Читать книгу Три чайные розы - Алиса Лунина - Страница 6
Часть 1. Чаепитие весеннее
Глава 4
ОглавлениеМаша уже легла, когда раздался стук в дверь.
– Кто? – испугалась она.
В эту ночь был один пароль: «Саша!»
– С ума сошел? – притворно строго спросила Маша.
– Открой! – потребовал юный герой-любовник.
Она приоткрыла дверь и посоветовала ему убираться подобру-поздорову. Но сильные руки героя поднажали на дверь, сметая сопротивление. Через секунду Бушуев ворвался, схватил Машу и закружил ее по комнате.
– Ты спятил! – рассердилась девушка. – Зачем пришел? Рядом спит Татьяна, если она услышит, что подумает? Что я по ночам принимаю… всяких!
– Во-первых, я не всякий, во-вторых, буду вести себя тихо!
– Ты что же, собрался ночевать здесь?!
– Да! Мне страшно, там гроза, – заныл Саша, покатываясь со смеху. – Пусти! Я тебе стихи почитаю.
– Стихи?
– Ага! Поэта Басе!
– Ладно! Черт с тобой, можешь остаться! Только чтобы никаких приставаний!
– Жестоко, но придется согласиться!
– Между нами будет лежать кинжал!
Они пили вино, закусывая черешней. Выглядела Маша довольно своеобразно – полное ню, а за ушами, будто серьги, висят черешни. Саша читал ей вслух Басе. Наконец книжка упала на пол…
– Это твоя половина, это моя! – указала Маша, чертя на кровати невидимую демаркационную линию. – Между нами кинжал, и ты не смеешь до меня дотрагиваться!
Саша вздохнул, отчаянно желая преодолеть установленные границы и оказаться в эмиграции.
– Можно я напишу одно слово?
– Где?
– На тебе!
На ее голом животе он нежно выводил пальцами какие-то буквы.
– Щекотно! – рассмеялась Маша. – Что ты написал?
– Слово «вечность».
– Как мальчик Кай?
– Нет. Это признание в том, что я буду любить тебя вечно.
Она потянулась к нему губами.
– Эй, это моя половина! – засмеялся Бушуев. – Поранишься о кинжал!
– Да ну его к черту!
Слово «вечность» Саша выводил на бедрах любимой до самого утра.
Утром, осторожно выходя из Машиной комнаты, Саша нос к носу столкнулся с Андреем.
– Надеюсь, ты знаешь, что теперь как честный человек обязан сделать? – улыбнулся тот.
– Готов, – кивнул Бушуев, – хоть сейчас готов взять вашу сестрицу за себя. Дело за малым – осталось уговорить ее. Она почему-то вбила в голову, что счастливая семейная жизнь и амплуа великой актрисы – вещи несовместимые.
– А мне кажется, семейная жизнь – это замечательно! – мечтательно протянул Андрей. – Я, брат, сам подумываю остепениться! Ты в город? Кстати, мы с Леной тоже едем, тебя подбросить?
– Не откажусь. Мало приятного тащиться на электричке.
– Маруся, ты собираешься выходить замуж? – спросила Татьяна, когда младшая сестра вышла к завтраку.
– С чего ты взяла? – удивилась Маша.
Старшая сестра смутилась.
– А… Понятно, – насмешливо протянула Маша. – Ну, если ты об этом, то можешь не волноваться. Мы с Сашей любим друг друга, но замуж я пока не собираюсь, заводить детей – тем более! Правила безопасного секса, не волнуйся, мы соблюдаем. В ближайшие пять лет в мои планы входит только учеба, а в ближайшие двадцать – карьера, театр и кинематограф.
– А Саша будет ждать?
– Куда он денется! Слушай, Танька, какой хороший поэт Басе! Я и не знала! Ночи бы напролет читала!
