Читать книгу Магия вернётся в понедельник - Алина Потехина - Страница 6

Сегодня утром на проходной меня перехватила тётка Зинаида – мамина сестра. Коротко поздоровалась, сунула в руки пакет и ушла молча, не оборачиваясь, как и всегда. Сложная в общении, скупая на эмоции, застрявшая в одиночестве тётка, нежно любила всех своих племянников и стабильно снабжала нас домашней выпечкой, ранетками, хранимыми ею в свежем виде весь год, и вяленой рыбой, которую сама ловила в реке, неподалёку от дома. Надо сходить в гости к родителям – подумал я, глядя на удаляющуюся тёткину спину. И купить тётке новое пальто – тут же пришла другая мысль.

В пакете, помимо пирожков с рыбой обнаружились ранетки. Крепкие, нежно-жёлтые, они выкатились на стол и наполнили кабинет терпким запахом яблок. Гриша – наш новенький, красноречиво уставился на россыпь маленьких яблок на столе.

Я взял по три ранетки в каждую руку, подкинул сначала по одной, а после медленно ввёл остальные в игру. Маленькие жёлтые шарики замельтешили под потолком. С первого взгляда их движение казалось хаотичным, но как только взгляд Гриши из рассеянно-восторженного стал концентрированным, я изменил темп и рисунок бросков – пусть разбирается снова.

Дверь открылась, на пороге застыл силуэт. По очертаниям – начальник. Яблоки мелькали под потолком, как, вдруг, раздался свист рассекаемого воздуха и один шарик исчез в руке Николая Ивановича, который в два шага преодолел расстояние от двери до меня. Начальник прищурился.

– Опять развлекаешь молодёжь?

– Учу. – ответил я и положил ранетки на стол. – Принеси тарелку. – обратился к Григорию.

Гриша вскочил и, ловко лавируя между столами, побежал на кухню. Николай Иванович сел на его стул, поднёс ранетку ко рту и громко её раскусил.

– Балует тебя тётка.

– Надеюсь, ты не против? Она расстроится. – я надкусил пирожок. – Есть новости?

– Пойдём. – начальник встал и, вытащив два пирожка из пакета, прошёл в свой кабинет.

Я молча отправился за ним. На ходу перекинул папку с новым делом со своего стола на стол к Григорию, написал записку с признанием в любви, подражая почерку Светланы, вложил её в любимую Витюшину книгу и переложил её с его стола на шкаф.

– Однажды они сговорятся и прибьют тебя. – покачал головой Николай Иванович, закрыл за мной дверь, бросил заглушающее заклинание и уселся на стол.

– Не рискнут. Я же потом отомщу и месть моя будет изощрённой. – я налил себе кофе, сел на подоконник, вдохнул кофейный аромат, опёрся плечом на оконный откос и замер.

Несколько минут мы молча наслаждались – я кофе, начальник моим молчанием.

– Вчера было совещание. – наконец, начал говорить Николай Иванович. – По поводу закона об отмене запрета на магию.

Я одним глотком допил кофе и поставил чашку на подоконник.

– Мнения разделились. Большинство за отмену, но Мирный и его соратники упорно доказывают, что снимать запрет нельзя.

– Степан Петрович боится потерять своё место? – спросил я наугад, но по мрачному лицу шефа понял, что его посетила та же мысль.

– Он имеет большое влияние.

– Я знаю.

– И у него связи за рубежом.

– Может обвинить его в шпионаже?

Николай Иванович лишь отмахнулся.

– А что они думают по поводу ввода статуса секретности для магов?

– Если запрет будет снят, то статус секретности введём. Но сначала придётся убедить всех в необходимости нововведений.

– Может Мирному пургена подсыпать и провести ещё одно совещание?

Начальник усмехнулся, но тут же снова помрачнел.

– Он нашёл информацию по Миляеву.

– Какую? – напрягся я.

– У него есть данные, что Павел Миляев был обучен магии.

– Это абсурд.

– Почему ты так думаешь?

– Обученный маг не мог погибнуть из-за отдачи. Тем более, доказано, что выброс силы был намного больше, чем нужно. Ты же понимаешь, что регулировка необходимой силы – это основа обучения волшебников.

– Согласен, тоже об этом думал, но что, если Миляев ошибся?

– Не верю. Откуда у Степана Петровича такая информация?

– Он поднял родословную, а после сумел опросить одного из постояльцев Миляевского кафе-гостиницы.

– Разговор задокументирован? Официально?

– Нет. Но это пока. Ты же знаешь – он найдёт способ провести свидетеля по официальным каналам.

