Читать книгу Жгучие травы и темные воды - Алена Воскресенская - Страница 4

Несмотря на то, что день давно уже перешел за середину, раскаленное солнце и не думало сдавать своих позиций. Альтаир вступил под его палящие лучи, проклиная прихоти судьбы, забросившей его в этот уголок ада, и ускоренным шагом двинулся в сторону гостиницы. По пути он отметил, что деревня на самом деле была гораздо больше, чем ему показалось с первого взгляда, она растянулась на пологих холмах довольно далеко на юг. Шумиха, поднятая прибытием солдат, постепенно улеглась, и жители снова попрятались в домах, так что улицы казались пустынными и безжизненными. Даже собаки не лаяли на чужака через ровные штакетины заборов, а у колодца не стояло ни единого человека с ведром или кувшином. Альтаир знал, что до падения Великой скалы деревня процветала, во многом благодаря торговому пути, проходившему тогда через нее к морю, но в этот час было трудно вообразить хоть один купеческий караван, рискнувший бы окунуться в это расплавленное пекло даже в поисках желанной прибыли.

Он шагнул в полумрак гостиницы, звякнув колокольчиком, покачивавшимся на гвозде у двери. В общей трапезной никого не было, лишь где-то на кухне побрякивала посуда. На звон колокольчика выглянула хозяйка и, заметив Альтаира, поспешила к нему.

– Что угодно господину? Изволили передумать и вернуться ко мне? – с приветливой улыбкой поинтересовалась она.

– Да нет, у Ольги нам вполне… гм…удобно, – подобрал он нужное слово, отметив неодобрение, возникшее при этом на лице хозяйки. – Проводи меня к моим спутникам.

– Следуйте за мной, господин, – поклонилась та и поспешила к лестнице.

Поднявшись по скрипучим ступенькам, они очутились на втором этаже. Длинный узкий коридор с невысокими потолками был тесен, но хозяйка ловко лавировала в его закоулках, пока не привела Альтаира к выкрашенной красной краской двери с круглым медным кольцом посередине.

– Эти покои у нас для особо важных господ, – с гордостью отметила женщина. – Но и для дам у нас тоже есть хорошие комнаты, – с надеждой добавила она. – Если госпожа передумает, она не будет разочарована.

– Я понял тебя, добрая хозяйка, – кивнул Альтаир. – Пока мне больше ничего не нужно.

Женщина удалилась, а он взялся за кольцо, громко постучал и толкнул дверь.

Офицер и его юный спутник уже успели привести себя в порядок и подкрепиться. Пользуясь возможностью долгожданного отдыха, оба прилегли на кровати. В отличие от юноши, мгновенно провалившегося в сон, капитан достал бумаги и погрузился в чтение, периодически подливая в кружку вино из запотевшего кувшина. Увидев вошедшего Альтаира, он кивнул ему, не вставая, и продолжил изучать документы.

Комната и впрямь выглядела приличной и чистой, хотя и была тесновата. Занавеси на окнах не колыхались в отсутствие спасительного ветерка, и у спящего юноши на лбу выступили бисеринки пота.

– Не станем будить вашего племянника, капитан, – негромко проговорил Альтаир. – Спустимся вниз?

Капитан согласно кивнул и, оставив разворошенные бумаги на постели, поднялся и прихватил кувшин и кружку.

– Не желаете ли вина? – предложил он. – Не эльзитское, увы, но и не дрянь. А главное – холодное – у хозяйки в погребе есть ледник.

Альтаир с удовольствием принял предложение и дальнейшую беседу мужчины повели уже в полумраке трапезной.

– Зря вы позволили ей поселиться у деревенских, – помолчав, капитан высказал то, что волновало их обоих.

– Она не сбежит, – с уверенностью ответил Альтаир. – Ее конь здесь, денег нет, а к женщинам, путешествующим в одиночку, местный народ относится настороженно, если не сказать – плохо, и вряд ли окажет ей помощь. Да и в целом побег означал бы признание своей вины, встреча же с канцлером дает ей шанс объясниться.

