Читать книгу Ненависть. Цветы моего «я». Часть 2 - Алина Чурюмова - Страница 2

– В последний раз спрашиваю: ты точно решил в этом участвовать? Назад дороги не будет.

– Я же сказал – да. А вам какой интерес с этого?

– Не твое дело.

– И все же?

– Руководство твоей шараги перешло дорогу важным людям. Пожалуй, это все, что тебе можно знать.

– Да мне вообще без разницы, я просто так спросил.

– Вот и замечательно. Но заранее предупреждаю, что у тебя должны быть все документы в порядке, чтобы не возникли проблемы раньше времени. Дело требует кристальной чистоты, с него можно сорвать большой куш.

– Думаю, что мне это не понадобится.

– Двести миллионов рублей говорят о чем-то?

– Мертвым деньги не нужны.

– А ты точно не хочешь новой жизни? Сумма приличная для нового старта.

– Меня ничего здесь не держит. Могу начать подготовку с завтрашнего дня.

– Естественно, это все делается не так быстро, а ты должен быть уверен и настроен. Никаких перемен настроения и планов, если готов работать с нами.

– Мои планы не изменятся.

– Таких отчаянных еще поискать надо. Ладно, что там со взрывчатками?

– У меня есть несколько небольших в запасе. Они хранятся в надежном месте, там же их и собираю. Над большими поработать надо будет, но это не проблема. Все в порядке.

– Мы еще подъедем как-нибудь, проверим. Нам не нужны свидетели.

– Подъезжайте, но я знаю эту местность лучше, чем вы, поэтому, можете быть уверены, что здесь никто ничего не увидит и не найдет.

– Слушай, вопрос личного характера: тебе всего восемнадцать, зачем тебе все это?

– Вам же нужны такие как я. К чему лишние вопросы? Я согласен и точка.

– Дело серьезное и опасное. Мне нет до тебя никакого дела, просто пытаюсь понять, не соскочишь ли ты в последний момент.

– Нет.

– С сегодняшнего дня ты в деле. Завтра приступай к тому, что я сказал, дальше – жди указаний. Отбой.

Так все и началось. Я Влад. Мне восемнадцать лет, и я хочу покончить с собой. Учусь на четвертом курсе политехнического колледжа. Я не планировал сюда поступать, но так случилось, что не набрал достаточное количество проходного балла, чтобы пройти, куда хотел.

После того, как ушел из школы, я медленно, но верно превращался в того, кем являюсь сейчас. По сути за три курса обучения друзей себе новых не нашел. У меня нет единомышленников, у всех какие-то убогие интересы. Знаю, что я не уникальность, таких как я – тысячи. Если люди такие оригинальные, то почему их называют одинаковыми именами: Маши, Пети, Коли? Бывает, что идешь по улице и видишь человека очень похожего на твоего знакомого. Окликаешь его, а нет, не он. Люди слишком одинаковые. Все придумано до нас.

Вот я учусь на диплом. Учусь хорошо, преподаватели считают меня весьма перспективным, а родители уже мечтают, что я буду работать и получать кучу бабок. Они уже все решили за меня, распределили и распихали без моего мнения. Все на меня имеют какие-то планы. Бабушка и дед – успешный внук, мать – сын с хорошим образованием. А мне вот этот диплом на хрен не нужен. Благо скоро все это закончится.

По моим венам вместо крови течет ненависть. Так было не всегда. Я начал замечать изменения в себе с момента развода родителей, после всего того, что делал мой отец, что делала мать, что в итоге стало со всеми нами. Это случилось восемь лет назад, мне было десять. Отец постоянно бухал, приводил домой своих собутыльников. Бесконечные скандалы с матерью, побои, в которых страдал и я, а после всего просто забивался в углу, чтобы больше не попадаться никому под руку. Я на все это смотрел, а со временем привык, как будто это стало нормой. Когда-то он все же хоть немного любил нас, но для него алкоголь встал на первый план, потом уже заменил всех.

В школе мы с друзьями часто пили. В шестом классе, помню, на урок принес пиво, которое воровал у отца и наливал в пакет из-под сока. В итоге к четырнадцати годам два алкогольных отравления. После всех школьных аморальных приключений я принял для себя решение, что не хочу стать таким, как отец. Каждый раз, когда видел его пьяным, у меня появлялось отвращение. Его поведение было омерзительным, с каждым годом я понимал это все больше и больше. Потом во время очередного запоя, он подрался с местными алкашами и заработал себе черепно-мозговую травму, отчего получил инвалидность и потерял работу. Мать, конечно, не выдержала всего этого и ушла, забрав меня с собой. Теперь мы живем на съемной квартире.

