Читать книгу Власть любви - Алина Углицкая - Страница 5

Кружка с чаем перекочевала из рук в руки. Пальцы девушки на секунду соприкоснулись с мужскими – жесткими и горячими – но незнакомец тут же отпрянул, будто это прикосновение было ему неприятно. Он шумно вдохнул, и его губы сжались в узкую сухую полоску.

Какой странный тип…

Леся огляделась, надеясь найти хоть что-то, что сможет ее защитить, или поможет сбежать. Но надежда быстро растаяла. Небольшая комнатка, площадью примерно в десять квадратных метров, с добротными стенами, сложенными из толстых бревен, была вся, как на ладони. Напротив топчана светилось маленькое окно, заплывшее льдом, рядом с окном – стол и буфет, три колоды, поставленные стоймя и призванные заменять табуреты. На столе стояла нехитрая утварь, выключенный керогаз и керосиновая лампа, горевшая сейчас тусклым огнем. Слева от буфета чернела чугунная дверца дровяной плиты. Рядом с ней приткнулся казанок, наполненный высушенной корой, и эмалированное ведро. Справа виднелась входная дверь, сбитая из потемневших от времени досок. Она была заперта на тяжелый засов.

Лесная сторожка.

Кажется, Леся ее уже видела.

Девушка напрягла память. Очень знакомая обстановка. Видимо, она сюда уже забредала…

В голове мелькнула саркастичная мысль: считать это тюрьмой или нет? И когда ее будут насиловать? Наверное, после чая?

У порога стояли Лесины белые угги под стать полушубку, с пышными меховыми помпонами, пришитыми с внешних сторон.

Увидев их, она озадаченно заморгала.

Мужчина, что-то бормоча себе под нос, подал ей какую-то тряпку. Вздрогнув, Леся бросила на него настороженный взгляд.

– Заверни, – он сунул тряпку ей в руки, – а то обожжёшься.

Какой заботливый похититель!

Леся не смогла сдержать язвительной гримасы, стоило мужчине отвернуться. Не отрывая взгляда от его широкой, немного сутулой спины, девушка осторожно пригубила горячий напиток.

– А сахар здесь есть?

Ой, ду-у-ура!

Он же ее похитил! Проник к ней в дом, разгуливал там голышом, напал на нее, выкрал! А она интересуется, есть ли у него сахар.

Но слова вырвались сами собой, по привычке. Быстрее, чем Леся сообразила, где она и с кем говорит.

Мужчина замер. Леся увидела, как напряглись его плечи, как крупные пальцы стиснулись в кулаки. Ей показалось, будто она даже услышала, как он скрипнул зубами.

Пару секунд он просто стоял, шумно дыша. Казалось, от него буквально фонит глухой яростью. Озадаченная, испуганная девушка похолодела, ожидая чего угодно. Вот, сейчас он развернется и бросится на нее… И чем она сможет себя защитить? Разве что плеснет ему в лицо этим чаем?

Леся покрепче сжала кружку в руках. Судорожно вдохнула, чувствуя, как на висках и лбу выступает испарина.

– Сейчас принесу, – незнакомец наконец-то соизволил ответить.

Его голос звучал глухо и недовольно, но плечи расслабились. Не оборачиваясь, мужчина прошел к буфету, стоявшему у противоположной стены. Девушка продолжала за ним наблюдать, не спеша выпускать из рук единственное средство защиты. Даже если чай и остынет, пока он там ковыряется, всегда можно заехать в глаз самой кружкой.

В памяти всплыл эпизод из давно просмотренного фильма, где лихой герой одним ударом ладони всаживал подобную посудину в грудь врага. Эх, жаль, что она не Вин Дизель и жаль, что это не кино.

Широкая спина незнакомца не давала разглядеть, что он там делает. Леся прислушалась. Вот скрипнула дверца буфета, вот забренчали пустые жестяные банки, зашелестел целлофановый пакет…

Раздалось тихое ругательство, процеженное сквозь зубы.

