Читать книгу Наследница. Прикосновение Тьмы - Алиса Майорова - Страница 2

Зимы в Вейсса́рии являли собой прекрасное зрелище. Суровые и холодные, как сердца древних богов, они одинаково восхищали как местный народ, так и приезжих гостей. Но с особенным нетерпением прихода зимы ожидали те, кто проживал на юге королевства. Люди там быстро уставали от летнего палящего солнца, и сгоревшие посевы вынуждали их молиться о скорейшем наступлении прохлады. Вейссарийские зимы ждали и любили все, кроме крестьян, что работали и проживали на землях семьи Ричи.

Холод им опостылел. Во владениях шести из семи благородных домов Вейссарии времена года закономерно сменяли друг друга, как им и было положено, но на территории Ричи время как будто навсегда застыло. В народе никто не мог вспомнить, когда именно там поселился холод и по какой причине – зима царствовала на Северных землях больше ста лет и не думала впускать тепло. Даже старожилы затруднялись ответить, когда в последний раз видели в тех краях зеленые деревья, благоухающие цветы и яркое летнее солнце. Тяжелое серое небо, мертвые белые поля и ни одного живого растения в округе – лишь такая природа окружала владения семьи Ричи из года в год.

О нескончаемой зиме Э́лисон думала чуть ли не каждый день, сидя возле большого окна в собственной комнате на втором этаже поместья. День за днем девушка задавалась одним и тем же вопросом: а было ли здесь хоть когда-нибудь лето? Она с детства мечтала взглянуть на свой дом в разгар теплого сезона, но всю жизнь видела белые сугробы за окном да ледяные узоры на стекле. Элисон неоднократно снилось, как она гуляет по живописному саду босиком, в легком шелковом платье, а теплый ветер гладит ее по лицу и волосам. Книги описывали лето во всех красках, отвечая на вопросы любопытной особы, но исполнить ее мечты не могли. В своих фантазиях она собирала цветы, плела венки, наблюдала за птицами или купалась в озере за домом. Вьюн оплетал окна поместья и спускался по разогретым солнцем стенам, розовые и красные цветы вытесняли неприглядные черные розы, а вода в фонтане весело искрилась на солнце. Так было и в ее снах, но реальность выглядела совершенно иначе.

До сих пор поместье, в котором Элисон проживала свой четырнадцатый по счету год, казалось ей неприступной ледяной крепостью. Больше всего на свете девушке хотелось покинуть мрачные стены и отправиться на поиски приключений в другой, куда более приятный мир. Если бы она только могла оценить красоту зимней природы глазами чужака! Возможно, тогда бы ей не захотелось уезжать отсюда. Но за столько времени однообразный пейзаж за окном успел наскучить, а холод вечной зимы причинял одни неудобства. Младшая Ричи втайне завидовала путешественникам, которые свободно перемещались между мирами, и желала когда-нибудь оказаться на их месте.

Все, что оставалось Элисон, – это представлять, каким величественным поместье ее семьи выглядит в глазах других людей. А еще – питать надежды на прогулку. Младшая Ричи молилась, чтобы вампиры вернулись из поездки в приподнятом настроении. Когда у них все удавалось, они позволяли ей гулять по заснеженному саду или ездить верхом. Но чаще Элисон проводила время в четырех стенах: ее братья почти никогда не пребывали в добром расположении духа. Любую прогулку она с радостью променяла бы на интересную беседу, но поговорить в поместье было не с кем. Дом с жильцами в виде молчаливых слуг и самих вампиров наводил тоску на младшую Ричи. Ей не разрешалось покидать родные стены, не говоря уже о том, чтобы выйти за ворота и найти собеседников за их пределами. Все обходили их дом стороной, и гостей старшие Ричи не принимали. Но Элисон, будучи девушкой мечтательной и романтичной, верила, что однажды увидит в поместье еще какие-нибудь лица, помимо вечно недовольных лиц братьев. Вампиры уехали задолго до рассвета, оставив ее на попечение Советника, который и сообщил ей за завтраком эту новость. Девушка давно не удивлялась внезапным отъездам старших Ричи. Каждый из ее братьев возглавлял собственный вампирский клан – по своим делам они отлучались именно туда.