– Встреча с канцлером, – хмыкнул капитан. – Вы надеетесь, что светлейший приедет в эту дыру?

– Я не исключаю такую возможность, – осторожно произнес порученец. – Для меня это был бы наиболее предпочтительный вариант.

– Для нас всех это лучше, – с раздражением заметил его собеседник. – Я мечтаю о том, когда мы бодрым маршем покинем это проклятое место. И вернемся в благословенный Веенпарк.

Здесь пришла очередь Альтаиру покачать головой с сомнением.

– Учитывая сложный диалог его величества с нашими соседями, вряд ли стоит ожидать скорого возвращения домой.

– Во всяком случае, я мечтаю отделаться от этой змеи. И от вас в придачу, – без всякой любезности бросил капитан. – Так что смотрите за ней в оба. Я не намерен расхлебывать последствия вашей уступчивости.

Порученец пожал плечами, не отреагировав на злой выпад собеседника.

– Сохранность графини – наша общая задача, Аллен.

Капитан негромко выругался, промокнув вспотевший лоб платком.

– Здесь когда-нибудь бывает не так жарко? – с возмущением проговорил он.

К столу подошла хозяйка, самолично пополнив кувшин с вином и добавив тарелку с сырами.

– Через час будет легче, господин. А завтра и вовсе пройдет гроза и жара спадет, – заметила она.

– Гроза? – капитан посмотрел в окно на видневшийся кусочек белесого неба без единого облачка и со скепсисом спросил: – Откуда такая уверенность?

– Так ведь будет праздник святой Антонины, покровительницы здешних мест, – с готовностью пояснила хозяйка. – А в этот день всегда гроза. Мужики в церковь бегают, молятся, лишь бы без града обошлось. А то всю пшеницу побьет, останемся без запасов на зиму.

– Еще и праздник, – со стоном закатил глаза капитан. – Будь проклят тот день, когда я вляпался в это дело, Альтаир.

Он фыркнул и снова приложился к кружке. Хозяйка поспешила удалиться.

– Я бы тоже хотел уйти отсюда с вашим взводом, капитан, – тихо проговорил Альтаир, рассматривая свою искалеченную руку.

Аллен перехватил его взгляд и бессознательно стал ощупывать шрам на своем лице.

– Проклятый Хеельхайм, – с горечью в голосе произнес он, вновь пригубив вино. – Проклятые республиканцы. Проклятый генерал Декарол, загнавший нас в ловушку. Если б он не направил нас туда, мы бы не попали в самый центр землетрясения. Я собственными руками похоронил столько своих солдат, что и не сосчитать. А скольких мы так и не нашли! – со стиснутыми зубами и ожесточенным лицом, в несвойственной ему многословной манере продолжал капитан. – Мне порой кажется, что я до сих пор чую запах паленого человеческого мяса от проклятых республиканских пушек, и крики парней, падавших в преисподнюю, все еще стоят в моих ушах. А теперь какая-то болтливая шлюха грозит нам повторением этого ада!

Аллен грохнул кружкой по столу, разлив вино, и Альтаир понял, что капитан уже изрядно пьян.

– Светлейший знает, что делает. Он не допустит второго Хеельхайма. Не зря мы здесь, я верю в то, что тайна, которую нам поручено охранять, направлена на предотвращение войны, – попытался успокоить своего спутника порученец.

– Король намерен биться за выход к морю, какой бы ценой ему это ни досталось, – капитан оперся локтями о стол и запустил руки в волосы. – А Ники еще нет и восемнадцати. Он сидит в своем казначействе и воображает, что умеет сражаться. На моих глазах разрывало в клочья таких же мальчишек. А, может, и более талантливых. И я ничего не мог с этим поделать, я, боевой офицер, отправивший в ад ударами собственного клинка не один десяток республиканцев!

