Читать книгу Феникс. Стихи - Алена Воробьева - Страница 4
Феникс
Четвертая книга стихов
ОглавлениеI
Если Я сказал вам о земном – и вы не верите, как поверите, если буду говорить вам о небесном?
Евангелие от Иоанна, Гл. 3, 12.
«Сущность пера жар-птицы…»
Сущность пера жар-птицы
Птица феникс не разумеет:
Изумрудно-золотая метелка,
Глазок с маренговым бликом
И глубинно-фиолетовым зраком.
Перо, горящее вечно
Жаром несметных желаний,
Робким таинственным оком —
Разве может сравниться
С фениксовым опереньем,
Что воскресает из пепла,
Оставшегося от жар-птицы.
2000
«Высшая мера любви – безразмерна…»
Высшая мера любви – безразмерна.
2008
«Молиться за того, кто ангел сам? —…»
Молиться за того, кто ангел сам? —
Хоть и во плоть, как в ризы, облеченный.
Чей дух высокий знает небеса
И день седьмой, от мира сотворенный.
Просить пред светлым ликом за того,
Кто сам несет в себе его прощенье,
Ниспосылая истину из слов,
Что в этом мире – о любви ученье.
Любить того, кто любит и горит,
Как серафим, иконописным ликом,
Кто из темницы вновь освободит
И к свету душу развернет, как свиток.
Спасать – кто сам спасения глоток
И осеняет живоносной силой, —
Расцветший в сухом дереве цветок,
Который ляжет на мою могилу.
2007
«Замучить всех богов гаданьем —…»
Замучить всех богов гаданьем —
Просить о жребии судьбы.
Гадать по небу утром ранним
Пред битвой – по дымам волшбы.
Гадать – и возносить молитвы
О здравии и чудесах,
Спасении – во время битвы —
От превращения во прах.
Иль, если Бог рассудит строго
И заберет на небеса —
Молить, чтобы вели дорогой
Ее прекрасные глаза.
2007
«Ты идешь с опущенным забралом…»
Ты идешь с опущенным забралом
И не видишь красоты земной.
Грезишь ты – небесные хоралы
Явятся в лазури голубой.
Веришь ты – предназначенье выше
И светлее жизненных молитв,
И весну вдыхая, небом дышишь,
Ничего не зная о любви.
Небом ходишь – и, подняв забрало,
Смотришь на небесные поля.
Меч свой даришь пахарю – орало
Выкует он завтра для тебя.
Будешь сеять хлеб в небесной сини,
Будешь жить, доспехи спрятав с глаз,
И не вспомнишь, как сады красивы
На земле в весенний райский час.
Но приснится – опустив забрало,
Прячешь свои синие глаза,
И не видно – солнце в небе встало,
Или надвигается гроза? —
Да, приснится, – ведая о прошлом,
Как ты верил лишь в одну мечту,
И не видел красоты тревожной —
Ложной красоте не присягнул.
Потому тебе одна отрада —
Мук не зная и страстей любви —
Выходить к ограде райской сада
И смотреть на девушек земных.
И вдыхать, как воздух пахнет жарко
Золотом пшеничным на полях,
Любоваться чьим-то полушалком,
Слушать, как мелодии звенят.
Потому теперь тебе награда, —
Пряча свои синие глаза,
Ты выходишь за ворота сада,
Ничего о прошлом не сказав.
Ты идешь туда, где поле битвы
Еще пусто, и не ждет побед —
Как и крови. И твои молитвы
Падают на здесь растущий хлеб.
И вдруг видишь, как до капли выпьешь
Всю земную красоту любви
И вернешься, выпит сам и выжжен,
В рай искать ведущей колеи.
Как войдешь в открытые ворота
И вдохнешь небесные поля,
И привратник спросит: «Старец, кто ты?
Ты ли прилетел на журавлях?» —
И ответишь изумленно: «Что ты, —
Юношей я шел к своей мечте,
Но покинул райские ворота,
Присягнув девичьей красоте».
«А теперь никто тебя не помнит —
Пуст твой дом, доспехи ржавь взяла.
Проходи, селись в одну из комнат —
Завтра утром поле ждет тебя».
…И увидишь – над пшеничным хлебом
Безмятежны неба корабли.
И вернешься – и задышишь небом,
Ничего не зная о любви.