Работает она в онкологическом диспансере санитаркой, параллельно подрабатывая и на других мелких должностях. Казалось бы, наша жизнь нормализовалась, но это я так думал. Не смирившись с расставанием с отцом, мать попала в свидетели Иеговы1. Я точно не знаю, как это случилось. По-моему, познакомилась с какой-то теткой на улице, которая напела ей в уши, что это поможет справиться с трудностями и зажить по-настоящему. Но это еще полбеды. На собрания в эту секту она и меня раньше таскала. Поначалу я ходил, потому что был маленький и потому что не хотел ее расстраивать, но время шло, я вырос, у меня появилось собственное мнение. Сначала искал отговорки, чтобы не ходить с ней, а потом и вовсе выразил свое недовольство на этот счет. Там ей внушили, что праздники – это плохо, а отмечать их – грех. Начались запреты на школьные мероприятия, она постоянно меня забирала со всех собраний, потом новый год, дни рождения, мелкие праздники – все превратилось в обычные дни. Сам я атеист, но религия имеет место быть, хотя среди «верующих» еще не встречал адекватных.

Так вот, в школьные годы было весело: у меня не оставалось времени загоняться по всякой фигне. А уже поступив в политех, свободного времени стало больше из-за отсутствия друзей, и я начал зависать за ноутбуком, читать различные книги, чаще что-то сложное, мрачное и запутанное, играть в игры, смотреть фильмы. Мне было всего пятнадцать. Конечно, на первом курсе как-то пытался общаться с одногруппниками, даже неплохо получалось. Взрослея, я становился более закрытым для новых знакомств, а этот коллектив меня вообще загнал в угол. Не мир, получается, долбанутый, а я.

Дальше все пошло на ухудшение. Я полюбил ужасы. Считаю, что страх – единственная эмоция, которая не лжива. В какой-то момент заинтересовался оружием и историями об убийцах. Мой детский мозг погряз в этом, стал воспринимать все всерьез. Все вокруг интересовались уже девушками, отношениями, понтовались друг перед другом, а я был далек от этого, как и сейчас. Наверное, я думал, что у меня будет интересная жизнь, когда вырасту. Что могу сейчас о ней сказать? Это полный провал. Я еще молод, но уже успел все испортить. И мне как-то все равно, потому что скоро все закончится. Когда у тебя ничего нет, нечего и терять.

Думал ли я о смерти? Регулярно. Если бы мир был построен из моих мыслей, он был бы мрачным, грустным, всегда бы шел дождь, и я бы избавился от всех людей. Самое смешное, что мои родители даже понятия не имеют, кто я. Да и вообще, для всех окружающих я не такой, каким сейчас описываю себя. Не могу до конца разобраться в себе. С одной стороны, я никогда никому не выражаю свое несогласие, вежлив с другими людьми, учусь хорошо, не показываю свою грубость, наоборот, я настолько тихий в коллективе, что иногда верю в то, что я нормальный. Если бы не моя голова, в которой происходит все наоборот: мысли всех перестрелять. Хорошо, что никто не может узнать, о чем я думаю. Ничто так не убивает тебя, как твои собственные мысли.

У меня никогда не было отношений с девушками и, глядя на них, особого желания не возникает. Вокруг одни шлюхи, нацепившие на себя леопардовые костюмы и покоряющие улицы и парней, которые ищут доступных. По мне так лучше быть одному, чем с кем попало. И вообще мне никто не нужен. Все эти чувства просто ложь.

Дойдя до этого нигилистического порога в своей жизни, судьба свела меня с людьми, которые помогут мне совершить то, о чем я так мечтаю.

Однажды, проявляя свою максимальную активность, а это значит, сидеть за компом, я наткнулся на группу, посвященную массовым убийствам. Меня затянуло туда. Я начал искать как можно больше информации, подробностей, фото, видео. В этой группе я ставил лайки, писал комментарии о том, как круто было бы устроить бойню в своей шараге. После этого мне написал какой-то человек, интересуясь о моих намерениях. Я не скрывал ничего, с незнакомыми людьми в сети я позволял себе многое: мог сказать все, что думаю, выразить недовольство, указать человеку на его недостатки и прочее. Это же интернет, тут можно все. Но потом он попросил мой номер телефона для того, чтобы связаться со мной в Telegram, потому что хотел обсудить что-то, что не должно никак отслеживаться. Я был заинтригован, поэтому не отказал ему, и тогда он более подробно расспросил меня о моем месте проживания, учебы, увлечениях. Сначала я не понимал, зачем ему такая информация, но потом мне предложили сделку, которая как раз соответствовала моим ненормальным интересам. У этих людей были свои определенные мотивы, а у меня – желание весело провести последние часы своей жизни. Мне совсем не был важен исход событий, потому что на этой сделке я планировал завершить свое существование, она стала для меня словно точкой отсчета до финиша, пинком к тому, чтобы решиться сделать это с собой. И я подумал: вот оно!