– И я видел это, капитан, – негромко заметил Альтаир. – Поэтому мы с вами здесь и находимся, и делаем то, что должны, чтобы избежать повторения трагедии. Вам стоит отдохнуть, – порученец решительно поднялся с места и подхватил Аллена под руки. – Я провожу вас наверх. Постарайтесь как следует выспаться, а завтра, быть может, что-то и прояснится во всей этой запутанной ситуации.

Капитан безо всякого сопротивления позволил проводить себя в комнату, где рухнул на постель и почти сразу же уснул, составив компанию сладко посапывавшему юному Ники.

Альтаиру же спать совсем не хотелось, как не хотелось и вернуться в самый разгар банных процедур графини. Поэтому он решил направиться к солдатам, чтобы убедиться, что они благополучно разместились. Впрочем, это была официальная причина, выдуманная порученцем для самого себя, поскольку он не желал признаваться в том, что скучает по солдатским будням и хочет хотя бы немного побыть в привычной атмосфере военного братства.

На улице жара и вправду начала отступать, и деревня медленно оживала. То там, то здесь зашныряли темноголовые ребятишки, появлялись женщины с кувшинами и корзинами. Вдалеке зазвенела кузница, а по центральной дороге заскрипел первый, увиденный за день Альтаиром обоз, нагруженный горшками, кружками, мисками и прочей глиняной посудой.

– Го…го…господин! – порученец вдруг услышал чей-то звонкий голос. Он обернулся и увидел, что его догоняет, приволакивая правую ногу, священник в темной рясе. Альтаир приостановился, дожидаясь окликнувшего и рассматривая его забавную нескладную фигуру, представлявшую собой разительный контраст между тонкими ножками, угадывавшимися под полами рясы, внушительным пузом, нависающим над веревочным поясом, и маленькой головой, словно совсем не имевшей шеи и плотно сидевшей на покатых плечах.

– Господин… – добежав до порученца, священник остановился и долго не мог отдышаться, посматривая подслеповатыми глазками на Альтаира. Тот терпеливо ожидал продолжения.

– Я отец Михаил, настоятель местного храма, – восстановив дыхание, неожиданно мелодичным голосом представился священник. – До меня дошли слухи о вашем прибытии, и я, увидев вас, не смог не воспользоваться таким моментом. Мне надобно знать, – он немного смутился, – какой вы веры, господин? Вы, ваши спутники и солдаты? Ежели вы веруете в Святую Троицу, то я могу совершить над вами обряд помазания.

– Мы разделяем веру нашего короля в Единого Бога, – строго произнес Альтаир, и священник тут же сник от его слов. – Но его величество милостив к народам южных окраин своей страны и позволяет поклоняться старым богам.

– В таком случае, я должен показать вам документы, разрешающие мне проводить богослужение в нашей деревне, – горестно покачал головой отец Михаил. – Ведь вы состоите при светлейшем канцлере, господин? – и он, прищурившись, указал на небольшой значок в виде полукруга с расходящимися лучами, который был приколот на груди Альтаира.

– Ты прав, священник, – с удивлением признал порученец, – далеко не все знают об истинном смысле этого знака. Я зайду проверить бумаги, но не сегодня.

– Как вам будет угодно, господин, – поклонился священник и разочарованно захромал обратно к храму.

Альтаир продолжил свой путь и вскоре уловил запах костра и солдатской каши, варившейся в лагере. Солдаты, все, как один, молодые, крепкие и рослые парни, тщательно отобранные капитаном Алленом для щекотливой миссии, радовались долгожданному отдыху. Деревенские жители уже подвезли провизию на небольшой тележке. Среди прочего был доставлен бочонок крепкого пива, и солдаты, в ожидании ужина, не торопясь распивали по первой кружке, оживленно переговариваясь и перебрасываясь сальными шуточками. Альтаир почувствовал, как на его лице расплывается улыбка: эта обстановка была ему привычна, а потому и мила. Некоторых парней он знавал еще безусыми юнцами, и потому, когда он приблизился к лагерю, взводный приветливо помахал ему рукой и жестом поманил в круг, подыскивая свободную кружку. Один солдат вскочил было с места и вытянулся по уставу при виде порученца, но тот отрицательно покачал головой:

– Полно, парни, оставьте церемонии для командира. Отдыхайте, ешьте, я ненадолго.