– А кто сейчас владеет кафе? – я встал и развернулся к окну лицом.

– Подружка Миляева по университету. Некая Дарья Волковская.

– Фамилия знакомая. Родственница графа Волковского?

Начальник поперхнулся, спрыгнул со стола с неожиданной для его крупного тела скоростью, подошёл к стеллажу за своим креслом и вытащил папку с делом Миляева.

– Граф Волковский? Ты уверен в фамилии? – уточнил он.

– Конечно. – я наблюдал за начальником с нескрываемым интересом. – А что?

– Волковская была с Миляевым в момент происшествия, в результате которого Павел погиб.

– Что? – я подошëл к шефу. – Потрясающе!

– Федь, что ты про графа знаешь? Николай Иванович посмотрел на меня испытующе.

– До смены граф Волковский имел влияние в стране. Не такое сильное, как Миляев, но всё же с ним считались. Он открыто выступал против смены, а после неë пропал. За его семьёй следили первые годы, но они отказались и от магии, от практически всего своего имущества. Наблюдение за ними давно снято, а след семьи, насколько я знаю, потерян.

– Проверь еë родословную. – начальник нервно прошëлся по кабинету. – И историю графа.

– Мы возобновляем дело?

– Пока не знаю, но стоит быть готовыми. Если Мирный нашёл свидетельство того, что Миляев был обученным магом, то наша аргументация в пользу отмены запрета может дать трещину.

Я кивнул, и хотел было ответить, как из кабинета отдела по регулировке магического воздействия, то есть нашего кабинета, послышался вопль.

– Жрановский, слизняка тебе в правое ухо! Где моя книга?

Николай Иваныч прыснул одновременно со мной, но тут же сделал лицо строгим.

– Я думал ты глушилку двухстороннюю поставил. – сказал я начальнику и прислушался к возне в кабинете.

– Хотел послушать реакцию Витюши. – проговорил Николай Иваныч. – Фёдор, ты плохо на меня влияешь.

– Да ладно тебе, зато на работе всегда интересно. – ответил я. – Можно идти?

– Иди. Как только найдёшь что-нибудь по Волковской – приходи.

Я кивнул и вышел из кабинета начальника. Круглощёкий Виктор, которого все ласково называли Витюшей, метался по кабинету, заглядывая во все углы, ящики и щели.

– Жрановский! – бросился он ко мне.

– Без понятия! – ответил я, сел за свой стол и посмотрел на потолок.

В кабинет, покачивая бёдрами, вошла Светлана, поздоровалась с нами, с размаха бросила сумку на стол, перекинула длинные светлые волосы за спину, распространив по кабинету аромат духов, спросила томным голосом:

– Витюшенька, тебе помочь, дорогой?

– Этот… – Витя метнул в меня злобный взгляд. – Этот гад опять спрятал мою книгу!

Светлана прикрыла глаза, потом обернулась, осмотрела кабинет беглым взглядом и практически сразу же показала пальцем на шкаф. Потом посмотрела на невысокого и круглого Виктора, которому пришлось бы залезть на стул, чтобы достать до верхушки шкафа, подошла и, даже не встав на носочки, достала книгу. Витя покраснел – не то от злости, не то от стыда, взял у Светланы книгу, поблагодарил и сел за стол, крепко прижимая фолиант к животу. Григорий, который всё это время старательно пытался слиться с интерьером и не засмеяться вслух, выдохнул и вернулся к поеданию ранеток.

Я поставил тарелку с пирожками на стол к Вите и примирительно похлопал его по плечу.

– Я знаю, что это ты. – пробурчал он.

В кабинет вошёл дежурный – Сашка, зевнул и протянул мне папку.

– Что там? – спросил я.

Приподнятое настроение исчезло.

– Очередной неконтролируемый выброс магии. Сегодня утром.

– Кто?

– Пацан. Четырнадцать лет. Одноклассники устроили ему тёмную. Мальчишка не выдержал. Двоих покалечил – одному оторвало ногу, у другого переломаны ноги и рёбра. Сейчас в больнице.

– Волшебник?

– Погиб.

Дежурный взял с моего стола ранетку, надкусил её и вышел. В кабинете наступила тишина. Все сгрудились вокруг меня, заглядывая в папку с материалами дела.

– Надо Саньку благодарность выписать. – проговорил я мысль, которая появлялась у меня всякий раз, когда дела приносил Саша.

Он, единственный из дежурных, скурпулёзно и аккуратно собирал материалы и вписывал всю информацию, включая свои впечатления и мысли.

