Читать книгу Сиреневая книга, или Предиктивные мемуары - Alex PRO - Страница 34

– Стою за несколько метров до пешеходного перехода. Успел затормозить. Четырехполосную дорогу по диагонали переходят две пожилые, плохо одетые женщины. Начали движение по проезжей части задолго до «зебры», медленно двигаются по диагонали к автобусной остановке. Нарушая все правила движения и законы самосохранения, по максимальной траектории. Моргаю фарами, из-за стекла рукой показываю на знак перехода. С ненавистью смотрят на машину, беззвучно шевелятся бледные губы. Приоткрываю окно. Слышится: «понапокупают… сволочи, житья не стало». Вот так. А за что, спрашивается? И возбуждённые пассионарии в своё время разгромили магазинчики на первых этажах своих же домов, а не дворцы в Тарасовке. Конечно, там-то пулемёты, чревато!

– Александр, опустим про дворцы и пулемёты. А что значит «плохо одетые»? Бичихи, что ли?

– Кто?! Бичихи? Не понял… А-а, дошло! Да нет, конечно! Плохо одетые – это не столько бедно (тут можно и просчитаться), или не по сезону, а скорее безвкусно одетые, неухоженно, у нас это в порядке вещей было, особенно среди старшего поколения. Они не считали нужным одеваться по-другому, и дело было не столько в деньгах. Есть такой термин «возраст дожития». Вот для многих и наступило такое… дожитие. Не жизнь.

А шмотки, что шмотки? Я и сам порой годами ходил в полюбившихся джинсах, старых свитерах и футболках. Но они хоть гармонировали между собой. Да и автомобили, и спутницы выглядели подобающе. В смысле замечательно. Но я мог позволить себе роскошь… одеваться не по протоколу. Я почти никогда не работал по найму, был, так сказать, хозяином бизнеса. Хоть и долгое время достаточно скромного. Но у меня был один желудок, и мне хватало. Тех же, кто считал иначе, я не впускал в свою жизнь надолго. В материальном плане мне было достаточно малого: одни джинсы, одна яхта, одна вилла. Шутка юмора, конечно же.

– Одна жена, одна любовница?

– Ну, зачем вы так? Что я изверг что ли? Треугольники-то строить… Мы люди солидные, любим фигуры устойчивые, основательные. Пирамиду представляете? Да шучу я, шучу! Всякое бывало. Я тебе сейчас по-китайски скажу: «Не лезь, товариса, в мою личную жизнь – я ж в твою не лезу! Холосо?»

– Ну, можно и переключиться, раз так принципиально. А что, на твой взгляд, заслуживало внимания?

– Главная проблема была в том, что городок наш с закатом Союза обнищал и стал одним из многочисленных депрессивных населенных пунктов. А это как приговор. И как снежный ком – всё нарастает и нарастает. Люди уезжают. Молодежь. Предприятия закрываются. Дороги не чинят, поребрики не белят. Это, знаешь, здорово так удручает, когда ты не видишь будущего в том месте, в котором родился и вырос! Не смертельно, но… очень грустно и обидно…

– А сейчас ты как себя чувствуешь здесь?

– Как во сне. Я прекрасно понял, что ты имеешь в виду. Отвечу, мне бояться нечего. Пусть скажу сейчас очередную крамольную для вас вещь, но мне же можно? Так? Я ж не от мира сего, ха-ха-ха!

Мне, если по-честному, очень неуютно. Многое раздражает. Безверие, беспечность, наивность ваша. Вот эта теперешняя дурная распределительная система. Это ненормально. Понимаю, конечно, что или-или в этих условиях, но… все равно бесит.

Сейчас, если совсем уж упростить, блат имеет бо́льшее значение, чем деньги. Какие-то, примерно одинаковые деньги есть у всех. А вот связи… уже не у всех. Точнее, нет того количества связей, которое позволяет получить необходимый общечеловеческий минимум товаров и услуг. Могу достать приличную колбасу, но не могу купить приличные ботинки. Или книжки. Или джинсы. Да хоть что! Люди воспринимают как данность, радуются удаче достать хоть что-то. Типа туалетной бумаги или квадратных батареек. Нет гарантии, что пошёл в любое время, и спокойно купил. Берут про запас, другим не хватает.

– Ты же говорил, что тебе советское время больше нравится. Противоречишь сам себе, Бондаренко!

– Я, майор, про частности сейчас говорю. А не про общую картину. Не надо вот так по-большевистски – или черное, или белое. В радуге всех цветов хватает. Одного белого – оттенков двадцать. И это только различимых глазом.