Похоже, ее похититель нервничал. Да и вообще, если судить по его нелюдимому виду, он был совершенно не рад встрече с ней.

Тогда, почему…

Или, точнее, зачем?

– Твою мать! – зарычав, мужчина с силой ударил кулаком по столу. Жалобно звякнула, подпрыгнув, посуда.

Девушка сжалась.

Тяжело дыша, будто от быстрого бега, он развернулся. Его угрюмый взгляд уперся в нее, будто дуло автомата. Расширенные зрачки, в которых отражался свет единственной керосинки, горели темным огнем. И этот огонь заставил ее задрожать.

– Ты… – он выдохнул, будто через силу выталкивая из себя слова. – Не смотри на меня!

– Х-хорошо…

Леся моментально уткнулась взглядом в кружку, которую все еще держала в руках.

Какой нервный тип…

Несколько минут в домике висела удушающая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием да шелестом полиэтилена.

Наконец, раздались быстро приближающиеся мужские шаги.

– Этого хватит? – прозвучал неприязненный голос.

Леся вскинула голову. Незнакомец стоял в двух шагах от нее, протягивая алюминиевую миску, до краев наполненную пожелтевшими кусочками рафинада.

Он издевается?

Кажется, этот сахар хранился здесь лет пять, не меньше.

Взгляд девушки с опаской скользнул по мужской руке – крепкой, напряженной, с выступившими венами и легкой порослью светлых волос. Потом перешел на грудь, вздымавшуюся под плотно натянутой тканью. В вырезе футболки у незнакомца золотился такой же пушок, как и на руках. На жилистой шее нервно ходил кадык, подбородок и щеки покрывала густая щетина светло-русого цвета. Плотно сжатые губы чуть дрогнули, когда она посмотрела на них. Поднять взгляд выше Леся уже не осмелилась. Что-то ей совсем не хотелось встречаться с этим мужчиной глазами.

Но одно стало ясно: не издевается. Говорит на полном серьезе, словно никогда до этого не сталкивался с такой вещью, как сахар, и не знает, какое количество обычно кладут в чай.

– Хватит, – выдавила она из себя.

Голос прозвучал, как чужой – низко и хрипло.

Девушка сглотнула вязкий комок.

Похититель поставил миску рядом с ней на топчан.

– Ложи себе, сколько хочешь.

Надо же. Какой щедрый.

Леся поджала губы. Взяла два кусочка, бросила в чай. Хотела попросить ложку, чтобы их размешать, но вовремя осеклась. Ничего, обойдется.

Пока сахар медленно растворялся, она сидела, согнувшись над кружкой, чувствуя каждой клеточкой кожи присутствие незнакомца. Он стоял совсем рядом. Настолько близко, что ей казалось, будто она ощущает жар, исходящий от его тела. И то напряжение, которым был пропитан каждый его жест, каждое слово.

Его дыхание нервировало ее. Словно он дышал ей в затылок. А еще он, не отрываясь, смотрел на нее, и от этого взгляда у нее внутри все сжималось от страха и ожидания.

Когда Леся прикоснулась губами к краю кружки и сделала первый глоток, мужчина шумно выдохнул и отступил.

– Пойду, прогуляюсь, – услышала она его голос.

На этот раз в тоне мужчины не было неприязни, скорее – сдержанное волнение.

Зачем он озвучивает свои действия? Ждет ее разрешения?

Девушка молча кивнула, не поднимая на него взгляд. Через мгновение раздался скрип несмазанных петель и стук захлопнувшейся двери. И тут же нервное ожидание, все это время державшее ее в напряжении, отступило.

Несколько секунд Леся сидела, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы, но так и не услышала скрежет засова или замка. Значит, похититель не стал отходить далеко. Но даже его минутное отсутствие может быть ей на руку. Добежать до стола, найти нож и спрятать его в рукаве – дело пары секунд.

Выдохнув, она расслабила плечи и отставила надоевшую кружку. Вскочила с импровизированной кровати. Подбежала к столу. На серой столешнице стояло несколько алюминиевых мисок, разорванный пакет с остатками рафинада и упаковка чая из серебристой фольги. Ни ножа, ни вилки, на крайний случай, там не было.

