Читать книгу Цвет белоскала. Повести. Фэнтези. Осколки судеб. Цвет белоскала - Алевтина Афанасьева - Страница 5

Шёл снег. Крупные хлопья который день слой за слоем укрывали землю. Под этой простыней давно исчезли пожухшая трава и цветы, а деревья и кусты стали невесомыми и воздушными. Белоснежная красота таила безмолвную смерть. Мир засыпал, навсегда убаюканный едва слышной песнью снегопада.

Лес остался позади, впереди, сливаясь с горизонтом, раскинулось поле. Все дороги были занесены, по картам сверяться можно было лишь поблизости от гор. Там пики вершин как-то помогали определять место обоза на карте, но когда началось поле – гладкое белое полотно до горизонта, оставалось руководствоваться лишь надеждой, что правишь прямо, а не накручиваешь круги. С приходом ночи всё становилось на места и звёзды привычно помогали ориентироваться. И всё же, многие сгинули в попытках покинуть Северный, лишь единицам по воле случая удалось достичь береговой линии.

Повозка из торгового каравана медленно двигалась в сторону моря. Буйволы с трудом тащили нагруженные повозки, вспахивая своими мощными телами снежные холмы. Нежелание мародёров расставаться с награбленным замедляло движение и без того уставших животных. В тяжёлое время каждый выживал как умел. Одни помогали соседям спасаться, другие – ждали, когда деревня опустеет, чтобы набить карманы чужим добром. В Смертную Зиму всех объединяло стремление к морю, как к единственному спасительному месту на Северном.

Возничий мёрз и с раздражением смотрел на бесконечные снега вокруг. Настойка во фляге давно закончилась, от этого стало ещё тоскливее. Снегопад засыпал широкие спины буйволов, когда возничий ударял хлыстом получался затейливый рисунок. Животные недовольно стонали, но не переставали тянуть повозку.

– Проклятая зима! – выругался мужчина.

Его лица не было видно под несколькими слоями тряпок. Он укутался всем, что сумел найти на прошлой стоянке. Как самая большая удача – поверх широкополой шляпы пеньковой верёвкой была привязана выделанная заячья шкура. О комичности облика сообщить было некому: уже несколько дней повозка ползла по совершенно вымершим местам. Мужчина сидел неподвижно, изредка тяжело вздыхая или снова взмахивая кнутом.

Когда на горизонте показалась пара точек, головорез начал напряженно всматриваться вдаль. Потом сильно толкнул дремлющего товарища:

– Неужто волки? – в голосе сквозила неприкрытая радость. – Вот забава-то будет!

Второй возница испуганно дёрнулся, не понимая, почему его так резко будят. Икнув спросонья, мужчина протёр глаза:

– Да, точно! – он лениво зевнул и поёжился. – Откуда они здесь?

– Наверное, от того ненормального сбежали!

– А, ещё тогда Линс о нём трепался!

– Награды не было за них?

– Неа, да кому они нужны, изодранные шкуры. Слушай, давай не тратить время, снова буран начинается, я не хочу застрять здесь!

– Да перестань! Сами в руки идут!

Две пары глаз жадно наблюдали за бегом волков. Те из последних сил прорывали снежную бурю. На фоне белого безмолвия этот бег был пульсом всего Северного. Чуть отрываясь от земли, снова касаясь и взлетая – волчья пара рассекала снежный наст.

Возничий осклабился и, приоткрыв полог навеса, тихонько свистнул.

– Ребятки, фьють-фьють, ну-ка, бегом. Гулять! Разомнитесь. Ату их, ату!

Внутри повозки послышалось ворчание, и в следующую минуту выглянула заспанная морда волкодава. Мужчина коротким кивком указал на волков. Пёс потянулся и сиганул из повозки. Следом за ним устремились ещё двое. Буйволы в тревоге дернулись в сторону, едва не скинув своих возниц.

– Неплохой улов, а? Хорошая прибавка к наживе! – возничий загоготал, потирая руки, глядя, как псы сокращают расстояние до волков. – Ату, рвите их, рвите, ату!!! Пусть позабавятся, засиделись мои малыши.

– Лучше б так убили, да шкуры взяли. Плащ бы пошили, а то поизносился, – с досадой сплюнул второй возница. – Чего будил-то меня тогда, раз сам всё порешал? Мне на резню смотреть неинтересно.

– Так одному скучно, а так вроде как забава случилась! – щербато осклабился мужчина, ударяя товарища по плечу.

Тот скривился и отмахнулся, усаживаясь удобнее, чтобы продолжить спать.

– Ату их! Рвите! – нёсся над белым полем остервенелый крик.