Читать книгу Лили. Заставлю тебя полюбить - Алиса Ковалевская - Страница 10

Туалет был битком. Одна из кабинок удачно открылась, и я влетела в неё, едва не сбив с ног выходившую женщину.

– Все вон пошли! – голос Добронравова словно от стен отразился и пронёсся многократным эхо.

Меня вывернуло наизнанку. Желудок разве что другие внутренности с собой не прихватил.

В образовавшейся тишине я закашлялась, проклиная сельдерей и Добронравова на чём свет стоит. Под стук множества каблуков меня скрутило с новой силой, показалось, что ещё немного, и я рожу прямо сейчас. Я перевела дыхание.

Дверь резко распахнулась. В этот момент я ненавидела Добронравова с неистовой силой. Я стою на коленях в бабском туалете, и он – весь такой свежий, холёный и злой!

Он оторвал бумагу и подал мне.

Я проигнорировала его и сама оторвала клочок. Вытерла губы и гневно бросила бумагу в урну.

Отлично! Больше сплетен, мать его! Ещё больше!

– Мне ваша забота не нужна.

– Я не о вас забочусь, а о ребёнке своего брата.

Мирон был зол, как чёрт. Как будто только что это не я, а он блевал на виду у половины офиса!

Оттолкнув его, я вышла из кабинки. Лучше мне не стало, желудок всё бушевал, но так хоть пропало ощущение, что он нависает надо мной.

– А кто вас о нём просил заботиться?! Я сама позабочусь о своём ребёнке!

– Не позаботитесь. Этот ребёнок – сын Марка – продолжатель фамилии.

– И что?! Это… Это Марк вас просил о нём заботиться?! Говорите! – я подлетела к нему. – Что с ним?! Что с Марком?! – взгляд метался по напряжённому лицу Добронравова.

Он сжал зубы, на скулах появились желваки, в глазах – чернота. Мне на миг стало страшно.

– Что с Марком?! – закричала я. – Я ему писала, он прочитал сообщения, но не ответил. Он не мог не ответить! Что с ним?! Где он?! Он…

– С ним всё отлично!

Я замотала головой.

Мирон схватил меня за предплечье и крепко сжал. Отпустил, слегка оттолкнув к раковинам.

– Он во Флориде! Мается дурью, как всегда, чёрт бы его подрал! Вчера сказал мне, что сделал всех в заезде! Вы же знаете, что он любитель нелегальных гонок? – его глаза сверкнули холодом, я сглотнула.

– Он бы мне ответил, если бы с ним было всё в порядке, – повторила, как заклинание. – Он бы…

– Он вам не ответил. И не ответит. Почему-то бабы всегда столь уверены в своей неотразимости, что не могут принять факт, что они на хрен мужику не сдались.

Он выбросил бумагу, которую держал всё это время, и оторвал несколько свежих полотенец. Включил воду.

– Умойтесь.

Я должна была поговорить с Марком! На мгновение в душу прокрались сомнения, но я прогнала их. Господи, а если с Марком и правда что-то случилось. Я должна выяснить это, только как?

– Мой брат прекрасно себя чувствует, – сказал Мирон жёстко. – Чем быстрее вы прекратите тешить себя иллюзиями, Лили, тем лучше для вас.

– Не ве-рю, – сказала сипло, по слогам.

Приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки. Чтобы посмотреть в глаза, пришлось задрать голову.

– Не ве-рю, – повторила вкрадчиво. – Он не такой, как вы. Он настоящий. Если бы я была ему не нужна, он бы так и сказал. У него нет причин молчать. Ни одной причины. Даже вот такусенькой, – показала пальцами крохотное расстояние. – Вы заврались, Мирон Фёдорович. Но я узнаю правду. – Ещё шаг к нему. – Обязательно узнаю. Если с Марком что-то случилось, я… – колкий страх прокатился по коже, сконцентрировался внутри.

Я глотнула воздух – не помогло. Тошнота накатила волной слишком резко.

На спину мне вдруг опустилась ладонь. Мирон собрал мои волосы и придержал, пока я не пришла в себя после нового приступа. Подняла голову и увидела наше отражение в зеркале. Я – бледная, как сама смерть, и этот гад, как дьявол.

Он отпустил мои волосы, положил рядом с раковиной полотенца и убрался. Я сделала глубокий вдох – не помогло. Слёзы подкатили к глазам, и я беззвучно заплакала, не зная, что делать. В проклятом мраморе на стенах тепла больше, чем в Мироне Добронравове! Он не человек – он камень! И сердце у него каменное!

***

Как я ни пыталась взять себя в руки, весь остаток дня протупила, не сделав и половину из того, что была должна. А должна я была много – стерва ЮЮ, как я временами называла старшую, навалила на меня немерено. Я обзвонила претендентов на должность курьера и рекламщика, но дела сыпались, как из рога изобилия. Буквально за десять минут до окончания рабочего дня мне принесли гору анкет, которые нужно было рассортировать и перенести данные в компьютер.

– Вы всё ещё возитесь, – остановившись у моего стола, констатировала грымза. – Учтите, не уйдёте, пока не закончите.

Я подняла на неё взгляд и едва сдержалась, чтобы не сказать, что от злости морщины появляются.

– Я не могу закончить всё сегодня, Юлия Юрьевна. Это нереально.

– Если это для вас нереально, значит, вам не место в «Добронравов групп».

– Это уж точно не вам решать.

– Как раз мне. Не прикрывайтесь своим положением. Здесь не дом милосердия. Беременны вы или нет, мне всё равно. Ещё раз говорю – не выйдете из офиса, пока не выполните свою работу.

Я была слишком уставшей и расстроенной, чтобы терпеть ещё и её.

– Здесь другие порядки, Юлия Юрьевна.

Она потемнела от гнева и надменности.

– Порядки здесь устанавливаю я, и…

Она повернулась к двери. Я тоже услышала шаги.

– Порядки здесь устанавливаю я, – со сталью в голосе сказал зашедший Добронравов.

Старшая расплылась в жабьей улыбке.

– Мирон Фёдорович… Вы всё ещё тут? Лилия Александровна должна была разобрать анкеты. Я хочу в понедельник…

– Переберите сами.

Он осмотрелся и взял мою сумку. Сдёрнул меня с кресла.

– Лилия Александровна на сегодня закончила. Если она что-то недоделала – доделайте вы. – Он потянул меня к выходу, но вдруг остановился. – Да… Я крайне вами недоволен, Юлия Юрьевна. Поэтому со следующей недели ваш рабочий день будет дольше на час, а ежемесячная премия меньше вдвое.

Старшая позеленела, захлопала ресницами. Мирон потащил меня дальше. Я глянула на него, но прикусила язык. Снова злой, как чёрт! Нет, как тысяча чертей. Взгляд отстранённый, колючий, брови сдвинуты. Мы остановились возле лифта – только тогда он посмотрел на меня.

– Спасибо, – вырвалось у меня.

Он сдержанно кивнул. А мне неожиданно захотелось разгладить морщинку между его бровей.

Желание было мимолётным, но таким сильным, что я приподняла руку. Благо, что лифт открылся.

– Давайте быстрее, – толкнул меня Мирон. – Хватит ворон считать.

Что я хотела?! Морщинку разгладить?!

– Отпустите вы меня! – выдернула руку. – И не нужно меня защищать, ясно вам?! Сама справлюсь!

– Вы только что сказали спасибо.

– Забудьте. Это вышло случайно.

Он посмотрел на меня и отвернулся. Надменный, холодный, чужой. Он хотел убить моего ребёнка, и я не должна забывать об этом ни на миг.