– Пива, господин Альтаир? – предложил ему взводный, нашедший, наконец, пустую кружку. Порученец не стал отказываться и присел к остальным в кружок, прислушиваясь к беззаботной болтовне.

– А что капитан, уже нашел себя на дне винного бочонка? – дерзко поинтересовался один из парней, вынимая из-за пазухи небольшую флейту и протирая ее тряпочкой.

– Скорее, под боком у какой-нибудь сговорчивой смуглянки, – под общий хохот возразил кашевар, и Альтаир не сдержал улыбку, уж слишком верно были подмечены две слабости сурового Аллена.

– Могу сказать одно: капитан вас точно не потревожит до завтрашнего утра, – успокоил солдат порученец. – Так что, повторюсь, ешьте, пейте, вы заслужили небольшой отдых.

Слова Альтаира были встречены одобрительным гулом, и балагур – хозяин флейты затянул веселый незатейливый мотивчик, который тут же был подхвачен остальными. Ужин – каша с густой подливой и свежие лепешки – был быстро съеден проголодавшимися парнями, и солдаты разбрелись по лагерю. Кто-то сидел у огня и продолжал пить пиво под негромкие звуки флейты, кто-то чистил оружие, а двое воинов устроили спарринг на вытоптанной площадке. Заметив, как Альтаир наблюдает за ними, взводный произнес:

– Не желаете присоединиться, господин чиновник особых поручений?

– Контанц, мы с вами знакомы столько лет, – покачал головой тот. – Во-первых, прекратите этот официоз, а во-вторых – конечно, с удовольствием!

Альтаир с радостью вскочил с места, на ходу разминаясь, и направился к тренирующимся в сопровождении взводного.

– А ну-ка, Димитр, Фальстаф, покажите господину чиновнику, что умеете, – громко приказал парням Контанц. – Перед вами не кто-нибудь, а чемпион полка по битве на мечах.

– Бывший чемпион, – с грустью поправил взводного Альтаир, принимая тренировочное оружие. На его поясе была подвешена специальная перчатка, прошитая металлическими нитями и укрепленная стальными пластинами. Когда-то он владел искусством двуручного боя, но после ранения мог крайне ограниченно использовать левую руку, только как вспомогательную, для отражения скользящих ударов.

– Один против двух? – спросил кто-то из собравшихся вокруг солдат, с интересом следивших за предстоящим боем. Вместо ответа Альтаир лишь скинул камзол и занял исходную позицию.

В качестве сигнала к началу поединка прозвучала насмешливая трель на флейте, и мужчины стали сходиться. Поначалу солдаты осторожничали, слегка пасуя перед высокой должностью порученца и его увечьем. Но когда один из них получил ощутимый удар по предплечью, а второй – укол в бедро, они отбросили сомнения и начали атаковать в полную силу.

Альтаир ощутил, как внутри него поднимается бодрящий азарт и закипает кровь. Он снова почувствовал себя молодым и сильным, ловко парируя удары своих соперников и беспрепятственно просчитывая ходы обоих. Он нападал и отступал, колол и рубил, взмывал птицей и скользил змеей, он вел эту боевую пляску с радостью, с живым и трепетным сердцем, но с холодной головой. Солдаты, стоявшие вокруг, испускали подбадривающие крики, но он не слышал ничего, только вел эту партию как танец: удар, отскок, наклон и удар, обводящий удар справа, ложный замах и подсечка. Он бы продолжал этот танец снова и снова, ощущая в себе недюжинные силы, но взводный, видя, что солдаты уже пыхтят от натуги, остановил бой. Зрители одобрительно загудели.

