Читать книгу Сломанный мальчик - Алина Степанова - Страница 5

В Москве мое утро начинается рано-рано, с петухами, с четырех до шести часов. Я как Наполеон (тот, что полководец, а не торт, разумеется) – в здоровом состоянии почти не нуждаюсь во сне. Особенности организма. Раза три-четыре в год я впадаю в «большую спячку» и дрыхну почти сутки напролет, хорошо, хоть лапу не сосу. Но все остальное время ранние подъемы – мое ежедневное расписание.

Веду я себя прилично, не как в присказке: «Кто рано встает – тот всех достает». Вообще никого не трогаю – спите себе на здоровье.

До девяти утра я обычно пишу книги, письма клиентам или какие-то другие необходимые для работы тексты.

Жизнь в большой семье приучила меня к тому, что есть только одно время суток, когда я могу насладиться покоем и творчеством – это раннее утро. Домашние может быть и хотели бы ко мне поприставать: мамкать, обсуждать котиков в интернете, выяснять что-то срочное, но никак не могут себя пересилить и проснуться, пушкой их не разбудишь. Поэтому раннее утро – только мое время.

В Европе я решила не менять свой полезный для здоровья и литературы график. Вставать вместе с солнцем – это совершенно другое самочувствие и заряд бодрости на весь день.

После ночного отдыха мне хотелось размять ноги и я сползла на ресепшн. Там я зачем-то полистала записи, которые ведутся на венгерском языке, посмотрела камеры в коридорах, крутанулась в холле и направилась в столовую спокойно сделать себе кофе, пока повар-кудесник не пришел готовить завтрак.

Вот пес его знает, где тут свет-то включается! В рассветных сумерках я ощупывала шершавые оштукатуренные стены, силясь вспомнить, где стоит кофейный аппарат. Я на самом деле тот еще извращенец – не люблю свежесваренный кофе. Мне подавай растворимую отраву, горькую как слезы и судя по вкусу, ядовитую как мышьяк. Только ложечка гранулированного Нескафе, разведенного хоть в горячей, хоть в холодной воде, способна сделать меня с утра нормальным человеком. Но растворимым кофе я не запаслась, потому и шарилась по столовой в поисках кофемашины.

Я сделала шаг и икнула от неожиданности: из угла столовой, тяжелым взглядом не шибко живой девочки из колодца, на меня смотрела жиличка из пятого номера.

– Господи, вы что тут делаете в такую рань-то? Анна, у вас все в порядке?

– Да, спасибо.

– Доброе вам утро!

– Доброе…

Выглядела она как человек, который только что вернулся с бурной ночной гулянки, куда отправился без разрешения супруга, и теперь человека этого ожидают нехилые семейные разборки.

Я бы на ее месте тоже в номер особенно не стремилась!

– Хотите, сделаю вам кофе?

– Да, спасибо.

Мы еще немного помолчали и я полюбопытствовала, давно ли она вернулась – было интересно, как долго она тут сидит.

Оказалось, безголовый Иштван оставил входную дверь открытой – заходи кто хочешь, бери что хочешь…

– Ночью холодно было на улице?

– Ну так… Сейчас, конечно, намного прохладнее, чем днем.

Попрощавшись с жертвой семейных отношений, я вернулась к себе, трудиться.

Кой черт меня, до сих пор писавшую исключительно деловую литературу на профессиональные темы, дернул взяться за иронический детектив – ума не приложу. Но отступать было некуда. Новое произведение было мною уже всячески анонсировано в соцсетях и читатели с нетерпением ждали его выхода.

Это, знаете ли, только в книжках пронырливая старушка, как семечки, щелкает разные загадки и строго раз в месяц находит по трупу буквально в любых гостях. Я бы на месте родных и знакомых давно перестала пускать ее в дом – еще чего не хватало. Только она на порог, так в доме непременно кого-нибудь грохнут. И так вот постоянно. И до самого конца романа не понять, что убийца садовник.

Хотя, у меня же тоже книжка! Эффектное название уже было: «Когда Господь забывает нас».

Эти слова были первой строчкой песни, которую в юности написал мой приятель. То, что раньше казалось таким красивым и торжественным, по прошествии времени выглядело наивным и пафосным. А как название книги – вполне себе, вполне. Теперь бы еще понять, о чем должна быть эта история! Ну… Пускай она, допустим, будет о религиозных фанатиках. Об этом станет известно позже, по ходу развития сюжета, а пока нам нужно кого-нибудь убить. Хорошо бы прикончить того, к кому испытываешь реальные негативные эмоции.

Я стала примерять своих знакомых на роль жертвы. Вот так, чтобы прямо убить (сбросить со скалы, отравить редким ядом, задушить случайно заползшей змеей) – мне хотелось только Омуля. Но он вообще не стоил того, чтобы я ради его персоны перебирала пальцами по клавиатуре.

Передумав мочить родственников и знакомцев, я было остановилась на классическом дворецком – но как я буду в красках описывать английский быт, ничего о нем не зная? В Британии-то я пока ни разу не была. Нет, это не подойдет – слишком сложно.

Что ж, раз мне так тяжело фантазировать, начну писать с натуры. Вон, возьму в жертвы Иштвана – портье ничуть не хуже дворецкого. А бесит он меня изрядно – для слива негативных эмоций самое то!

Мысль о том, чтобы избавиться от портье, мне понравилась. Интересно, а как правильно убивают? Мне предстояло воскресить в памяти все, что там осело на эту тему из фильмов, книг и желтой прессы.