* * *
В этой галерее Полина работает уже два года. Когда она покинула балет, пришлось срочно подыскивать себе занятие. Время бежало, а Полина не могла определиться с выбором и находилась в полной растерянности, поскольку никогда не думала, что ей придется заниматься чем-то иным, кроме балета. Наконец бывший ученик отца предложил поработать в художественной галерее, недавно им открытой. Она согласилась, так как любила живопись. Платили Полине не слишком много, однако ее заработок превосходил скромную зарплату врача Данилова. Работа была несложной – болтать об искусстве с интуристами и предлагать им кофе.
…Сегодня посетителей не оказалось, и она скучала. Взгляд остановился на любимой картине «Странные танцы». Полина может часами разглядывать эту картину, порой ей хочется уйти туда, в придуманный странный мир, и навсегда там остаться. Она с удовольствием купила бы ее, если бы не слишком высокая цена. Они с Даниловым не могут позволить себе такие траты.
Какое солнце… Наверное, в Березовке сейчас хорошо! Сегодня пятница, вечером можно было бы поехать в поселок, но она не поедет. Из-за Климова. Она должна быть непреклонной и сильной, не отступать от принятого решения никогда больше не видеться с ним! Даже если ей придется отказаться от визитов в Березовку на все лето!
Данилов вчера уехал на медицинскую конференцию в Москву. Полина рада этому – она любит оставаться одна. Впрочем, так было не всегда… Когда-то она нуждалась в постоянном присутствии Ивана, который спас ее любовью и заботой. То были тяжелые времена – смерть родителей, придавившая Полину грузом огромного горя, автомобильная авария, в которую она попала в том же году, травмы, лечение; ей пришлось оставить балет, что стало для нее настоящим потрясением (она занималась балетом с пяти лет, не мыслила себя вне искусства, и вдруг все закончилось так неожиданно и нелепо). Начались психологические проблемы – она боялась оставаться одна, не только ночью, но даже днем. В ход пошли мощные успокоительные средства, потом транквилизаторы. Ей не хотелось жить, но она стеснялась признаться в своей слабости кому бы то ни было.
Ей назначили курс лечения в местной поликлинике. Она приходила на прием к молодому, симпатичному, застенчивому доктору. Осматривая ее больную ногу, тот, задыхаясь от смущения, спрашивал, не больно ли ей. Однажды, во время очередного приема, он вдруг стал гладить ее колено, потом наклонился и прикоснулся губами к коже. Полина вздрогнула, но не оттолкнула его.
– Эй, хирург, вы чего?
– Меня зовут Иван.
Его рука поднималась выше…
Через два месяца они поженились. Полина была благодарна Данилову, избавившему ее от одиночества. Она засыпала, положив голову ему на грудь, а если ей снились кошмары, Иван успокаивал ее и баюкал, как маленькую. Это было гораздо важнее любви.
Она оттаяла в его руках, и ей захотелось чего-то большего, чем покой, или прямо противоположного состоянию покоя. До сих пор Полина лишь смутно угадывала в себе это желание, но с появлением Климова осознала безжалостно ясно.
Зачем Никита появился в ее жизни? Полина знает, что встреча с такими, как он, приносит несчастье. Надо забыть о нем, держаться за мужа…
Размышления прервал звон колокольчика. Кто-то вошел в галерею. Она устремилась навстречу посетителю и остолбенела. Перед ней стоял Климов.
– Какого черта?
Климов рассмеялся:
– Ты всегда будешь приветствовать меня этой фразой!
– Не вздумай соврать, что ты проходил мимо и зашел совершенно случайно!
– И в мыслях не было врать. Пришел намеренно, узнав у Андрея, где ты работаешь.
– Зачем?
– Чтобы увидеть тебя!
– Убирайся!
– Ты не можешь помешать мне насладиться искусством! Я люблю живопись!
Он прошел в зал, начал рассматривать картины. Полина следовала за ним, мрачная как туча.
– Здесь не очень приветливо встречают клиентов, – усмехнулся Климов, – а может статься, я что-нибудь куплю. Вон хоть этого… Кобылина! Нет, пожалуй, он слишком экспрессивен!
Климов подошел к столику, за которым до его прихода сидела Полина, заметил чашку с чаем.