Я чувствую себя никому ненужным и неинтересным. Мне нравится быть одному, но в последнее время крайне выраженно стал ощущать одиночество. Все равно в глаза бросается то, что у каждого есть что-то, что его держит здесь. У меня такого нет. И вот все эти мысли я перевариваю в себе сутками, двадцать четыре на семь. Это съедает изнутри, порой даже мучает. Хотелось бы мне вынести свои мозги из дробовика, тогда бы я перестал думать, и мне стало бы гораздо легче. Все равно всем пофиг, я думаю, что моего отсутствия никто даже и не заметит.

Я дал свое согласие на данную сделку. У меня сразу появилось столько мыслей и идей, вплоть до самых мелочей. Летом я прошел курсы по обращению с оружием, получил разрешение и, наконец, купил дробовик. Все каникулы провел за тренировками на заброшенном пустыре неподалеку от дома. Я и сейчас после учебы часто хожу туда, мне безумно нравится стрельба. Целый день находясь в колледже, смотря на всех вокруг, пытаясь вытерпеть глупые шутки одногруппников, делая вид, что мне они нравятся, я с удовольствием беру свой дробовик и стреляю по мишеням, успокаивая свои нервы после тяжелых дней. Как бальзам на душу. Я рассказывал некоторым знакомым о том, что мне нравится огнестрел, но они этого не разделили со мной, так как сами никогда оружие даже близко не видели. Возможно, не поверили в то, что я говорю об этом серьезно. Это была моя последняя попытка найти общие интересы с другими людьми.

Еще одним заданием к сделке было подготовить самодельные взрывные устройства (СВУ), одно из которых должно быть самым мощным для нанесения основного урона. Но для меня это не оказалось сюрпризом, так как я уже по собственному желанию задолго до знакомства с этими людьми собирал небольшие трубчатые бомбы, которые просто взрывал по заброшкам от нечего делать. Мне был интересен сам процесс создания и, конечно, результат. Все эти задания мне по душе, поэтому я тут же принялся за дело. Я тестировал их недалеко от того же пустыря, где и стрелял. Место было очень удачным, изолированным от лишних глаз и ушей, я там был в полном одиночестве, что позволяло делать то, что мне нужно.

Спустя множество попыток мне удалось сделать СВУ, которое, наконец, сработало от таймера. Оно оказывало небольшое поражающее действие, но позволило мне в дальнейшем создать то, что в итоге приведет к максимальному разрушению. Я очень гордился этим, что скрывать. Настолько гордился, что хотелось об этом говорить с кем-то, делиться, но понимал, что этого делать ни в коем случае нельзя.

За лето я выработал в себе иммунитет к абсолютному молчанию, чтобы нигде не проболтаться о своих достижениях. Создал множество мелких взрывчаток и парочку крупных, начиненных всякой ерундой типа болтов, гвоздей, шурупов, которые собрал на местном заводе и все это надежно спрятал в одном из заброшенных зданий.

И сейчас, когда осталось совсем немного времени до того момента, когда я совершу преступление в стенах своего колледжа, я изучил каждый его уголок, мы продумали план и маршрут, по которому я буду действовать в течение всего дела. Также я в совершенстве владею дробовиком, что придает мне нереальную уверенность в себе. Я не вижу в этом всем ничего плохого, мне абсолютно все равно на тех, кто окажется в центре событий, я, наконец, буду главным. В первый и последний раз.

Нужно продержаться еще немного тем самым тихим, воспитанным и молчаливым Владом, каким я был в последние несколько лет. А потом все обо мне узнают, они будут в шоке, будут бояться и искать мотивы, в тот момент, когда меня и моих мыслей больше не будет существовать в этом гребаном мире. Я оставлю их всех с кучей вопросов, загадок и недоумений. Так им и надо.

Я б сейчас сдох. Не нужно вставать с утра, готовить этот долбанный завтрак. Но сегодня понедельник, 5:15 утра, и я просыпаюсь. К такому режиму я привык из-за матери – она всегда в это время начинает собираться на работу.

Ненавижу просыпаться, а потом снова засыпать, зная, что завтра будет как сегодня. Так уже несколько лет. Каждый день для меня не новый, я уже заранее знаю, что сегодня произойдет. Вернее, ничего. Я редко прогуливаю пары, в основном только по болезни. Все потому, что время в колледже хоть как-то разбавляет существование. Потом по приходу домой делаю домашку, что тоже на время отвлекает от мыслей о самоуничтожении.