От скуки ее стало клонить в сон. Элисон бросила полусонный взгляд на часы: до темноты оставалось всего пару часов. Если она заснет сейчас, то ночью не сомкнет глаз, а утром ее отругают за сонливость и несобранность. Лучше потерпеть. Еле-еле поборов дремоту, младшая Ричи зевнула и прислонилась лбом к холодному стеклу, чтобы взбодриться. Это не слишком помогло, и тогда девушка решила зарисовать унылый пейзаж за окном: когда руки заняты делом, погрузиться в сон против воли сложно. Элисон потянулась к краскам, как вдруг увидела в окне двух путников, быстрым шагом направляющихся к дому, и замерла. Поначалу она решила, что у нее всего-навсего разыгралось воображение. В самом деле, какие здесь могут быть гости? Ни разу за четырнадцать лет жизни младшая Ричи не видела чужестранцев, не считая слуг, привезенных наемниками из отдаленных уголков Вейссарии. Пока она пыталась определить, иллюзия перед ней или нет, путники уже преодолели расстояние от ворот до крыльца. Опомнилась девушка лишь тогда, когда незнакомцы исчезли из ее зоны видимости. С первого этажа послышался громкий стук дверного молотка. Не может быть! Сердце Элисон забилось быстрее. Позабыв обо всем, она сорвалась с места и побежала вниз встречать незнакомцев. Младшая Ричи ловко миновала мраморную лестницу, чудом не поскользнувшись, и в два счета оказалась у главного входа.

– Госпожа, позвольте мне открыть дверь. Это может быть опасно.

Знакомый голос остановил Элисон до того, как она открыла дверь, но ее рука уже легла на золоченую дверную ручку. Повернувшись, она увидела Советника – пожилого мужчину со светлым взором. Сколько бы времени ни прошло, его взгляд оставался по-юношески ясным, хотя худощавое лицо Советника испещряло множество морщин. Сосредоточенная в его руках власть страшно злила Райнера, считавшего себя истинным наследником поместья. Советник вел учет всей прислуги в доме и знал ответы на любые вопросы.

– Все в порядке, Лойт, – весело сказала Элисон ему. – Я знаю, что делаю.

Она солгала. Но шанс познакомиться с новыми людьми вытеснил из ее головы страх перед неизвестностью и возможной опасностью. Девушка так торопилась открыть дверь незнакомцам, что умудрилась забыть одно из главных правил: передвигаться по дому можно только шагом. Если бы братья застали ее в момент, когда она бежала по лестнице, ей бы сильно не поздоровилось. А от того, что она встретила чужаков, вампиры и вовсе пришли бы в ярость. Но в их отсутствие Элисон ничего не грозило, поэтому она без колебаний распахнула перед путниками дверь.

На пороге, обдуваемые со всех сторон ледяным ветром, стояли молодые люди: парень и девушка. Они прижимались друг к другу, чтобы согреться, но все равно оба тряслись. На вид Элисон дала бы им по восемнадцать лет. Изнуренные, испуганные и замерзшие, незнакомцы выглядели потерянными и сбитыми с толку. Младшая Ричи рассматривала их с изумлением, как доселе незнакомый предмет, и с трудом верила, что видит перед собой живых людей.

Потрепанный внешний вид путников навел ее на мысль, что они давно нигде не останавливались. Одежда на них местами превратилась в лохмотья, снег облепил их тела холодными хлопьями. Между парнем и девушкой прослеживалось сходство: у Элисон ни на секунду не возникло сомнений, что эти двое – брат и сестра. Но она недоумевала, откуда они взялись и как им удалось проникнуть на защищенную магией территорию поместья.

– День добрый, – вежливо поприветствовала младшая Ричи незнакомцев в той манере, в которой ее учили. – Могу ли я чем-нибудь вам помочь?