– Слава чемпиону! – воскликнул кто-то, и другие подхватили: – Слава! Слава!

Альтаир поднял руку, останавливая чествование.

– Парни, была слава, да вышла вся в Хеельхайме.

Солдаты, услышав роковое слово, притихли. Альтаир отдал взводному тренировочный меч и одел камзол.

– Отдыхайте, ешьте и пейте, – повторил свои недавние слова порученец. – Когда ваша сила и мощь понадобятся королевству, вы должны быть готовы, чтобы не допустить повторения того ада.

Он похлопал по плечу одного из сражавшихся с ним солдат и вернулся к костру, попросив у кашевара еще пива. Сев в отдалении, Альтаир наблюдал за лагерной жизнью и невольно погрузился в воспоминания.

Хеельхайм… Слово, изменившее жизни тысяч людей на до и после. Кровавая битва, которая должна была положить конец спору за выход к Серому морю. Королевские войска терпели поражение, и лишь своевременно подоспевшая помощь наемников Северного Кольца смогла изменить положение дел. В последние часы того боя Альтаиру начало казаться, что разверзлась преисподняя.

Так оно потом и было. Очутившиеся в кольце республиканцев из-за непродуманных указаний генерала Декарола королевские войска и северные наемники сначала не сообразили, что произошло. В пылу битвы, когда пот и кровь заливали глаза, а от усталости уже не поднимались руки и подкашивались ноги, никто не понял, что земля трясется не от схватки тысячи людей и не от топота тяжеловооруженной конницы. Словно все боги, и старые, и новые, разгневались на людей и в самом эпицентре боя сотворили катастрофу. Земля застонала и покрылась метровыми трещинами, в которые падали и свои, и чужие. Горы будто ожили и направились навстречу лесу, издававшему оглушительный треск – это деревья ломались, словно спички. Испуганные кони сбрасывали всадников и топтали всех без разбору. Некоторые воины бросали оружие, падали на колени и молились, иные исчезали в бездонных недрах земли. Его, Альтаиров, бой закончился в тот момент, когда он, на мгновение утратив бдительность, пропустил оглушительный удар по затылку и потерял сознание.

Очнулся он уже в госпитале, среди сотен стонущих солдат, с раздробленной левой рукой и полным отсутствием дальнейших военных перспектив. Впрочем, на Хеельхайме война завершилась. Великая скала пала, навсегда изменив окружающий мир. Река Марта поменяла свое русло, а королевский торговый путь, единственный, который вел к Серому морю, отныне был закрыт.

Уходил из лагеря Альтаир уже затемно. Усталость взяла свое, да и не хотел он надолго оставлять графиню одну. Что-то в ее поведении не давало ему покоя: измученный постоянными дорожными капризами Мелиссы и грузом ответственности при выполнении тайной миссии, он во всем чуял подвох. И в странном выборе ночлега ему тоже мерещилось нечто коварное, поэтому он торопился убедиться хотя бы в том, что Мелисса не сбежала. Не сегодня, не сейчас.

Когда он толкнул калитку, то сразу заметил на крыльце высокую фигуру хозяйки. Рядом с ней темнел силуэт собаки. В доме огни уже не горели, но во дворе несколько фонарей освещали каменную дорожку.

– Я ждала вас, господин, чтобы спустить с привязи пса, – пояснила Ольга. – Ночью без особой нужды не выходите во двор, Быстрый не даст вам ступить и шагу.

– А что графиня?

– Графиня спит, – ответила она и, помолчав, добавила: – Быстрый никому не даст выйти из дома.

Пес, словно соглашаясь с хозяйкой, слегка повернул морду в сторону гостя и чуть повел ноздрями, вдыхая его запах. Альтаир подставил ему руку, чтобы тот хорошенько ее обнюхал, и с облегчением подумал, что благодаря собаке сможет хотя бы ночью не тревожиться о возможном побеге графини.

– Умный пес, – от души похвалил четвероногого стража порученец. Ольга согласно кивнула и спросила: – Господин желает отужинать? Есть холодное мясо и хлеб.