Разочарованно выругавшись, Леся ударила рукой по столу – и тут же взвыла от боли в ладошке. Безымянный палец неприятно кольнуло.

Вот дерьмо! Кажется, она загнала занозу. Но вытаскивать ее сейчас некогда, придется терпеть.

Сунув больной палец в рот, второй рукой она начала лихорадочно выдвигать ящики буфета.

Где-то здесь должен быть нож. Хотя бы один! Он обязан здесь быть! Не может же она быть настолько невезучей!

Но мебель была старой, самодельной, и ящики поддавались с трудом. Да и их содержимое оставляло желать лучшего: каждый ящик оказался завален каким-то мусором, в котором было просто нереально найти нужную вещь.

Бормоча ругательства, она уже двумя руками схватилась за верхний ящик, вытащила его и вывалила на пол его содержимое. Пожелтевшие обрывки газет, какие-то железки, связки ключей, жестяные банки из-под патронов, тряпки, пропахшие ружейным маслом…

За первым ящиком пошел второй, потом третий. Присев на корточки, она начала перебирать вещи, сваленные в кучу. Каждый раз, когда с улицы доносился какой-нибудь звук, Леся покрывалась испариной, думая, что это возвращается ее похититель. Она даже представить себе боялась, что он сделает с ней, увидев, чем она занимается. Но сильнее страха было желание себя защитить. Желание иметь в руках хоть что-то, что придаст уверенности в себе. И когда ее взгляд натыкался на блеск металла, сердце сжималось в надежде, что это нож. Но вслед за этим губ срывалось разочарованное проклятье.

Кажется, здесь ничего нет…

Зарычав, она в гневе разметала всю кучу хлама.

И осеклась.

Взгляд прикипел к небольшому предмету.

Серебристый металл, инкрустированный вставкой, похожей на малахит. На одном конце – маленькое кольцо и цепочка.

Швейцарский нож!

Неужели ей повезло?

Откинув растрепавшиеся волосы, Леся потянулась к нему руками. Схватила, сжала в потной от волнения ладошке, чувствуя, как бешено бьется сердце где-то под горлом. Схватила воздух пересохшим ртом. Бросила нервный взгляд на дверь и окно. Прислушалась.

Нет, кажется, тихо…

Тихонько выдохнув, девушка раскрыла ладошку. Нож оказался совсем маленьким, почти игрушечным. Сувенирный брелок для ключей – вряд ли таким можно защитить себя от здорового мужика.

Но главное было не в этом.

Она его вспомнила.

И вспомнила этот домик.

Никакая это не сторожка, так, заброшенная лесная избушка, в которой одно время собирались местные охотники-любители, чтобы выпить и похвастаться добычей. Осенью здесь частенько бывали компании местных ребят, вышедших за ягодами или грибами, да и она сама не раз захаживала, пока не повзрослела и не утратила интерес к детским компаниям. Тут у них был свой «штаб», в котором они варили полевую кашу, пекли картошку и играли в казаки-разбойники или прятки.

И ножик, который она нашла, когда-то принадлежал ей. Его подарил отец, когда она училась в седьмом классе. И она сама его сюда принесла.

Но самое главное, она теперь знала, где находится, и знала, куда идти. Всего семь километров отделяло ее от шоссе, ведущего к дому. Каких-то семь километров по дремучему еловому лесу, заваленному нехоженым снегом, в мороз, среди ночи…

Но разве такие мелочи важны, если речь идет о ее жизни?

С улицы не доносилось ни звука, в заледенелое окно светила луна, а слабый огонек в керосиновой лампе грозился вот-вот погаснуть. Остаться здесь наедине с маньяком, да еще в темноте Леся никак не планировала. Нужно было что-то решать.

Она поднялась и на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, прокралась к окну. Подышала на стекло, что бы растопить лед, мешавший обзору. Прижалась одним глазом к освобожденному месту, выглянула наружу.

