Читать книгу Безусловно моя - Алиса Ковалевская - Страница 2

Кира

Тяжело дыша, я бросилась на закрывшуюся за охранником дверь.

– Откройте! – крикнула, дёргая ручку. – Выпустите меня! Вы не имеете права! Когда все узнают…

Осеклась и сделала глоток воздуха. Дёрнула ещё несколько раз – бессмысленно. За дверью, как и в квартире, стояла глухая тишина, рука ныла после грубой хватки притащившего меня сюда бугая.

Страх накатил резко, захлестнул с головой. Сбоку что-то зашевелилось. Сердце едва не выскочило из груди от испуга. Я резко развернулась и наткнулась на собственное отражение в огромном, во весь рост, зеркале.

Коридор был больше, чем моя комната в общаге. От всего тут так и пёрло деньгами.

– Спокойно, – сказала я самой себе, пытаясь справиться со страхом.

Выход есть всегда, сейчас он тоже должен быть.

Должен!

Я снова прислушалась, но из-за двери не доносилось ни шороха.

– Стережёшь меня, козел?! – крикнула, изо всех сил ударив кулаком.

На глаза попалась ваза, и я, схватив её, отправила в дверь. За ней – подвернувшуюся под руку статуэтку. Ничего.

Я попятилась. И ещё – до тех пор, пока не наткнулась спиной на дверной косяк. О том, что я одна в квартире беспощадного скота Молотова, которому перешла дорогу, лучше было не думать. Телефон вместе с вещами остался в ресторане, всё, что у меня есть – платье официантки и дурацкий бейдж.

Из огромного окна в кухне подсвеченный огоньками город было видно как на ладони. Этаж десятый, а то и пятнадцатый. Надежды найти городской телефон оказались пустыми, выход из квартиры был в прямом смысле один: балкон. Только ничем хорошим для меня это бы ни обернулось.

В гостиной Молотова стояла барная стойка, на полках – бутылки с дорогим алкоголем. Откупорив одну, я принюхалась и поморщилась. Ненавидела спиртное с детства. Хотя то, что пил Макар Игнатьевич Молотов, пахло дорого. Открыла другую и сделала маленький глоток.

– Нет, – тихо сказала самой себе, хотя желание напиться до обморока было сильным.

На глазах наворачивались слёзы. Я влипла, и влипла конкретно. С другой стороны, что он мне сделает? Запугать попробует? Да пусть пугает. Нечем пугать, пуганая уже.

Ещё раз обойдя квартиру, я остановилась в спальне с большой кроватью и тянущимся вдоль одной из стен шкафом. Окно и здесь было просто огромное, вид из него – шикарным. Любитель комфортной жизни! Да за цену ковра под ногами можно было бы вылечить не один десяток брошенных животных! Но таким, как этот божок, плевать на слабых.

Злость вернула силы и решимость. Нет уж! Не стану я сидеть и ждать!

Бросилась в коридор и сразу услышала шум, а через секунду в квартиру зашёл Молотов.

– Мать твою за ногу! – процедил он, звякнув рассыпанными по полу осколками, и посмотрел прямо на меня.

Мне стало жутко, по телу пробежал холодок. Глаза у него были чёрные. Взгляд… Взгляд убийцы. Пятно на рубашке стало тёмным, как запёкшаяся кровь.

Он сделал шаг ко мне, прямо по хрустящим под ботинками стёклам. Я инстинктивно подалась назад.

– И где твоя смелость, Кира?

К холодку прибавились мурашки. Голос у него был вкрадчивый и мягкий, но это было обманом.

Я расправила плечи.

– Вы не имеете права меня тут держать! – сказала, мысленно приказывая себе стоять на месте.

Он презрительно искривил уголок губ.

– Правда?

– Это похищение. Или вы не знаете законы, Макар Игнатьевич?

Он прищурился. Распустил узел галстука и, вытянув, бросил его поверх лежащего на тумбочке пиджака.

– Здесь я сам себе закон, маленькая мерзавка.

– Вам это с рук не сойдёт. Выпустите меня немедленно! Я…

– Не сойдёт? – Он наигранно посмотрел на ладони. – Как видишь, «кровь» твоих шавок сошла. Так что…

И усмехнулся. Цинично, мерзко и нагло, с ощущением полнейшей безнаказанности.

Захотелось поёжиться. Хруст стекла прошёлся по нервам.

– Меня искать будут!

– И кто же? – Он осмотрел меня с головы до ног. – Твои блохастые шавки? Кому ты, на хрен, нужна? Вас таких по общагам немерено. Одной больше, одной меньше.

– Друзья меня будут искать! Родители! – в отчаянии соврала я.