– Я не голоден, – отказался Альтаир. – И все, чего желаю, – это прилечь на обещанную мне лавку.

Хозяйка жестом пригласила гостя в дом и спустила с привязи пса, который тут же помчался по подворью мягкими бесшумными скачками. В доме было темно, единственным источником хоть какого-то света служила стоявшая на столе свеча, которая позволила Альтаиру разглядеть его спальное место. Он взял свечу и приоткрыл занавесь, скрывавшую постель графини, чтобы убедиться, что она все-таки на месте, и какое-то время рассматривал ее, безмятежно спавшую под тонким хлопковым покрывалом. Каштановые кудри разметались по подушке, пухлый рот приоткрылся. При подрагивающем свете Мелисса казалась совсем юной и невинной. Но порученец знал, что скрывается за этой внешностью, и мысленно взмолился всем святым о скором приезде канцлера.

Альтаир вернул свечу на место и шагнул к своей лавке, где уже была постелена обещанная перина. Хозяйка положила на нее небольшую подушку и такое же, как и у графини, хлопковое покрывало. Порученец быстро разделся и лег, с разочарованием понимая, что даже из открытого окошка не веет спасительной прохладой. И, тем не менее, утомление от тягот последних дней взяло верх, и он начал быстро погружаться в сон. Ускользающим сознанием порученец уловил какие-то звуки и уже окончательно засыпая понял, что это Ольга тихонько поет колыбельную своим дочерям.

Ночью ему приснился удивительный сон. После битвы при Хеельхайме ему редко что-то снилось – он намеренно каждый день старался изматывать себя физическим трудом, чтобы ночью проваливаться в темноту без видений. Но если сны и приходили, то чаще всего это были сражения. Воины, свои и чужие, раны и смерти, кровь и звон стали, раззявленные рты и распоротые животы. Такие сны он не любил, в них не было азарта битвы, в пылу которого хотелось и получалось крушить врага и устремляться к победе. Там были скользящие в грязи тяжелые ноги и непослушные пальцы, вонь и страх, боль и слезы. Альтаир просыпался, чувствуя занемевшую покалеченную руку, и долго потом не мог заснуть, вспоминая погибших однополчан и сожалея о собственном увечье.

Но сегодня ему приснилась Ольга. Поутру вспоминая свой сон, он сильно недоумевал.

Она шла по заснеженному ночному лесу. Яркий лунный свет высеребрил узкую тропинку, змеившуюся между искрившимися сугробами, и вела в самую чащу, к высоким, устремлявшимся в небо, елям и соснам, с обвисшими тяжелыми ветвями. Снег под ногами скрипел от мороза, лес в безветрии замер.

Сначала Альтаир видел женщину только со спины, но во сне отчетливо понимал, что это именно Ольга. На ней был тяжелый зимний плащ темно-синего цвета, отороченный белым мехом. Капюшон был откинут, и длинная светлая коса мерно билась в такт ее энергичным шагам. Альтаир осторожно шел за женщиной. Вскоре он заметил Быстрого, бежавшего мягкой трусцой следом за ним. Поравнявшись с порученцем, пес взглянул на него умными светло-карими глазами и, чуть прибавив скорости, догнал хозяйку. Ольга повернула голову чуть в сторону, и свет луны обрисовал ее точеный профиль, подчеркнул высокий лоб и прямой нос, и во сне Альтаир поразился, до чего же она красива. Но тут он опустил взгляд на ее руку и заметил, что женщина сжимает какой-то длинный тяжелый предмет. Присмотревшись, он понял, что Ольга держит узкий меч, с которого темными каплями медленно падает кровь. Женщина неспеша развернулась к нему и пытливо взглянула ему в глаза, точно желая что-то сказать. Но стоило ей разомкнуть плотно сжатые губы, как Быстрый неожиданно мягким, тяжелым прыжком сбил Альтаира с ног, и он проснулся.