Сотрудники согласились молча.

– Бедный мальчишка. – вздохнула Светлана.

– Сколько ещё народу должно погибнуть, чтобы руководство Комитета, наконец, отменило запрет? – проворчал Витя.

– Даже после отмены запрета всё ещё не скоро наладится. – все повернулись ко мне, и я продолжил. – Сначала надо будет отследить всех волшебников, подписать пакт о секретности, потом организовать школы для них и обучить. Это займёт несколько лет, если не десятилетий.

– Всё лучше, чем массовые гибели. – Гриша высказал общую мысль.

– Свет, бери Григория и отправляйтесь в школу – соберите портфолио и характеристики всех пострадавших. Вить, езжай в больницу, поговори с врачами, узнай, когда можно будет поговорить с пацанами. Если получится – опроси их. Я поеду на место происшествия.

Все сотрудники отдела по регулированию магических воздействий разошлись. Я зашёл к Николаю Ивановичу – положил папку с делом к нему на стол.

– Слышал. – скупо сказал он, как только увидел меня.

– Я поехал.

– С родителями волшебника сам поговори.

Когда я вышел из здания Комитета по делам магии, моих сотрудников уже не было. Я сел в машину и задумался. Куда сначала? Наверное, всё-таки на место происшествия. Мотор тихо заурчал, автомобиль выкатился с парковки. Я в очередной раз порадовался, что зарплата заместителя начальника отдела позволила купить этот внедорожник. Быстрый, тихий и проходимый – всё как я люблю. И цвет мой любимый – бутылочно-зелёный.

Место я нашёл быстро – спасибо Саше за правильный адрес (не все дежурные вообще его оставляют). Территорию оцепили, по периметру поставили полицейских. Прохожие, завидев оградительную ленту, ускоряли шаг и опускали голову. Никто не хотел оказаться замешанным в деле о магии. Даже свидетелем или понятым. Я перешагнул через ограждение и встал возле лужи крови. Волшебник стоял здесь. Не надо было погружаться в магию, чтобы понять это.

Я огляделся – хороший район, аккуратные дома, палисадники, усыпанные цветами, витиеватые заборы между тротуаром и дорогой. Прохожие богато одеты, на парковке стояли дорогие машины. Значит, мальчишки не из простых. Это может усложнить дело. Или, наоборот, помочь. Я закрыл глаза и открылся для внутреннего зрения. Тут же увидел след от магии. Сильный, подогретый яростью и отчаянием. Что же они сделали юному волшебнику? Буллинг уже не в первый раз стал причиной покалеченных жизней, но, всё же, дети и подростки редко когда способны на такой мощный выброс. Значит мальчишка был силён. Жаль пацана. Ему бы жить да жить.

Злость юного волшебника ощущалась явно, скорее всего, она долго копилась в нём. Возможно даже несколько лет. Мне стало не по себе, как и всегда, когда человека уже не было в живых, а его эмоции всё ещё жили в подпространстве, подпитанные магией, убившей их хозяина. Я медленно пошёл по кругу – считывая магический выброс и его отдачу, сравнивая направления потоков. Никаких отклонений. Первичный вывод дежурного подтвердился – мальчишка в порыве ярости неконтролируемо выпустил магический потенциал и умер от отдачи. Для окончательного вердикта осталось только осмотреть тело. Я вышел из ограждения, дал указание на снятие оцепления и поехал в больницу.

Осмотр высушенного и переломанного тела, больше похожего на мумию, подтвердил мои выводы. Осталось самое сложное и непредсказуемое – разговор с родителями. Пришлось вернуться к месту происшествия – мальчишка жил в пяти минутах ходьбы. Я поднялся на третий этаж и постучал в металлическую дверь с резным узором по контуру. Мне открыли практически сразу – я даже не успел убрать руку. Мужчина с покрасневшим лицом и влажными глазами. Он молча позволил мне войти, закрыл дверь и провёл в кухню. Там сидела женщина – очень бледная и растрёпанная. Мы встретились глазами, и я понял, что она что-то знает. Или догадывается.

– Вы из Комитета? – спросила она, продолжая смотреть мне в глаза.

– Да. – я сел на свободный стул напротив женщины. Её муж уселся с торца стола.

– Что… что там произошло? – спросил мужчина глухим голосом.

– Неконтролируемый выброс магии. Вы знали, что ваш сын волшебник?

– Наш сын? – мужчина хлопнул по столу ладонями, но тут же стушевался, смутился своих эмоций. – Это невозможно. – продолжил он спокойным голосом.

