Читать книгу Человек с синдромом дна - Алина Витухновская - Страница 9

– Вы находитесь в метафизическом скиту. Я имею в виду опозиционность Бытию (простите уж за словечко), сквозящую через все, что Вы пишете и говорите.

При этом Вы ярый союзник материальности, не так ли? Власть, деньги, вот это все (репарации Бытия?)

Тут, простите в очередной раз, Фромм вспоминается с его фрейдомарксистским «Иметь или быть». Но тут вы его переплюнули.

Если я правильно понимаю, костяк Ваших текстов и Ваше целеполагание, то постулируете Вы следующее: «Иметь, но не быть».

Это онтологически очень умно, но я решительно не представляю себе, как это конкретно может способствовать реализации целей или амбиций хоть на каком либо поприще, кроме литературного. (с)

Oleg Basov

– «Иметь и не быть» – это название одного из моих старых текстов, да.

– Фромм – редкостный профан и популяризатор сомнительных концепций. Ну при чем же здесь литература?

Даже если отойти от метафизической моей цели, даже если вообще отойти от моей цели (а текст писался все-же с метафизическим прицелом), ныне могу констатировать, что «Иметь и Не быть» – это моя естественная форма существования.

Материализм в чистом виде, если угодно

* * *

Нынешняя Россия обратного отсчета не имеет. Это надо принять как данность.

* * *

Смерть – для меня явление глубоко социальное. В этом смысле – для меня не существует более ни метафизической, ни экзистенциальной смерти, ибо я их пережила и не раз. Но при этом я вижу свою социальную смерть – как смерть мира. Мира вообще. В ином же случае, в любом ином случае – она будет смертью случайного субъекта – то есть, человека. А человека в себе – мне не жаль.

* * *

Женщина, архетипическая женщина – это воспроизводящая себя готовность к смерти. Ее манифестация и легализация.

* * *

Удушающая любовь – вот, что предлагают нам психологи, психоаналитики и пр. – все эти проповедники подчинения. Конечно же, любовь – это основная декларация общества софт-насилия.

* * *

Любовь – насилие. В том смысле, в коем беспомощность нуждается в любви. Родительская любовь – это любовь к управляемой беспомощности.

* * *

1. Разве социальная и метафизическая смерть чем-то различны?

2. Как человек переживший экзистенциальную смерть может быть случайным? Означает ли здесь сама случайность недостаточную экзистенциальность? (с)

1. Конечно, различны. Социум – это абсолютная матерьяльность, в отличии от метафизики.

2. Человек, переживший экзистенциальную смерть – Не человек.

* * *

– Но ведь речь же идет о смерти, материальность социальной смерти все также метафизична. К примеру, есть ли разница между публичным харакири и достигнутой в горах нирваной?

– Нечеловек переживший смерть – человек. равноценное утверждение относительно экзистенции. (с)

– Я вижу социум, как проекцию своих метафизических амбиций. Физическое их воплощение. И себя – как некую машину для их осуществления.

С этой точки зрения мне безразлично само Обстоятельство Смерти. Или же – безразлична Смерть как Смерть. То есть, я не могу более ее ощутить-пережить. (А.В.)

* * *

Большая ошибка полагать агрессию или скажем, жажду власти – завуалированной апелляцией к любви. Ежели даже говорить на профанном языке – языке психоанализа, ежели, в качестве игры или эксперимента признать его всерьез, то стоит заметить – «тоталитарная личность» в своем апофеозе, в своем пределе – в принципе не нуждается во взаимодействии.

Здесь тоталитарность выступает как синоним самодостаточности.

К слову, любой политик – тоталитарист. И крайне правый. И левый. И либерал. Исключений нет.

* * *

Когда-то я говорила, что постмодерн закончится с первым выстрелом. Нет. Постмодерн закончиться не может. Это вопрос восприятия. Некое подобие отстраненности.

* * *

Основной политический вопрос текущего момента – это вопрос – В ЧЁМ МОЙ ИНТЕРЕС?

Как-то истосковались все по рациональности

* * *

Этический минимализм. Это тоже обо мне.