ним не случалось. Майя притормозила, помедлила, но все же вышла из-за сугроба.

– Майя, – ответила она сухо, остановившись перед калиткой. Эйнштейн вертелся рядом.

Мальчишка скинул рюкзак в снег, пересек мокрую улицу и остановился по ту сторону ограды. Вблизи она разглядела его несуразное лицо с большими пухлыми губами и острыми скулами. Копна кудрявых черных волос закрывала уши и выглядела так, будто никогда не ведала расчески. Даже в куртке было заметно, что Артём худ и угловат – его шея торчала из ворота, который выглядел слишком большим.

– Я знаю, – сказал он заговорщицки, – у нас маленький городок. На нашей улице все знают. Ты – новость дня.

Майя открыла рот и не сразу нашла, что сказать.

– Шикарно, – выдавила она, – это как раз то, чего мне не хватало.

Он усмехнулся. Его взгляд скользнул от её лица к тетради, которую она прижимала к груди.

– Анкета? – Артём кивком показал на тетрадь, – дашь заполнить?

– Это не анкета. – Отрезала Майя.

– А, знаю, – чему он улыбался, ей было решительно непонятно, – одна из тех тетрадок, с которыми возятся девчонки? Стихи, песни… Секретики?

Она не ответила. Просто повернулась и пошла к дому. Спиной Майя чувствовала, как он смотрит ей вслед.

– Увидимся в школе!

Голос у него был звонкий, не растерявший детской абсурдной жизнерадостности. Майя закрыла дверь и почти сразу забыла об этой встрече.

На повестке дня было кое-что похуже, чем чокнутый сосед.

Школа. Седьмой класс, середина третьей четверти, и она – новенькая.

Майя опустила взгляд на тетрадь и покрепче прижала её к себе.

«Что ж, – вздохнула она, – будем надеяться, что я протяну хотя бы до каникул без инцидентов…»

Зайдя в дом, Майя внезапно увидела перед собой малыша в длинной майке, которая ему была не по возрасту. Он покачивался на ножках. Одна лямка сползла с маленького плечика, во рту он держал палец. Светлые волосы кудрявились и забавно обрамляли румяную мордашку.

– Эй, – она присела на корточки, улыбнулась, – ты, должно быть младшенький. Как тебя зовут.

– Ица! – гордо объявил ребенок, беззубо улыбнулся и потопал нетвердыми шагами на кухню.

– Майя! – всплеснула руками тетка, подхватывая мальчика на руки, – почему ты еще в шапке и пуховике? Ты уже познакомилась с Витей?

– Эээ… – неопределенно протянула она.

Валя покачала головой, подтолкнула малыша повыше на своих руках и направилась в кухню.

– Раздевайся и приходи обедать.

Ровно в этот момент Майю в спину ударила дверь. Со смехом в дом вбежал мальчишка лет десяти, в его ярко-рыжих волосах запутались снежные комья.

– Ой, я тебя не сильно ударил? – звонко спросил он и тут же, не дожидаясь ответа, завопил, – Мам, Сашка меня била.

– Ничего я тебя не била, придурок, – послышался недовольный голос.

«Сашка. Которая назвала собаку Эйнштейном» – подумала Майя, разглядывая старшую сестру.

Лицо у девушки было недовольным, скучающим и слегка раздраженным. Длинные рыжие до красноты волосы были пострижены модной «лесенкой». В ушах болтались большие серьги в виде колец. Саша носила очки и, когда скинула куртку, оказалась высокой и стройной. Короткая юбка подчеркивала её длинные ноги, затянутые в блестящий капрон.

– Дети, – тетка вышла из кухни и, поймав сына за капюшон, развернула его лицом к новому обитателю дома, – знакомьтесь. Ваша сестра – Майя. А это – Саша и Руслан.

Воцарилась тишина. Все смотрели на девочку, как в музее.

– Э… привет. – Неуклюже промямлила она.

– Любишь рисовать? – спросил Руслан.