2004
«Проходящему по полю…»
Проходящему по полю,
Вдоль небесных поселений,
Мимо храмов, мимо кровель
Черепичных на домах,
Ощущая под подошвой
Прах земли и перегноя,
Неги, лени – и работы
В долгих будничных трудах.
Проходящему по небу
Вдоль простых земных окраин,
Вдоволь ищущему знаки
И отличия судьбы,
Все мерещатся гробы
В царственных порталах рая,
Отпечаток или слепок,
И обильные хлебы.
Проходящему по снегу,
Созданному между-между,
Небом для земли, прослойкой
Между хлебом и вином
Неба и земли, послойно,
Не просящему ночлега
На земле, – отверзнув вежды,
В снег нательным пасть крестом.
2007
«Вздох полнолуния. Луна большая…»
Вздох полнолуния. Луна большая.
Играет в прятки с солнцем. Побеждает.
Сквозь тучи тьме пытается светить.
И снег на землю белым урожаем
Несет зима, и землю украшает.
Снег вновь напомнил мне, что я живая,
Что чувствовать умею и любить.
Снег на карнизы лепится нелепо.
Как соль на хлеб, он сыплется с полнеба
На полземли – на черный каравай.
И светятся огни. Как мало света!
Под белым снегом не заметно меток.
Лишь утро, поседевшее заметно,
Откроет, что засыпаны пути.
И весточкой от умерших, садится
На ветки дерева заснеженного птица,
И сбрасывает снег.
И дерево немое оживает
И шепчет: «Снег…» —
На белом каравае.
И шар огромный неба и земли
Един по цвету облаков и снега
Как белый сумрак, морок, как победа
Картины белой над цветной, где небо
Похоже на балет —
Застывший в плохо освещенной пачке,
В па-де-труа, в безмузыкальной спячке —
Щелкунчика, Жизели, без раскачки
В поклоне ждет букет.
Из белых веток дерева, где птица
С землей, с родными прилетев проститься,
Ссыпала с листьев снег.
И розой из луны, что – как живая! —
Свой отломив кусок, для каравая
Свет преломляла в снег.
2006
Anno Regni
(В год царствования)
1
И все лица в полутьме – твое лицо.
И все спицы в колесе – твое крыло,
На котором я лечу в ночи,
И как свечи, фары горячи.
Мир бесстрастный страстью задышал.
Стала вдруг зияющей душа.
И в бездонный падаю полет.
И лечу. И встречи сердце ждет.
И гадает… И сжимает грудь
Новой тайной, что живая суть,
Новым чувством, что пришло за мной,
За моей неопытной душой.
Чувствую – твоя душа поет
Словно птица, и зовет в полет.
Лик твой ясен. Ангельская тишь.
Пропаду… Погубишь!
– Воскресишь!
2
Утром проснулась трезвой,
К ночи уснула пьяной.
Тысячеградусная твоя любовь
Выпита залпом. Огонь!
Сердце мое стало мишенью
В оптическом прицеле винтовки Амура.
Он стреляет без промаха, автоматически,
Руку набив на великих влюбленных.
У меня за спиной вырастают крылья,
Из моих глаз плещется солнце,
Рана кровоточит красиво,
Кровь, как гранатовый сок, струится.
Слава богам и богиням древним!
Розовощекий Амур ленивый
Знает судьбу своей каждой пули,
Что попадает на выбор спонтанный
В любое предсердие солнцем свинцовым.
Сердце не бьется? Сердце грохочет! —
Птицею в клетке, в тюрьме заключенным.
Освободи меня, освободитель! —
Дыхание Бога в моем дыханьи.
3
Надо научиться дышать ровно рядом с тобой,
Иначе дыхание перехватит от счастья
Просто сидеть с тобой рядом, смотреть на твое
Прекраснейшее – из смертных
и быстротечных – лицо,
И неземные отсветы видеть твоей души,
Как горит она огоньком бестелесным, заре
Рассветной подобна, пламени тихой свечи,
Что в молитвенном храме горит богомольно всю ночь.
Любовь к тебе – это пылинка на подошве твоей,
Единственный вдох воздуха, солнцем пронизанного
Жарким днем, когда во рту расцветают
бутоны цветов, —
Разве достойна твоего мира такая любовь?
Которая станет скромной частицей твоей души
И не обратит рассеянное твое внимание на себя
До поры, пока не настигнет тебя ее красота,
Застанет врасплох, и ты восхитишься ею,
словно Творец.