Во всем мире телевизоры давно цветные, а вы все черно-белые картины лепите. О благосостоянии вверенного вам народа надо думать плотно! Дабы не было соблазнов всё поправить по-другому. Не люблю я революции! Все они одинаковы. Сначала всеми силами и внешними и внутренними создаются невыносимые для масс условия. Засираются мозги. И подталкивают к горячей фазе. В столице, естественно. Народ бузит на предназначенных планом площадках, а специально обученные люди захватывают власть и объявляют о победе. Если на местах сразу не присягнут, то там это все воспроизводится в другом масштабе. Если отдавать власть не захотят, то организуется гражданская война. Иногда с религиозной, иногда с политической окраской. Все просто, банально, предсказуемо и… отлично работает. Хоть в семнадцатом, хоть… сейчас, хоть позднее. «Зло коренится в природе людей гораздо глубже, нежели полагают лекаря-социалисты». Кажется так. Это Достоевский. Позапрошлый, отставить – прошлый век!

Думать надо про своих подданных, хорошо думать! И насыщать, и просвещать, и ограничивать, где следует. Это важно! Потому что человек по природе своей ненасытен. Если не образован надлежаще. Лучшее – враг хорошего! Потребительство, новое мещанство. Машина – не машина! Телевизор – не телевизор.

– Ясно! Другая крайность.

– Да, все так! Скоро, очень скоро, на первое место выйдут деньги. Есть деньги – ты в шоколаде! Дэнги есть – Уфа гуляем, дэнег нет – Чишма сидим! Деньги – главный дефицит. Это грустно, но… нормально. Естественно.

А потом пройдет еще немного времени, и для того, чтобы гарантировать получение качественного сервиса или товара, вновь одних денег станет недостаточно. Даже больших. Народ у нас такой. В тарелку с икрой плюнет с бо́льшим удовольствием, чем в миску с супом. Это я и в буквальном смысле в том числе.

Соответственно, с врачами надо дружить, с хорошими юристами – тоже, далее – везде. Например, автослесарь должен знать тебя с прекрасной стороны и, согласно регламенту, действительно поменять масло и произвести необходимые работы. А не забить на лоха. А деньги? Деньги – это само собой разумеющееся. Бесплатно только солнышко встаёт. И ещё: деньги – это твоя степень свободы. Горючка. Без них далеко не уедешь.

А вот если их более чем достаточно, то можешь по жизни двигаться с комфортом. И не один. А со всеми… кого увезёшь.

В более крупном городе деньги делались гораздо проще. Потратив меньшие усилия, ты мог заработать совершенно другую сумму. Иногда достаточно было наклониться, чтоб поднять… А в своей дыре ты сам себе напоминал загнанную лошадку, которой еще пахать и пахать. И хищники в округе тоже… вечно голодные и злые.

Впрочем, помимо многочисленных плюсов мегаполиса, существовали и не менее многочисленные минусы. Уплотнение информации и обычная суета диктовали другие требования к дресс, авто и прочим кодам. Скорость принятия решений заставляла встречать контрагента по одежке. А до «по уму» запросто могло и не дойти. И если ты такой важный в своем непередаваемом полёте по жизни, то будь добр, соответствуй! Носи дорогую брендовую одежду, езди на солидных автомобилях, а не на джипе, пускай и новом, питайся в приличных ресторанах, ходи в клубы, общайся в формате…

А иначе ты поц. Выскочка и… село. И если ты даже рубашку нормальную себе купить не считаешь нужным, то о каких делах с тобой можно разговаривать. Ты ж ненадёжный человек, над нами смеяться будут.

У нас же, в провинции, можно было особо и не заморачиваться. Из правильного джипа, ценой в пять нашемарок, ты мог выйти хоть в спецовке. Мало ли какие дела у уважаемого человека. А вот уважение уже требовалось заслужить. Репутация нарабатывалась годами. Слово тогда значило гораздо больше, чем стало позднее. Или чем сейчас. Вы, кстати, так и не выполнили мою просьбу. И другую тоже. А ведь прекрасно знаете, что я не могу без вашего участия решить… все эти проблемы!

– Еще два дня, Александр, люди работают.

– Ага, видел… двоих с метёлками… То ли метут, то ли пасут! Детский сад, штаны на лямках! Извините, нервничаю я. Вновь отвлекся.

Так вот, у нас репутация складывалась из постоянства людей, от предсказуемости совершаемых ими поступков. Ты мог иметь репутацию бабника или зануды, но при этом ответственного и порядочного человека. Человека, которому можно доверять. Всё, кроме женщин.

А мог слыть пройдохой и раздолбаем. Но с тобой всё равно бы общались, могли даже ездить на охоту или рыбалку, зная твой лёгкий и веселый нрав, хотя денег тебе скорее всего б не дали.

– Ну, так было и есть всегда!

– Наверное, вот только после 91-го ошибки стали стоить гораздо дороже. Иногда жизни. Иногда не своей. За метлой следить – это первое дело. Своей и чужими. Ну и протчая. Страну встряхнули так, что мути поднялось – света белого не видно было.