– Чаек на рабочем месте, книжечка! Непыльная работа?
– Непыльная. Тебе, собственно, что надо?
– Чтобы ты поехала со мной в Березовку.
– С какой стати?
– Лето, выходные, в городе жарко!
– Если я и поеду, то со своим мужем.
– Мне сказали, он в отъезде.
– Ты шпионишь за мной?
Он расплылся в улыбке:
– Нет, хотя это неплохая идея! Не злись. На самом деле Андрей попросил отвезти тебя в деревню. Узнал, что я буду на машине, и попросил. Не веришь – узнай у него.
– Это ничего не меняет.
– Ты боишься меня?
Она отвернулась, чтобы скрыть смущение.
– Или себя? – Он развернул Полину за плечи и заглянул ей в лицо.
– Прекрати, ты ведешь себя очень нагло!
– Прошу – подумай! Машина у входа… Ты можешь поехать со мной или отказаться. Решать тебе. И если сейчас ты откажешься, я больше не буду преследовать тебя. В Березовке меня больше не увидят. Решай… Я пока, с твоего позволения, посмотрю остальные картины.
Он ушел во второй зал.
Полина понимала: сейчас решается что-то очень важное. Где найти силы отказаться от счастья?
Он вернулся через десять минут.
– У тебя здесь есть любимая картина?
– Да.
Она подвела его к «Странным танцам».
Климов кивнул:
– Я сразу обратил на нее внимание. Тебе, наверное, хочется уйти туда?
Она промолчала.
– Я хочу купить эту картину!
– Никита, перестань!
– Разве я не имею права что-то купить?
– Я знаю, ты хочешь подарить ее мне.
– С чего ты взяла? – усмехнулся он и, видя, как у Полины вытянулось лицо, сказал: – Шучу… Я действительно хотел подарить картину тебе! Лично я питаю пристрастие к другому жанру. Мне, видишь ли, всегда нравилась «Мадонна» Беллини.
– Картина стоит слишком дорого!
– Я как раз получил премию!
– Врешь!
– Вру! Но я действительно могу ее купить.
– Давай закроем эту тему.
– Хорошо! – неожиданно легко согласился он. – Откроем другую. Что ты решила?
Она молчала.
– Ты едешь со мной?
Как будто прыгая с обрыва, она вздохнула и полетела:
– Да.
…Не доезжая до Березовки, Климов вдруг остановил машину. Полина вздрогнула – она и ждала, и боялась этого.
– Я выйду, покурю, не возражаешь?
Полина вышла вслед за ним. Они стояли на берегу озера. Вокруг было красиво и тихо… Полина нарушила молчание, спросив:
– А что будет дальше?
Он усмехнулся.
– Какой ответ ты хочешь получить? Что будет дальше?! Время, пространство, мы в них… Но от тебя зависит, будет ли оно у нас общим. Если честно, я не знаю, что вам предложить, барышня… Поэтому – от отчаяния, что ли, – предлагаю все! Если ты хочешь, сейчас мы сядем в машину, свернем на другую трассу и уедем.
– Куда?
– Ну, хотя бы в Москву.
– И что?
– И никогда сюда не вернемся. Мы могли бы быть очень счастливы…
– Счастье? Вот так – сбежав, как воры? Нет, я не могу так!
– Понял. Глупых предложений больше не будет. Можно ехать!
Они вернулись в машину.
Полина не могла успокоиться – обаяние и сила, исходящие от него, заставили ее забыть обо всем на свете, она чувствовала себя как на американских горках: сердце то ухало, то замирало, ее бросало в жар и в холод. А что, если сейчас остановить машину и… Неужели все случится, произойдет? Она положила ладонь поверх его руки.
– Извини, ты мешаешь! Отвлекаешь от дороги, – насмешливо сказал он.
Полина коснулась его волос. Он упрямо дернул головой, отстраняясь почти грубо:
– Перестань! Хочешь попасть в аварию?
– Мне все равно, – ответила она, и это было правдой.