– Влад, я пошла, – выкрикнула мне из коридора мать.

– Угу, – хлюпая чаем, кивнул я.

– Позавтракай нормально, совсем ничего не ешь!

– Ага.

День сурка. Каждое утро я слышу одно и то же, отвечаю ей одно и то же. Как же мне все это надоело. В последнее время, а если быть точнее, то в последние полтора года я взялся за себя, свою внешность. Начал контролировать то, что я ем, вообще стал намного меньше есть, занимался спортом, но сейчас уже нет. Все потому, что меня жутко бесило отражение в зеркале. В худом теле мне намного комфортнее, хотя от этого любить себя больше не стал.

Побродив из комнаты на кухню и обратно, собравшись, я вышел из дома. Каждый раз ухожу слишком рано, а иду слишком быстро, поэтому заблаговременно прибываю в политех. Это уже вошло в привычку, хотя я всегда стараюсь побыстрее свалить из дома и позже вернуться.

– Привет, ты сделал лабораторную? – встретил меня в коридоре Денис, мой одногруппник.

– Привет, да, – ответил я и уже полез рукой в рюкзак, чтобы дать ему списать, потому что он постоянно меня об этом просит.

– А я, прикинь, только сел вчера хотя бы вникнуть в суть заданий, как мне написал мой школьный друг, позвал погулять, он там с какими-то девчонками был и друзьями, предложил составить компанию. И я, естественно, согласился. Че дома тухнуть? – похвастался он, как будто не знает, что мне это неинтересно.

– Понятно, – я протянул ему свою работу, явно давая понять, что в разговоре не заинтересован.

– А я хотел сначала тебе предложить тоже, но подумал, что откажешься. Ты всегда отказываешься.

– Правильно подумал. Мне не до этого, у меня были дела поважнее.

– Какие? Сделать домашку?

– Нет, – я бы мог рассказать, что вместо тупых прогулок среди алкашей и шлюх, расстреливал мишени, но он бы все равно не воспринял это всерьез. На этом наш разговор был завершен.

На парах я в основном сижу за первой партой. Меня мало привлекало бессмысленное прожигание времени на задних рядах в кругу незаинтересованных в образовании людей. Я считаю, что, если поступил – учись. А, иначе, зачем поступал тогда? И пусть я не хотел учиться именно в этом колледже, но раз уж так получилось, возьму отсюда все, что мне дают. И неважно, что мне это не пригодится.

Следующая пара была назначена в главном корпусе в связи с заменой. Чтобы попасть туда, надо пройти по улице. Как обычно, многие мои одногруппники не упускают шанс покурить в редких моментах перебежки из корпуса в корпус, а я сразу отправился в назначенное место. Я не курю, и запах дыма сигарет меня раздражает. Внутри колледжа обычно перемещаюсь в одиночку, если ко мне кто-то сам не прицепится с разговорами. Хотя я стараюсь отвечать максимально однозначно, чтобы от меня поскорее отстали.

Выйдя на улицу, я заметил, что погода резко начала портиться, поднялся бешеный ветер, солнце скрылось – все это заставило меня идти еще быстрее, чем обычно. Ничего не предвещало беды, как вдруг на меня из-за угла налетела девчонка, и из ее рук тут же упал телефон. Все произошло так резко и неожиданно, что я даже растерялся, а ее громкое «Блин!» мне не оставило выбора, кроме как обратить на нее внимание. По-моему, она из тех, к которым я бы не испытывал презрение или отвращение, судя по первому впечатлению. Она выглядела не менее растерянно, ее темные волосы, которые ветер небрежно разбрасывал, пытались скрыть миловидное лицо неиспорченное тонной косметики как у многих других и выразительные глаза. Не задумываясь, я поднял ее телефон, быстро бросив взгляд на его экран. И, убедившись, что с ним все в порядке, отдал ей, спешно стараясь скрыться за углом. Но когда она взяла телефон из моих рук, случайно коснулась их, и я почувствовал, насколько она была холодной. Этот холод почему-то заставил меня запомнить ее.

Сегодня куратор нам сообщил о том, что завтра в университете, располагающемся напротив нашего колледжа, у нас пройдет одна из пар, где объединят несколько профильных групп в одну для проведения общей тематической лекции. Мне было бы интересно посмотреть на другое учебное заведение, на их уровень обучения, преподавателей. Я ждал завтрашнего дня, как шанс провести его иначе, нежели все предыдущие.