– Пусть ищут. Может быть, найдут.

Внезапно Молотов расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и шагнул ко мне.

– Что вы…

Да плевать на инстинкты! Я подалась назад.

Он расстегнул вторую и сделал ещё шаг.

– Не смейте! – В панике я бросилась к двери.

– Стоять!

Перехватив, он отшвырнул меня обратно. Я бросилась снова, ударила его, впилась в руку ногтями.

– Сука! – рявкнул он и оттолкнул меня.

Бедро ошпарило болью. Сверху что-то посыпалось, стукнуло в плечо. Сидя на полу рядом с перевёрнутым столиком, я в ужасе смотрела на приближающегося Молотова.

Боже…

– Вы не посмеете! – крикнула, отползая назад.

Он приближался. Третья пуговица рубашки…четвертая…

Бронзовую грудь покрывали колечки тёмных волос, под ремень брюк убегала тёмная дорожка.

Молотов прошёл мимо – к бару. Взял бутылку и, откупорив зубами, отпил несколько больших глотков. Поставил с грохотом на стойку.

Казалось, на меня он не смотрит, но я знала, что это не так. Стоило пошевелиться, как он припечатал меня к месту тяжёлым взглядом.

– Сидеть, – процедил он и сам уселся на высокий барный стул. Смотрел на меня из глубины гостиной и медленно пил дорогое пойло прямо из горлышка.

Мысли вертелись с дикой скоростью. Может быть, он напьётся? Может, я успею добежать до двери быстрее него?

Хотела встать, но едва подумала об этом, он снова рявкнул:

– Сидеть, мерзавка!

Бутылка опустилась на стойку во второй раз. Молотов шёл ко мне, и теперь я точно знала: это конец. Сглотнула, в отчаянии замотала головой. Его ботинок упёрся мне в ногу. Он смотрел на меня сверху вниз, как на грязь под ногтями, а я не могла заставить себя пошевелиться.

Последняя пуговица оказалась расстёгнутой.

Сама не знаю, как подскочила. Кинулась на него, ударила в грудь коленкой. Ногтями полоснула по коже. Он было схватил меня за волосы. Нет уж! Умру, но не позволю! Что есть силы вцепилась зубами ему в ладонь.

– Сука!

Голова поплыла от удара об стену, перед глазами потемнело.

Он подошёл вплотную и сдавил мой подбородок. В нос ударил запах вина, коньяка и дорогого одеколона.

– Кира, значит. – Сжал ещё крепче. – Маленькая глупая девочка, ты даже представить себе не можешь, во что вляпалась. Ты запомнишь эту ночь. Навсегда. – Он отпустил меня и рывком снял рубашку с плеч.

Я видела только его лицо: чёрные глаза и плотно сжатые губы. Замотала головой и почувствовала вкус собственных слёз.

– Не надо, – просипела, не узнавая собственный голос, и вскрикнула, запоздало поняв, что это всего лишь рубашка.

Молотов кинул мне в лицо рубашку.

– Будешь стирать до тех пор, пока она не станет белой.

Я уставилась на него, слабо соображая, о чём он. Обнажённый по пояс, Молотов прожигал меня ненавидящим взглядом. Против воли я посмотрела на его грудь, на живот и застёгнутую пряжку ремня. Сглотнула вязкую слюну и вернулась к лицу.

Стирать… Рубашка…

Вздёрнула подбородок и швырнула рубашку обратно. Самонадеянное хамло! Да пошёл он к чёрту!

– Я вам не прачка! – выдавила сквозь слёзы. – Ничего я вам не буду стирать!

Голос дрожал, я и сама явственно слышала эту дрожь. Он – тем более.

– Не будешь?

Он резко, одним выпадом схватил меня за руку выше запястья. Поддёрнул к себе, и я, вскрикнув, ударилась ему в грудь. Тут же полетела вниз, тщетно пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. Упала на диван и затаила дыхание – Молотов навис сверху, и я опять вдохнула смесь дорогих запахов.

– Ты, маленькая тварь, будешь делать всё, что я скажу, – холодно процедил он мне в лицо. Схватил за волосы и рванул так, что в глазах поплыло. Но ему было мало – он сдавил ещё сильнее. Склонился так, что наши губы почти соприкоснулись.

– Считай, что ты у меня в гостях, Кира, – прошипел он с угрозой и сделал паузу. – До выборов месяц, и ты не выйдешь отсюда, пока я не получу то, что мне нужно. А нужна мне, как ты догадываешься, победа.