Полина сильно сжала его колено, тогда Климов резко затормозил, остановил машину и рывком притянул женщину к себе; от его поцелуев по телу пошли электрические разряды – неужели так бывает? Прежде она не знала этого. Они перебрались на заднее сиденье. Полина не могла больше противиться чувствам. Если бы он захотел, все произошло бы прямо здесь, в его машине, на таком-то километре загородного шоссе. Но… он не захотел.
Климов отстранил ее:
– Это будет не здесь и не сейчас.
– Почему? – изумленно прошептала она.
– Я не хочу терзаний в стиле Карениной, чтобы ты потом переживала случившееся как нравственное падение. Расскажи Данилову о своих чувствах открыто и честно, сделай нашу любовь чистым продуктом, без примесей вины и стыда. Я готов ждать тебя. Сколько надо.
Климов пересел в кресло водителя. До самой Березовки они молчали.
* * *
– Наконец-то все в сборе! – радовалась Татьяна, разливая чай. – Никита, какой ты молодец, что приехал! Мы к тебе уже привыкли, как будто ты член нашей семьи!
– Почту за честь войти в нее! – улыбнулся Климов. – Я отчаянно скучаю в городе без бабушкиных пирогов и шуток Клюквина!
Услышав его слова, ободренный Юрий закричал:
– Друзья, ко мне пришла отличная мысль! – Клюквин вдруг сморщился и застонал, схватившись за голову: – Ааа… Она ушла!!!
Все так и покатились со смеху.
– Кстати, мы с Юрой теперь репетируем детский спектакль, – сообщила Маша, – «Алиса в Стране чудес». С осени он будет идти в детском театре. Я – Алиса, Юра – Шляпник. Смотрите!
Маша с Клюквиным вышли на середину веранды.
– Да, – вздохнул Шляпник-Клюквин. – Все пьют чай в пять часов, вот и нам приходится. У нас все время – время пить чай, а времени помыть чашки нет.
…Когда они закончили, Полина усмехнулась:
– Прямо про нашу семью! Не все дома, но все пьют чай. И вообще… Вечный файф-о-клок. Всегда время пить чай. Хоть что будет происходить и нестись в тартарары, а Басмановы делают вид, что все в порядке, и наливают друг другу чай. То ли Кэрролл, то ли Чехов. Не пойму.
На веранде появился Андрей. Он был заметно оживлен и весел.
– Дорогие мои, у меня есть для вас потрясающая новость! Можете меня поздравить!
– Что такое? – заинтересовалась Полина. – Неужели тебе увеличили зарплату?
– Ты защитил докторскую! – всплеснула руками Татьяна.
– Я женюсь! – гордо заявил Андрей.
– На ком? – вяло спросила Татьяна, хотя все было и так ясно.
– На ком? – изумился Андрей. – Разумеется, на Лене!
Воцарилось всеобщее довольно кислое молчание. Потом Полина не выдержала и обернулась к Климову:
– Никита, скажи ему!
Климов развел руками и грустно спросил:
– Почему я что-то должен говорить?
– Ты все-таки был женат на этой… – Полина скривилась, – женщине!
– Ну да, – задумчиво протянул Климов. Потом достал сигарету и затянулся. – Видишь ли, старик, вы с Леной в некотором роде разные люди, и я не думаю, что тут может быть что-то… – Он запнулся.
– Ах вот как! – обиделся Андрей. – А я думал, вы за меня порадуетесь!
– Извини нас! – виновато попросила Татьяна.
На веранде появилась Лена. Ее встретили гробовой тишиной. Она растерянно посмотрела вокруг.
– Я сказал им, что мы женимся! – с издевкой пояснил Андрей. – Они оцепенели от радости!
Андрей взял Лену за руку и увел за собой в дом.
– Ну все, – сказала Маша, – конец!
– Каждый имеет право на свои ошибки! – вздохнул Климов.
* * *
Полина вошла в гостиную и увидела Татьяну, сидевшую в плетеном кресле-качалке.
– Доброе утро! Будешь завтракать? – спросила старшая сестра.