Ну, например: пусть молодой человек уснет на рабочем месте, а коварный преступник размозжит его голову тяжелым тупым предметом.

Для того, чтобы в красках представить, как бы все это могло произойти, я опять спустилась на ресепшн.

Чем бы пристукнуть Иштвана? Хорошенькое дело! Вы думаете, лишить человека жизни – это вот так просто? Если бы… Еще не каждый предмет для этого подойдет.

Может, взять для преступления ножку стула? Я не поленилась нагнуться и подергать эту деталь мебели. Не пойдет! Ну во-первых – чем это убийца ее откручивать должен? А во-вторых – куда он потом денет орудие убийства? Выкинет в Дунай и направит полицию по ложному следу, написав заявление, что пропала ножка стула? Так она же деревянная – она не утонет.

Я огляделась по сторонам и увидела массивную железного дерева (вроде бы) африканскую статуэтку, изображавшую длинную кудрявую девицу. Вот это мне прекрасно подойдет как карающий меч – о, хорошо сказала! Пусть у портье в прошлом будет иметься мрачная и некрасивая тайна – а кто-нибудь станет его за это преследовать и убивать. Я покачала статуэтку в руке – тяжелая, зараза! Обошла ресепшн сзади, занесла фигурку над воображаемой головой жертвы и с силой опустила ее на мягкое кресло, сопровождая удар перекошенным от усердия лицом серийного убийцы и жутким выдохом: «Н-н-а-а-а!»

Статуэтка была деревянная, но удар по пустому креслу отчего-то сопровождал звук бьющегося стекла и крик: «Pokol!» (кажется, «черт» по-венгерски).

В дверном проеме столовой стоял бледный, будто уже убитый, портье в пижаме, с глазами размером с изрядные чайные блюдца. Не в добрый час проснулся юноша…

– Mit csinalsz, oriilt vad?!

– Чего?

– What are you doing, crazy? – Иштван все-таки сумел перейти на английский. Да уж. Парень явно не ожидал увидеть такой спектакль, спустившись попить водички.

Надо мне его как-то успокоить. О Господи! Как же мне сейчас объяснить, что я тут делала?

– А! Ноу, Иштван! Ноу! Ты меня неправильно понял. Я не сумасшедшая! – попыталась я успокоить напуганного портье. Ай эм рашн райтер! – забыла только уточнить, что я не просто, а «грейт рашн райтер».

– Why do you battle with armchair?

Ну как бы тебе сказать помягче, зачем именно я бью кресло? Это и на русском объяснить непросто, а тут мучайся на чужом языке!

– Понимаешь, Иштван! Я тут делаю криминальная сцена. Имитация. Криминальная сцена писать. Криминал сцен райтерс. Итс окей?

– Okay, – недоверчиво кивнул портье.

– Ну вот и ладушки.

Никогда в жизни бедный Иштван больше не уснет без ножа под подушкой, находясь в одном здании с сумасшедшей, избивающей обстановку… Я пожала плечами – подумаешь, какой впечатлительный, – и пошла пить свой кофе в столовую.

Анна уже ушла – я так понимаю, настроилась на нелегкую беседу с супругом или понадеялась на его крепкий сон. Странная она тоже какая-то… Может, ее в книге сделать жестокой убийцей? О, точно! Так и поступим! Интересно, за что она прикончила портье? Что он сделал ей двадцать лет назад? Хотя нет, двадцать лет назад Иштвану было пять – он убийцу разве что в то время описать мог. Но разве за это убивают? Пусть будет семь лет назад, тогда он, по крайнем мере, уже стал совершеннолетним.

Он ее преследовал! Или изнасиловал? Хотя? кто кого еще изнасилует, поставь их в пару! Тут я поморщилась. Представить Иштвана просто шевелящимся по собственной инициативе было решительно невозможно, а уж на эту-то тему и подавно. Скорее, он ее чем-то шантажировал. Но вот чем и по какой причине? Знаю! А пусть она первого мужа убила! Ага. Убила и съела. Ну нет, это какой-то бред уже. Убила мужа – потому что он ей… не нравился. Отличная, кстати, причина – я бы тоже за это убить могла. Почему нет-то? Чем с постылым жить. А так, нет мужа – нет проблемы. Нет проблемы, но зато есть жадный свидетель без моральных принципов, который все знает. Ну вот да – так, пожалуй, будет вполне логично. Есть на чем завязать сюжет. А изнасиловать – что ж? Изнасиловать ее потом какой-нибудь другой персонаж всегда успеет. Например, повар или таксист. Я слыхала, что нынче в издательствах любят всякую чернуху, поэтому как бы ни было интеллигентно мое творчество, придется пустить кровищу и всякие там гадости.

Захватив кофейную чашку, я ушла к себе. Надеюсь, наша горничная не станет меня проклинать за склад грязной посуды в номере. Дома меня вечно пилят за чашки в спальне, но тут-то не имеют права!

Над текстом я поработала славно. Сразу справилась с описанием убийцы и передним планом в романе. А чего там не справиться? Убийца, как мы уже решили – Анна, место действия – наш отель на улице Рожа. Совершать преступление по мелодике детектива было еще рано и потому я слегка разбавила криминальную атмосферу ничего не значащими деталями. Хотя не знаю, можно ли так делать в детективах. Ну, ладно, потом редактор скажет, если нет – вычеркнем, и вся недолга.