Он разжал пальцы так же резко, как и схватил меня. Его дыхание исчезло, вместо него появились пальцы. Медленно, с обманчивой нежностью он обвёл ими мои губы, погладил по скулам и стиснул подбородок. Глаза его сверкнули.

– Что будет после выборов, зависит исключительно от тебя. Будешь паинькой – твои хвостатые твари и пустоголовые дружки тебя увидят. Нет… – Он многозначительно помолчал. – Выбор за тобой.

– Отпустите меня.

Получилось жалобно и тихо, со слезами и мольбой. Молотов гнусно усмехнулся. Небрежно похлопал меня по щеке и встал.

Больше я не чувствовала ни тяжести его тела, ни запаха. Он больше не держал меня, но дышать всё равно было трудно, а подняться не было сил. Слёзы подкатили резко, плечи задрожали, и я громко всхлипнула, готовая взвыть оттого, что он это видит.

Он поднял с пола рубашку.

– За свои поступки нужно отвечать, Кира. – И швырнул в меня.

Рубашка упала мне на грудь. Молотов вернулся к стойке и всё-таки налил коньяк в стакан. Меня трясло, губы дрожали, слёзы не переставали катиться. С трудом присев, я одёрнула задравшийся подол.

– Вы вор и мошенник. У вас нет ни чести, ни совести. Вам всё вернётся. Всё!

– Знаешь, – он вдруг расстегнул ремень, – я думал, что ты долбанутая психопатка. Но, судя по всему, ты просто дура.

Я сдвинула ноги, вжалась в подлокотник дивана. Надо было молчать, но я не могла.

– Вставай, – приказал он и стаканом показал мне на дверь.

Я осталась сидеть. Молотов ничего не сделал – сел напротив и, не выпуская ремень из рук, чего-то выжидал. Когда стакан в его руках опустел, он плеснул себе ещё порцию.

Прошло минут десять, не меньше. Чем дольше тянулось время, тем сильнее натягивались нервы. Дико ныло бедро и подбородок. Спина затекла, а рубашка в руках стала казаться тяжёлой. Когда опустел и третий стакан, мерзавец всё-таки вспомнил обо мне. Встал и ударил себя ремнём по бедру. Подошёл и кинул рядом его со мной на диван. Пряжка ударилась о мои пальцы, и я отдёрнула кисть. Расставив ноги на ширину плеч, Молотов стоял напротив, и я не знала, что он сделает в следующую секунду.

– Что делают с непослушными бестолковыми псинами? Дрессируют?

Не успела я опомниться, как он рывком стащил меня с дивана. Я слетела прямо к его ногам.

– Вставай! – рявкнул он и сгрёб меня за шкирку, как котёнка. – Взглядом указал на оставшуюся на ковре рубашку.

Я подняла.

– А теперь туда, – подтолкнул в сторону двери.

Я подчинялась приказам, не думая. И больше не возражала. Ударившаяся о пальцы пряжка, абсолютно чёрные глаза и пробирающий до костей жёсткий голос были последним предупреждением – откуда-то я это знала точно. Он зол и пьян, а это очень плохое сочетание, тем более для того, кто способен на всё.

В дверях ванной я перехватила взгляд Молотова.

– Либо ты будешь меня слушаться и через месяц я про тебя забуду, либо я удавлю тебя. Поняла? – вкрадчиво спросил он и заставил меня вжаться в стену. – Поняла?!

– Поняла, – ответила одними губами, задыхаясь от слёз.

– Молодец. – Он провёл кончиками пальцев по моей скуле, шее. Обрисовал ворот платья. – Что там положено хорошим собачкам?

Пошарив в кармане брюк, он достал конфетку. Развернул и поднёс к моим губам. Взглядом показал, чтобы я открыла рот. Я послушалась, и он положил конфетку мне на язык.

– А теперь иди в ванную и постирай всё, что испоганила. Не люблю грязные вещи. И когда мне перечат, тоже не люблю.

У него даже походка была хищная. Пока он шёл по коридору, я смотрела ему в спину. Ноги подкашивались, хотелось заскулить.

Молотов поднял пиджак и галстук. Вернулся ко мне и молча отдал. Потом снял брюки и положил поверх груды вещей в моих руках.

– Прошу, – показал на ванную. – Можешь ни в чём себе не отказывать.

– Ты ублюдок, – прошептала я.

Зря я это сказала. Чернота, которая была в его глазах до этого, разверзлась и стала абсолютной. Он вырвал у меня вещи и швырнул в ванную, втолкнул меня внутрь и захлопнул дверь. Всё, что я увидела перед тем, как он запер меня, – его искажённое злостью лицо и плотно сжатые губы. Почему-то подумалось, что если бы он не запер меня, то убил бы. Точно убил.