Только что делать, если вся душа твоя
соткана из любви,
Только что делать, если обожествляю тебя…
Нет мне имени в сердце твоем, в судьбу твою нет пути,
Так зачем дыхание еле перевожу от счастья.
4
Ты мне можешь поклясться на Библии и на Коране,
Что твоя любовь не имеет ко мне отношенья, —
Лишь тогда наши души и наши тела не изранят
Ангел бури священный и огненный ангел мщенья.
Потому что законы и долга и чести нарушив,
Лишь один исполняем закон, изреченный сердцем —
Быть человеком, творить любовь в падших душах,
Очищать ее жемчуг от частичек навоза и скверны.
Потому что выбора два – два конца у кольца
единого —
Или: земной любовью освежевать чувства.
Или – небесной кровью наполнить душу.
– Да возгорится огонь любви непотухший,
Неопалимый, огненной розой цветущий.
5
Что, если не простясь, простимся,
И станет выбеленным лист
Судьбы несбывшейся – летим
На небеса, без долгих виз.
Вдогонку радуге – мосту —
Бежим, творя восьмое чудо:
Мы держим за руку мечту —
Любви друг друга амплитуду.
Нам отворятся небеса…
В доспехах черных рыцарь светлый —
Златоволосый, словно ты —
Пронзит своим копьем поэта
Дракона жгучей красоты —
Любовь земную и соблазны
Мирские – будут воскресать
Без чуда Воскресенья, разно, —
Но голова слетит опять.
Смотри: кто любит – не постится.
Как в отчем хорошо саду…
И, если не простив, простимся —
Господь простит любовь в ладу.
6
Прятаться нечего. Мне все равно,
Что говорят на ладонях – линии.
Выжгу на сердце своем клеймо
Твоего несравненного имени.
Духа печать твоего – как герб,
Татуированный на моей душе.
Имя твое – преломленный хлеб
Тела Христова в цветном витраже.
Терпкого красного – вкус вина —
Вкус твоих губ, как Спасителя кровь.
И оживает смятенно зима
От твоих вещих, пророческих слов.
Храм красоты твоей – солнечный диск,
Луч золотого песка в часах.
На сокровенных застыли весах
Дух твой – и лик.
7
Вволю забыты. Обречены.
Чистой любовью отлучены.
Излуки разлуки
Полощут души
В миру послушников
Контрастным душем.
Страстного танго
Неслышная музыка
Ведет наши души
В покой незаслуженный.
И обрывает у ангелов крылья
Как лепестки ромашек —
И осыпаются, обессиленные,
Снегом на черные пашни.
8
Небесный огонь полыхает в моих глазах.
Я ангел с подъятой трубой, я агнец распятый.
Крылатой мучительной смерти восходит звезда
В зените чернильных небес как знаменье расплаты.
Как просто дар Божий отринуть, не зная его.
До дна пить кровавую, горькую, жадную чашу,
И верить – на дне ее плещет святое вино
Из крови земной, виноградной – любивших и павших.
Созвездия верят в причудливость строк или встреч
И взглядом с небес озаряют уснувшие пашни.
И вся красота, что щемит быстротечность сердец,
Уже увядает. И наша любовь – день вчерашний.
Но страшно смотреть было – ада отверзлись врата
И ровной дорогой багряных булыжников манят.
И рая врата облаков раскрывают крыла,
Впуская нас в гости, где мы – ангелица и ангел.
Но флаги опущены. Светом сияет труба
Средь туч грозовых – будто молния в грозном параде.
И буря стихает. Распятых снимают с креста.
Крылатый – воскреснет. Иным не уйти от распада.
2007
«Твои я напою уста…»
Твои я напою уста…
От масла розового душно.
Чья тень крылата у моста,
Кто ищет здесь другую душу?
Кто, задыхаясь от любви,
Едва переведя дыханье,
Скользнул в подъезд немого зданья
На зов неслышимый: «Приди!»
И разговор наш полуночный
Войдет в легенду или миф.
Возьми, смотри – вот оникс черный,
Гранат пьянящий, Суламифь.
Твоей любви будить не стану,
Доколе не проснешься ты.
В твоей душе пока туманы,
В бутонах алые цветы.
Но твоя шея, лик античный
Уже созрели для творца.
По глыбе мрамора привычно
Скользит движение резца.
И лик твой, грозный и прекрасный,
