Читать книгу Ты и я - Алиса Чудная - Страница 2

Завернув в ночной магазин, что за углом, я быстро покупаю чай, пачку печенья и кое-какие продукты, из которых утром можно соорудить нехитрый завтрак. Когда грузная продавщица сонно тычет пальцами по кнопкам калькулятора, Матвей аккуратно оттесняет меня от прилавка и достает кошелек.

– Мне неудобно… – начинаю я, но под внимательным взглядом парня тушуюсь и просто отхожу в сторону, замирая у витрины со сладостями.

В памяти всплывают моменты такого далекого прошлого, в котором я была еще совсем ребенком. Каждые выходные мы всей семьей ходили в парк, где летом ели сладкую вату, осенью собирали листики и плели из них венки, зимой катались на санках и играли в снежки, а весной радовались солнышку и цветущим каштанам. И каждый раз после прогулки мы заходили в этот магазин, где мама выбирала продукты, папа расплачивался на кассе, а я замирала, прильнув носом к стеклу витрины, за которым лежали шоколадки и конфеты.

А после мы возвращались домой, где папа втайне от мамы вручал мне плитку шоколада, а потом, чтобы не рушить репутацию справедливого отца, говорил:

– Иди вымой руки. И сначала поедим, шоколад потом, поняла?

Я радостно кивала и бежала в свою комнату. Шоколад оставляла на письменном столе и даже подумать не могла о том, чтобы ослушаться папочку.

На глаза наворачиваются слезы, которые я украдкой смахиваю ладошкой. К Матвею я поворачиваюсь уже с улыбкой на лице. Он стоит позади меня и внимательно смотрит – наблюдает за тем, как меняется выражение лица. Почему-то мне кажется, что он заметил мою слабость в отражении витрины.

– Не нужно, – говорит, когда мы выходим на улицу.

– Что? – спрашиваю я.

– Не нужно казаться той, какой ты не являешься на самом деле, – его рука ладонью вверх протянута ко мне, и я, словно так и надо, в ответ протягиваю свою.

– Ты меня считаешь маленькой?

– Почему ты так думаешь? – удивляется он.

– Ну… мне так кажется, – пожимаю плечами. – Ты берешь меня за руку, и я вспоминаю, как папа всегда так делал, чтобы я не потерялась. Он очень боялся меня потерять.

– Ты общаешься с ним сейчас? – Матвей замирает у подъезда и покорно ждет, пока я достану ключи.

– Нет, не могу, – качаю головой, придерживая дверь. – Мне кажется, что это будет нечестно по отношению к маме. Она очень болезненно переживала их разрыв.

– Ты и есть маленькая, – улыбается Матвей, поднимаясь за мной по лестнице. – В тебе еще остался юношеский максимализм. Хотя это здорово. Я бы хотел оставаться ребенком вечно.

– Серьезно?

– А почему бы нет? – теперь мы стоим у входной двери, и я пытаюсь побороть старенький замок, который давно никто не смазывал. – Мы стремимся вырасти, нам кажется, что это круто, но не понимаем совсем, что это также ответственность. И теперь некому решать наши проблемы.

– Проходи, разувайся, чувствуй себя как дома, – я щелкаю выключателем, и в прихожей загорается свет.

В квартире все осталось так же, как и прежде. Те же уютные стены, которые теперь на меня давили, словно зажимая между собой. Та же мебель, к которой теперь я боюсь прикасаться, чтобы ненароком не обжечься о свои воспоминания. Все было прежним.

Пройдя в свою комнату, я смотрю на складной диван, который в детстве мне каждый вечер раскладывал папа, а потом они с мамой застилали мне постель. Смотрю на ровный слой пыли, которым покрыты полочки книжного шкафа и письменный стол.

Здесь давно никого не было. В квартире спертый воздух и пахнет прошлым. Проглатываю ком, который мешал мне дышать все время, стоило зайти в квартиру, и бросаюсь к окну. Пусть на улице только весна и еще довольно прохладно, но здесь необходим приток свежего воздуха, иначе я задохнусь.

Матвея нахожу в кухне. Он чиркает спичкой, поджигая старенькую плиту и ставит на конфорку чайник. На столе уже стоят две кружки, которые Матвей помыл. В углу гудит холодильник, который парень воткнул в розетку, чтобы продукты, которые купили на завтрак, не испортились. Мимолетом отмечаю про себя, что он хозяйственный. И, скорее всего, перфекционист.

Открываю окно в кухне и замираю, глядя на темный район, который подсвечен лишь фонарями, стоящими вдоль дорог.

– Свежо, – выдыхаю я.

– Ты не простудишься так? – его голос так непривычно звучит в стенах моей квартиры, что я невольно вздрагиваю.

– Нет, что ты, – улыбаюсь и поворачиваюсь к нему. – Сейчас проветрим немного, и я закрою окна.

Матвей вытаскивает из пакета шоколадку и протягивает мне.