Полина с улыбкой согласилась. Сегодня она проснулась в чудесном настроении, ей отчего-то хотелось всем улыбаться и говорить приятности.
– Где остальные?
– Бабушка возится в саду. Маша еще спит. Климов уехал в город.
– Как уехал? Зачем?
– Не знаю, – пожала плечами Татьяна, – у него какие-то дела.
Настроение у Полины мгновенно испортилось.
– Я… не буду завтракать. Что-то расхотелось.
Татьяна внимательно посмотрела на сестру.
– А когда приедет Иван?
– На следующей неделе.
– Не боишься его отпускать? – шутливо спросила Татьяна. – Еще загуляет в Москве!
В ответ Полина неожиданно серьезно и мрачно произнесла:
– И хорошо бы! Хоть бы он наконец в кого-нибудь влюбился! Молоденькие медсестры вьются вокруг него, а Данилов такой моральной стойкости, что его жене впору повеситься. Я, говорит, однолюб, мне никого, кроме тебя, не надо!
– Я не понимаю, – строго сказала Татьяна, – за что ты его осуждаешь? За то, что он любит тебя?
– Я не осуждаю, – тихо ответила Полина, – я просто не могу его любить!
Она развернулась и вышла из гостиной. Татьяна удивленно смотрела ей вслед.
…Полина сидела на берегу, на том самом месте, где в первый раз увидела Климова, и долго плакала от какого-то непонятного горя. Домой она вернулась уже после обеда. Тихонько, чтобы ни с кем не столкнуться, прошла в свою комнату и остолбенела. Напротив ее кровати на стене висела картина «Странные танцы». Полина, не сводя с нее глаз, села на кровать и опять заплакала. На сей раз не зная, то ли от счастья, то ли от горя… Так вот зачем Климов ездил в город! Ну да, галерея работает и сегодня, и ее сменщица Тамара продала Никите картину.
Она нашла Климова в беседке. Стараясь не смотреть на него, сухо поблагодарила.
– За что? – изумился он.
– За «Танцы»… За то, что ты есть! – Она вспыхнула и убежала.
* * *
Вечером пили чай с пирогами.
– Последний день мая! – сказала Маша. – Славно! Все лето впереди!
– Да, – вздохнула бабушка, – вроде только была зима, и от снега в саду не пройти, а уже лето на носу. Как быстро летит время!
Саша Бушуев отставил в сторону чашку с чаем, обрадовавшись возможности поразмышлять вслух на излюбленную тему.
– Время вообще странная категория… – задумчиво произнес он.
За столом переглянулись – ну ясное дело, поэт!
Саша, не замечая улыбок, продолжил:
– Я часто думаю о настоящем… Вот я сказал сейчас эту фразу, а она уже стала прошлым, а будущее… Где оно, наше будущее, записано?
Маша мечтательно вздохнула:
– Ах, если бы знать, что будет на земле лет через сто! Хотя так подумать – сто лет назад какие-нибудь люди так же пили чай и гадали о том, что будет на земле через сто лет! Совсем как мы…
Климов хмыкнул:
– Мы могли бы жить в двадцать третьем веке, использовать космические тарелки вместо такси, иметь две антенки – рожки на голове, ну и что? Все это чепуха. Люди всегда любят, страдают, грустят. Улыбаются, смеются, говорят глупости, как Клюквин. Принцип тот же!
А про себя Климов не без грусти подумал, что для него категории прошлого-будущего давно уже не существуют. «И вообще, не надо заглядывать в вечность, Машенька, – головка закружится!»
– Нам повезло жить в удивительные времена! – вдохновенно сказал Саша. – Вы только представьте – мы живем на стыке эпох! В этом году будем встречать двухтысячный год – новый век, новое тысячелетие!
«Славный мальчик, – улыбнулась Татьяна, – как горят глаза, ах, поэтическая душа!»
Полина вдруг тихо сказала:
– Эпохи, тысячелетия… Мне бы хотелось заглянуть вперед хотя бы на пять лет… Что с нами будет?