– М… да, но я не так хорошо рисую, как ты.

По правде, Майя еще не успела разглядеть картины, висящие на стенах в коридоре, но, если они там висели, значит, были неплохи. Руслан расплылся в улыбке. Его сестра закатила глаза.

– Хорош художник! Витя и то рисует лучше, – фыркнула она.

– Обед готов. Будите отца, переодевайтесь, мойте руки и садитесь за стол.

Все разбрелись по своим комнатам. В коридоре Руслан улучил момент и дернул Сашу за волосы, та не осталась в долгу и отвесила ему подзатыльник.

– Не ведись на его подхалимистый вид, – сказала она Майе, – узнаешь его получше, поймешь, что он мелкий засранец.

Когда дверь в Сашину комнату закрылась, Майя перевела взгляд на картину, висевшую в простенке. На ней было буйство красок. Она долго пыталась понять, есть ли там хоть что-то, кроме невообразимой мазни, но потом предположила, что Руслан просто уронил на холст палитру.

Вся семья собралась на кухне. За столом образовался небольшой переполох, когда выяснилось, что не хватает одного стула. Дядя отдал свой гостье и приволок со двора пенек. Тетка немного поворчала по поводу натекшей лужи от снега. Перед Майей поставили тарелку с картофельным пюре и котлетами.

– Где Арина? – возмутилась Валя, – Руслан, сходи за ней.

– Почему я?

Тетка приподняла брови и смерила сына выразительным взглядом. Руслан досадливо бросил вилку, направился во тьму коридора, выражая возмущение громким топаньем, и вскоре вернулся, таща за руку светловолосую девочку лет шести. На голове у неё была пластмассовая корона.

«Еще одна сестра, – подумала Майя».

– Приятного аппетита! – бодро объявил дядя, и все стали есть.

Ели в тишине, когда младший пытался баловаться, его сразу успокаивали и призывали к порядку. Майя размышляла, сколько времени ей потребуется, чтобы привыкнуть к дисциплине новой семьи? Дома они с мамой могли есть перед телевизором, держа тарелки на подушках, рассыпая крошки, и одновременно покатываться со смеху над какой-нибудь комедией. Здесь такой номер явно не пройдет.

В груди опять нестерпимо заныло. Майя зажмурилась на мгновение, потом быстро оглядела всех за столом: не заметили ли?

Она бросила косой взгляд на чистейшую кухню, старенькую, но ухоженную. Пол под ногами блестел натертым деревом, стол был накрыт белоснежной скатертью. Девочка попыталась представить, что ей скажет тетка, если она вздумает уволочь тарелку к себе в комнату…

– Итак, – сказал внезапно дядя, когда Валя разливала детям чай, – семья, есть разговор.

Майя отложила хлеб с маслом. В груди у неё ёкнуло. Андрей был сытый, довольный и маслился в улыбке.

– Дети, как видите, у нас пополнение. Майя отныне будет жить с нами, и мы сделаем все, чтобы ей в нашем доме было удобно.

Все опять уставились на неё. Даже маленький Витя перестал жевать скатерть. Саша смотрела без особого энтузиазма, она меланхолично крутила в руках чашку с чаем. Во взгляде Руслана читалось любопытство, зато Арина, которая сидела за тесным круглым столом прямо напротив, разглядывала её широко раскрытыми глазами, её корона слегка съехала на бок. Майя ей улыбнулась, и девочка буквально расцвела улыбкой в ответ.

– Если есть то, что вы хотите узнать, задавайте вопросы сейчас. – Продолжал дядя, – чтобы не было недомолвок и недопониманий.

Валя с тревогой взглянула на мужа, но ничего не возразила, она села на стул возле младшего сына.

– Какой твой любимый цвет? – спросил Руслан

– Синий и все оттенки голубого.

– А предмет в школе?

– Литература.

– Любишь читать, милая? – поинтересовалась тетя.

Майя кивнула.

– У нас есть небольшая библиотека, – продолжал болтать Руслан, – её собрал дедушка. Папа хочет сделать книжный шкаф, но слишком занят на работе.