– Держи, ты перенервничала, а в шоколаде содержится гормон счастья. И это нужно тебе сейчас, – на его лице тоже улыбка. Такая мягкая и открытая, что я начинаю чувствовать себя легко с этим человеком.

Мои мысли прерывает свист закипевшего чайника. Слежу за парнем, который уверенно наливает кипяток в кружки, и думаю о том, что Артему очень не понравилось бы это…

Странно, но после того, как Матвей взял меня за руку, я совсем не думала о Тёме. И мне становится стыдно, хоть и ненадолго. В конце концов стыд замещает обида. Чем он может быть занят в те моменты, когда мне так необходимо чье-то присутствие рядом?

Я еще долго не могу уснуть. Ворочаюсь на разложенном диване и думаю о прошедшем дне. Хочется верить, что это был один из самых худших дней в моей жизнь, но… Понимаю, что впереди еще предстоит тяжелый разговор с парнем, которого я, как мне кажется, люблю.

Обида ворочается в груди, перебивая собой даже усталость. Дикое ощущение безысходности и пустоты, от которого хочется выть. Смотрю слезящимися глазами на экран телефона – три утра. А от Тёмы нет ни смс, ни пропущенного – ничего. Словно и его нет – растворился где-то в сосредоточении темных улиц и домов.

Хочется позвонить маме, услышать ее тихое «алло» в трубке и просто помолчать. Мама же самый родной человечек на свете, она же должна понять, что ее дочери плохо… И я ловлю себя на том, что набираю ее номер телефона и застываю, не решаясь нажать на последнюю кнопку – кнопку вызова.

Нет, так нельзя. Маме сейчас хорошо, и ей наплевать на мои переживания и страдания. Вполне возможно, я накручиваю себя – и завтра станет легче. Так зачем лишний раз грузить кого-то своими проблемами?

Переворачиваюсь на спину, понимая, что мне стыдно. Стыдно перед Матвеем, который оказался настолько деликатным, что не смог мне отказать и вынужден сейчас ворочаться в соседней комнате на неудобном диване-книжке.

«Ты уже большая, Варвара, и должна решать свои проблемы сама», – думаю я, пытаясь себя убедить в том, что я со всем могу справиться. И ведь, в конце концов, что страшного произошло? У подруги парень козлом оказался? Ну бывает, и что дальше?

Артем не смог прийти и прислал вместо себя друга? Ну тоже бывает, я же не знаю, что у него случилось.

Друг парня сопит в соседней комнате? Вот это уже свинство, конечно, но Тёма поймет. Я сама ему скажу, какая эгоистка и что заставила Матвея остаться из-за моего каприза. А Тёма хороший, он обязательно поверит.

Но перед Матвеем по-прежнему стыдно…

Тихонько вылезаю из-под одеяла и крадусь в кухню, чтобы попить воды.

А может, плюнуть и перебраться жить сюда? Пусть мама устраивает свою личную жизнь, а я же буду устраивать свою. Скажу Тёме, что хочу попробовать пожить вместе, а там что-нибудь придумаем. Все-таки мы встречаемся почти год, а это уже серьезно…

Стою со стаканом в руке, зябко поеживаясь, и продолжаю убеждать себя в правильности принятых решений. На мгновение приходит страх, что Тёма не согласится – все же это серьезный шаг. А я одна тут не смогу. Я задохнусь здесь в одиночестве.

Окидываю взглядом кухню и понимаю, что нужно сделать ремонт. Сменю обстановку, и тогда, возможно, мне станет легче. Сорвать эти обои к чертям, на которых я так любила рисовать в детстве и выкрасить стены в какой-нибудь приятный цвет. Снять эти шкафы и заказать новые, а вместо газовой плитки, которой уже лет и лет, заказать и установить электрическую плиту. Пусть ее вмонтируют прямо в столешницу.

В дверном проеме появляется Матвей. Бегло отмечаю про себя, что его волосы растрепались, что он в одних джинсах и босой… Заспанный и такой домашний. Уютный, я бы сказала. На подтянутом теле виднеется черная роспись. Тату.

Рисунок тянется вдоль всего торса: начинается на шее и спускается вниз, куда-то ниже, чем линия пояса его джинсов.

– Не спится? – его голос хриплый, непривычный. Кажется грубым, но почему-то мне хочется слушать его и слушать.

– Просто пить захотелось, – пожимаю плечами, радуясь, что в полумраке Матвей не может разглядеть меня и, скорее всего, не заметил оценивающего взгляда. – Ты почему не спишь?

– По той же причине, – усмехнулся он, опираясь на столешницу с вмонтированной мойкой. – Тёмыч не звонил?

Я мотаю головой.

– Обидно, – тяну я. – Не хочется думать, что я для него просто кукла, которая нужна в определенные моменты или чтобы похвастаться перед друзьями.

– Выкинь дурные мысли из головы и не накручивай себе лишнего, – теперь его голос звучит резко, и я втягиваю голову в плечи. – Прости, я не самый адекватный собеседник в четыре утра.

– В три, – поправляю я. – В три утра, Матвей.