Она понятия не имела, как следует вести себя в подобной ситуации, ведь ей никогда не доводилось заводить разговор с чужаками. Несмотря на свою неопытность в общении с незнакомцами, Элисон всегда помнила о хороших манерах и старалась производить на людей приятное впечатление.

– И вам доброго дня, юная леди, – ответил ей юноша приятным низким голосом. Губы незнакомца – бледно-синие – дрожали даже тогда, когда он молчал. – Это поместье Ричи?

– Да. Что вам угодно?

Девушка рядом с юношей с явным облегчением выдохнула.

– Мы давно ищем это место, – продолжил он. – Дело в том, что мы… я и моя сестра, – незнакомец указал на миловидную спутницу, – являемся родственниками семьи Ричи. Вы, надо полагать, Элисон?

Он улыбнулся, невзирая на холод, и от его улыбки на сердце у младшей Ричи потеплело. Она отвыкла от такого обращения. Ее вырастили в суровых условиях, вдалеке от солнца и тепла – даже родительской любви и заботы Элисон не знала. Воспитывали ее старшие братья, от которых не дождешься ни добрых слов, ни теплых улыбок. Слова незнакомца удивили младшую Ричи. Братья при ней старались не упоминать о существовании других родственников. Стоило ли верить этим странникам? Девушка сомневалась в правдивости их слов, но оставить незнакомцев на холоде ей бы не позволила совесть. Поэтому она сжалилась над ними и впервые приняла самостоятельное решение.

– Все верно. Меня зовут Элисон Ричи, и я самая младшая в семье, – представилась девушка. – Прошу вас простить мою растерянность. Я не совсем понимаю, как лучше поступить… В данный момент я нахожусь в поместье одна, не считая прислугу, и по всем правилам мне запрещено приглашать в дом незнакомцев. – Путники заметно поникли после ее слов, и она поспешила их успокоить: – Но скоро должны возвратиться мои братья. Они обязательно разберутся во всем. А пока проходите, пожалуйста, в дом. Говорите вы правду или нет, я не могу оставить вас снаружи.

Элисон отступила в сторону, освобождая проход для юноши и его сестры. Младшая Ричи не выходила к ним на крыльцо, но, даже оставаясь в доме, сильно замерзла. Как эти двое добрались сюда живыми? Холодный ветер выл снаружи, задувал в переднюю и приносил с собой колючие снежинки. Элисон сопроводила замерзших путников в гостиную, попутно отдавая указания Советнику.

– Лойт, прошу тебя, распорядись, чтобы нашим гостям принесли теплую одежду и меховые одеяла, – негромко сказала она. – И чай. Обязательно горячий, с лимоном и мятой.

Старик оставил их, а младшая Ричи задумалась о том, как воспримут ее доброту вернувшиеся из поездки Райнер и Хейки. Она не рассчитывала получить от них похвалу за проявленную заботу к незнакомцам, скорее, наоборот. Старшие братья свысока смотрели на тех, кто не являлся частью их семьи, поэтому вряд ли обрадуются незваным гостям. И все же Элисон не могла поступить иначе. Оставить кого-то в беде… Она бы отдала последнее, чтобы помочь нуждающимся. По рассказам некоторых слуг, во владениях ее семьи простые люди голодают и умирают от холода в своих хибарах, пока их хозяева наслаждаются сытной едой, теплом и уютом в роскошных комнатах. Не имея возможности выйти за территорию дома, девушка оказывала всяческую поддержку людям в его стенах. Она приносила им еду, а не объедки, на свой страх и риск учила грамоте и счету, но самое главное – Элисон никогда не использовала по отношению к ним слово «рабы». Любой человек, бедняк он или богач, заслуживал к себе уважения – в этом девушка была твердо убеждена. За доброту, сердечную мягкость и золотистый цвет волос слуги прозвали младшую Ричи солнечной госпожой.

– Спасибо вам, милая леди, – с искренней благодарностью произнес юноша, когда все они прошли в гостиную. – Я не знаю, как нам вас благодарить…

Закончить он не успел, потому что просторное помещение, в котором они оказались, произвело на незнакомцев неизгладимое впечатление. Глаза их светились восторгом при виде богатого убранства. Элисон подумалось, что любой человек, который никогда не жил в роскоши, запросто может лишиться дара речи, оказавшись в непривычной обстановке.