– Возможно. – сказала его жена шёпотом.

По кухне разлилась тишина – густая, вязкая. Мужчина смотрел на свою жену со смесью ужаса и недоверия на лице.

– В детстве. – она помолчала. – Мои родители по ночам обсуждали магию и запрет на неё.

– Я подслушивала. – женщина говорила монотонно. – Они часто ругались из-за этого. Говорили, что надо прятаться, что надо уезжать… Я так и не поняла от кого мы должны прятаться – от магов или от Комитета.

– Вы пробовали это выяснить?

Женщина смешалась.

– Нет. У родителей я не спрашивала – боялась, что попадёт за подслушивание.

– А через другие источники? Архивы?

– Нет. Я боялась. Боялась привлечь внимание. Боялась узнать, что я волшебница. Я не хотела в тюрьму.

– Я вас понимаю.

Мне было жаль эту женщину. Сколько она продержится? Будет ли винить себя в произошедшем? Я посмотрел на неё снова и понял, что она уже считает себя виноватой.

– Вы не могли ничего изменить. – сказал я. – Вы не виноваты.

Женщина подняла на меня затравленный взгляд и опустила глаза.

– Вы знали, что над ним издевались одноклассники? – задал я следующий вопрос.

– Да. – после недолгого молчания ответил отец. – Мы думали, что он преувеличивает, что он должен научиться выстраивать отношения и решать конфликты самостоятельно. – мужчина встал, посмотрел на жену сверху вниз и снова сел.

Я хотел им сказать о том, что они ошиблись, но не стал. Наверное, они и сами поняли это в тот момент, когда узнали, что их сын покалечил двоих мальчишек и погиб.

– Что теперь будет? – спросила мама мальчика.

– Ничего. – я пожал плечами.

– За нами будут следить? – задал вопрос отец.

– Наблюдать какое-то время.

– А те мальчики? Которых он… – Так и не смогла договорить мама паренька.

– Живы. Поломаны, один из них лишился ноги, но жить будут. – я вздохнул. Родители мальчика переглянулись и, наконец, взялись за руки. Такой простой жест, который так много о них сказал.

Спустя два часа я сидел в кабинете и, не отрываясь, смотрел в окно. В отделе стояла тишина, разбавленная скрипом ручек. Каждый писал свой отчёт о проделанной работе. Когда все закончат мы обсудим дело, подошьём отчёты в папку и передадим Николаю Ивановичу.

Наш начальник – Николай Иванович Просо, убирал такие происшествия в особую секцию, анализировал и собирал статистику. С каждым годом дел по непроизвольному выбросу магии становилось всё больше и больше. Волшебники, не знающие о своей сущности, рано или поздно выпускали магию. Неконтролируемо – из-за страха, стресса или злости. Убивали непосредственно силой они редко – для этого недостаточно было выпустить чистую энергию, а вот отдача убивала практически всегда. В лучшем случае – самого незадачливого мага, в худшем – всех окружающих. Всё чаще происходили взрывы из-за энергии, ушедшей в воздух, или люди, случайно оказавшиеся рядом погибали в страшных муках. Сейчас выросло поколение людей, даже не подозревающих о своей сущности. Те, чьи родители были обучены магии, как правило, учили детей спускать давление силы. Поэтому раньше проблема неконтролируемого выброса магии стояла не так остро.

Каждый сотрудник нашего отдела надеялся, что полный запрет на магию снимут. Потому что мы видели их – людей, которые не понимали как и почему они убили кого-то, или осматривали их покорёженные тела. И неизвестно что страшнее. Мы общались с их родными, которые в страхе смотрели друг на друга, теряя доверие к родственникам. Задавались вопросами: Кто из них маг? Кто мог бы оказаться следующей жертвой? Встречались среди обвиняемых и те, кто догадывался о своей сущности, но, как мама сегодняшнего мальчишки, боялись что-то искать. Или боялись что-то найти. Хотя, что более вероятно, боялись привлечь к себе внимание Комитета.

Я занёс папку с делом в кабинет Николая Ивановича, положил на пустой стол и отправился в архив. Надо найти всё, что возможно про Дарью Волковскую и Павла Миляева. Их дело прогремело два года назад и затихло. Точнее – дело Миляева, про Волковскую в нём упоминалось мельком. Сейчас мы выстроили аргументацию в пользу отмены запрета на магию на основе дела Миляева. Если Степан Петрович Мирный нашёл информацию, значит я должен найти её опровержение. Иначе наши надежды угаснут на неопределённое время.