– Это твой настоящий цвет волос? – чуть шепелявя, спросила Арина.

Девочка бросила взгляд на свою золотистую косу, перекинутую через плечо.

– Да.

– Красиво. – Волосы Арины хоть и были светлыми, но уже стремились к рыжине.

Валя немного расслабилась. Похоже, тетя ожидала от своих детей более бестактных вопросов.

– Тебе понравилась твоя комната? – продолжал допытываться Руслан.

– Да, спасибо большое за кровать, дядя.

Андрей благосклонно кивнул.

– Завтра с утра ты пойдешь в школу. У тебя все есть для учебы? – спросил он.

– Да.

– Рюкзак, учебники? Одежда?

Майе сделалось неловко.

– Да.

– Если нужно что-то, сразу говори, хорошо, дорогая? – тепло проговорила тетя.

– Мне нужна новая спортивная форма. – Неожиданно сказала Саша, глядя на новую сестру в упор поверх чашки.

– Мы купили её тебе в прошлом месяце.

– Да, но эти уродские штаны делают мой зад похожим на дирижабль.

– Александра!

Майя подняла глаза на свою самую большую проблему. Она, конечно, не могла рассчитывать, что девушка, да ещё такая хорошенькая, какой ей самой никогда не стать, примет её с распростертыми объятиями.

– Я поняла, – ровно продолжала Саша, – теперь все будут носиться с ней. А я думала, что этот период пройден, когда Витя слегка повзрослел.

– Помолчи, – с нажимом осадила дочь тетка, – ты должна понимать, что Майе сейчас нелегко…

– Я… пожалуй, пойду в свою комнату.

Майя и сама не поняла, как вскочила на ноги. Её словно что-то вздёрнуло крючком за подбородок.

– Нет, это я пойду. – Скучающим тоном проговорила Саша. – И, к сожалению, не в свою комнату, а в комнату девочек, так, мама? А вы продолжайте делать вид, что рады её присутствию.

Она встала, бросила на стол вилку и развернулась, чтобы уйти, но строгий голос отца окликнул её:

– Остановись.

Майя вздрогнула. На дядю она не смотрела, просто представила, как его лицо сделалось злым. Это было легко: погасшие искорки в голубых глазах, тонкие губы, сжатые, побелевшие, и потемневшие черты. Таким он виделся ей, когда директор приюта впервые рассказал о его существовании.

– Ты не отнесла свою посуду.

Саша повернулась, молча взяла тарелку, чашку и положила их в раковину. Потом ушла. Через секунду Валя мягко проговорила:

– Мы рады тебе, детка, не слушай её.

– Дай ей время, – согласился дядя.

Майя подняла лицо и с изумлением увидела, что он не был сморщенным и озлобленным, как она себе представляла. Лишь слегка раздосадованным.

– У Саши непростой характер, но она хорошая девочка. Вы подружитесь.

Она глубоко в этом сомневалась, но ничего не ответила.

– Спасибо за обед, тетя, очень вкусно. Можно я пойду в свою комнату?

– Конечно, иди, милая.

Девочка отнесла тарелку в раковину, осторожно поставила рядом с Сашиной и ушла. Она закрыла за собой дверь комнаты, легла на кровать поверх покрывала и не выходила до самого позднего вечера. Смотрела, как темнеет небо за окном, как снег из белого постепенно становится голубым, а затем темно-синим. Двигаться совсем не хотелось. В какой-то момент Майя достала из-под подушки свою тетрадь, написала в потемках несколько строк про уснувшие листья, а потом уснула и сама, свернувшись калачиком.

Ей снилась длинная дорога, ведущая в никуда, и голос, зовущий из мглистого тумана. Она пыталась идти вперед, но задыхалась в белой пыли, а впереди сверкал серебряный браслет.

Кажется, посреди ночи к ней кто-то заходил, потому что, тревожно проснувшись, Майя обнаружила на себе одеяло.