Ее встретила зимняя ночь, упавшая на лес глухой пеленой. Ни звука, ни шороха, ни единого движения. Даже ветер не тревожил ветви деревьев, покрытые снегом. Серое небо висело так низко, что задевало верхушки елей, темной громадой застывших на его фоне. И луна – круглая, серебристо-белая, покрытая темными пятнами впадин – освещала ночное безмолвие. Как на детских рисунках.

Незнакомца нигде не было видно.

Сердце девушки екнуло: неужели ушел?

Да нет, это было бы слишком хорошо. Зачем ему врываться к ней в дом, похищать, приносить сюда, чтобы потом бросить ее здесь и уйти?

Этот тип выглядел очень странно и подозрительно. Но его поведение казалось вполне осмысленным. Он не был безумцем.

Но даже если он сейчас стоит под дверью и слушает, что здесь происходит, она не будет ждать, пока он войдет!

Закусив губу, Леся раскрыла нож. Он поддался с трудом, видимо механизм заржавел от долгого неиспользования. Серебряное лезвие тускло блеснуло, отбивая свет, падавший из окна.

Надо же, сохранился совсем неплохо, хотя и валялся здесь несколько лет. Удивительно, что его никто не присвоил. Хотя, зачем кому-то такая девчоночья игрушка? Парни предпочитали ножи посолиднее: делали сами, подражая взрослым, или тайком от родителей покупали складные. Такими ножами можно было и грибы срезать, и картошки начистить, и лучин на растопку нащипать. А Лесиным ножичком только в зубах ковыряться.

Нахмурившись, девушка взвесила нож на руке.

Если придется, она и в зубах им поковыряется.

Только вот не в своих.

Все так же на цыпочках она прокралась к двери, влезла ногами в свои угги и снова прислушалась.

Нет, тишина.

Наверное, сейчас стоило бы помолиться.

Но Леся в бога не верила.

Вдохнув и зажмурившись от отчаяния, она легонько толкнула дверь.

Та не поддалась.

Девушка усилила нажим.

Нет реакции.

Разозлившись на свою слабость, она со всей силы ударила по ней ногой.

И тут же словно кто-то снаружи дернул дверь, распахивая ее настежь.

Сжав в руке игрушечный нож, Леся рванула вперед.

И остолбенела, не успев выскочить за порог.

Прямо перед ней, на крыльце, только немного ниже, стоял огромный пепельно-серый волк. И шерсть на его загривке торчала дыбом.

Желтые, словно светящиеся изнутри глаза зверя замерли, поймав ее взгляд. Он словно ждал ее здесь. Знал, что она выйдет.

Он ее сторожил?

Нет, такого не может быть… Это просто приблудный зверь… Подозрительно похожий на того, которого она сбила.

Только в отличие от сбитого, этот был почти в полном порядке, если не считать пулевого ранения на правом плече, из которого тоненьким ручейком текла кровь.

Волк нагнул голову и издал глухое рычание.

Леся вздрогнула, беспомощно хватаясь за дверь. Потянула. Но та оказалась слишком тяжелой, да еще увязла в снегу, покрывавшем крыльцо.

Девушка лихорадочно осмотрела видимое пространство.

Где он, этот маньяк, когда он так нужен? Неужели бросил ее в этом лесу на съедение волку?!

Хищник медленно подался вперед. И так же медленно Леся отступила назад.

Шаг.

Второй.

Третий.

Пока не уперлась попой в топчан. Ноги вдруг подкосились, и она со всего размаха села на пятую точку.

Волк шагнул через порог вслед за девушкой и замер, не сводя с нее глаз .

Леся сжалась, не зная, что делать. Ее руки дрожали. Нож, зажатый в ладошке, казался маленькой зубочисткой по сравнению с клыками матерого зверя.

За спиной волка противно скрипнула дверь. Порыв ветра толкнул ее, возвращая на место, и она с глухим стуком захлопнулась.

Под стеклом керосинки последний раз вспыхнул огонь – и погас.

Избушка погрузилась во тьму…