– Не суть, – отмахивается он. – Ты идешь спать?

Я снова качаю головой, стараясь разглядеть очертания стакана, который держу в руках.

– Мне не спится, мыслей много.

Матвей шумно выдыхает. Мне кажется, я его совсем утомила. Возится со мной, как с маленькой девочкой, хотя, по идее, вообще не должен думать о том, что меня беспокоит.

– Поделишься? – спрашивает он.

– А надо? – задаю встречный вопрос.

Он неопределенно пожимает плечами, а после кивает.

– Да. Если это не секрет.

– Обдумываю план по захвату вселенной, – мрачно шучу.

– Маленькая завоевательница? – в его голосе слышится смешок.

– Скорее, истеричка с целым набором комплексов. Ладно, нужно немного поспать. И для завоеваний, и для истерик нужны силы.

Ставлю стакан на стол рядом с мойкой и неожиданно для себя поднимаю глаза. Матвей стоит совсем рядом и, кажется, даже не дышит. Это выглядит странно. Интригует.

Чувствую жгучее желание прикоснуться к его тату. Интересно, какая кожа на ощупь? Почему-то мне кажется, что она мягкая и шелковистая…

Мысленно закатываю глаза – откуда во мне такие рассуждения и желания?

– Сладких снов, – говорю я и ухожу в свою комнату.

Забираюсь под одеяло, накрываясь им с головой. Что со мной происходит?

Просыпаюсь от трели будильника, который я установила на телефоне, чтобы проснуться пораньше. Бессонница – это хорошо, но рушить свой режим не хотелось.

Крадусь в кухню и на пороге с удивлением замираю – на столе меня уже ждет завтрак. Смотрю на веселую рожицу из яичницы и невольно улыбаюсь сама.

Матвея нигде нет. Лишь на диване поверх аккуратно сложенного пледа лежит записка, которую я почему-то опасаюсь читать. Сейчас, утром, когда я могу адекватно оценивать свое поведение, меня мучает совесть.

Крепко зажмурившись, раскрываю лист, который сложен в несколько раз, и, сделав глубокий вдох, смотрю на текст.

«Ты слишком сладко спала, поэтому не стал тебя будить. Выброси все мысли из головы и не думай ни о чем. Ты мне понравилась, с тобой легко и приятно. Рад буду, если ты разглядишь во мне не простого парня, который тусуется с твоим любимым, а настоящего друга. До встречи!»

Перечитываю строчки еще раз, и еще… На душе становится тепло. Беру телефон и набираю краткое: «Спасибо». Матвей поймет, что для меня значат его слова. И поймет, за что я благодарна ему.

Отправляю и невольно вздрагиваю от вибрации и значка входящего смс на телефоне. Неужели он так быстро написал ответ? Ждал, что ли?

Перехожу во вкладку сообщений и натыкаюсь на уведомление, что телефон Артема снова в сети.

На миг ловлю себя на мысли, что разочарована. Я действительно хотела бы, чтобы смс мне прислал не робот оператора, а Матвей. Написал мне о том, что он думает по поводу вчерашнего вечера и не злится ли на меня, что вынужден был провести ночь, скрючившись на неудобном диване. Однако от него нет ответа. Зато звонит Тёма.

– Да? – отвечаю на звонок, хотя меньше всего мне хочется сейчас с ним разговаривать.

В душе еще живет обида, что он со мной так поступил.

– Детка, прости, – выпаливает Тёма, пока я прокручиваю в голове обидные фразы, которыми хочется ему причинить боль. Не потому, что я злая или мстительная. Просто чтобы понял, что чувствовала я вчера, когда стояла беззащитная на балконе и в слезах набирала его номер снова и снова. – У моей сестренки нарисовались траблы, и я вынужден был сорваться с места, чтобы помочь ей. Ты же там осталась, я правильно понял? Если хочешь, то я могу сейчас тебя провести.

Замираю, прижав телефон к уху. Неужели Артем не знает, что меня вчера забрал его лучший друг?

– Нет, спасибо, я уже дома, – отвечаю я, стараясь скрыть напряжение в голосе.

– Дома? – переспрашивает Тёма. – А, ну да… Чего это я? Встретимся сегодня?

– Да, нам нужно поговорить, – киваю я, забыв о том, что парень меня не видит.

В трубке тишина. Мне кажется, что Артем озадачен моими словами и теперь думает, как бы деликатно переспросить. И я молчу, не хочу раскрывать все карты раньше времени. Пусть мое решение переехать станет для него вечерним сюрпризом.

– Надеюсь, ты не собираешься меня бросить? – спрашивает Тёма, и я по интонации угадываю, что он очень зол. Или напуган.

– Глупый? Нет, конечно! – смеюсь я и слышу, как он выдыхает. – Я люблю тебя, Артем!

– И я тебя, детка!

На этом наш разговор завершается, однако в груди по-прежнему почему-то пустота. Что-то изменилось в моем восприятии мира. И это что-то настолько неуловимо, что я сама не могу понять пока.