В интерьере гостиной преобладали темно-зеленый и черный цвета. Как и в остальных комнатах, здесь царил созданный слугами полумрак: вампиры не выносили солнечного света. Все окна перед рассветом закрывали тяжелыми шторами из зеленого бархата, и каждый день слуги тщательно следили за тем, чтобы ни в одно из помещений не проник дневной свет. Свечи заменяли солнце, создавая иллюзию яркого дня. Оранжево-красное пламя отбрасывало беспокойные тени на старинную мебель с позолотой. Элисон подошла к двум креслам у камина, в котором днем и ночью горело зеленое пламя.

– Располагайтесь, пожалуйста, – сказала она гостям и приглашающим жестом указала на кресла. Поборов изумление, незнакомцы заняли свои места. Младшая Ричи расположилась напротив.

– Меня зовут Татиа́на Берт. – Впервые за все время голос подала сестра юноши – невысокого роста девушка, светловолосая, с глазами выразительными и черными, как ночь. Татиана указала на парня рядом с собой: – А это – Да́рвин Ско́ттлет. Он мой единокровный брат. Мы очень рады познакомиться с вами, госпожа Элисон.

Татиана склонила голову в знак уважения к хозяйке дома. Элисон ответила ей тем же жестом. Им известно, что такое хорошее воспитание, поняла она, рассматривая девушку при свете зеленого пламени. В ее лице прослеживалось сходство и с другими представителями дома Ричи. Всех их объединяли светлые волосы и зеленые глаза различных оттенков: от светлого травяного до благородного изумрудного. Глаза Татианы и Дарвина оказались карими, но отдельные черты их лиц косвенно могли указывать на родство с Ричи. Прямой нос у юноши, слегка вьющиеся светлые волосы у девушки… Во всем королевстве не найдется и двадцати натуральных блондинов. Пока путники согревались у огня, Элисон задумалась о возможном родстве с ними. Сейчас это обстоятельство волновало ее больше всего, и младшая Ричи неожиданно поймала себя на крайне непривычной мысли: она с нетерпением ожидает возвращения братьев. Хе́йки держал у себя родословную книгу, десятилетиями хранившую на пожелтевших от времени страницах историю их семьи, сведения о далеких предках и обо всех родственных взаимосвязях. Эта книга поможет ответить на главный вопрос: правду ли говорят путники?

Двое тринадцатилетних юношей вошли в гостиную. Они были одеты в отличительную черную форму прислуги с вышитой на груди змеей, опутывающей хвостом черную шипастую розу, – гербом дома Ричи. Один слуга опустил поднос с чашками на стол между креслами, в которых сидели гости, а другой взял у них верхнюю одежду и подал теплые одеяла из волчьих шкур. Дарвин взял свое одеяло и укутал им сестру поверх ее собственного. Сам он остался в легком жакете, коричневой рубахе и серых штанах из шерсти. Элисон ощутила странный укол ревности при виде того, как Дарвин ухаживает за своей сестрой. Младшая Ричи не помнила, когда в последний раз ее братья проявляли к ней ласку. Если странники и правда окажутся их родственниками, то она обретет не только заботливого и доброго брата, но еще и сестру, которой у нее никогда не было. Ей очень хотелось, чтобы это случилось.

– Угощайтесь, – с улыбкой проговорила Элисон, указывая на чашки с горячим ароматным чаем. Она обратила внимание на юношу, которого Татиана представила своим братом, и спросила у него: – Откуда вы прибыли? Где находится ваш дом?

– И снова я не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту, юная госпожа, – сказал Дарвин, краснея то ли от ее доброты, то ли от домашнего тепла, то ли от заданного ею вопроса. – Боюсь, простых слов благодарности будет недостаточно, но у меня с сестрой нет прочих ценностей, кроме старого дневника нашего отца. Смогу ли я расплатиться с вами историей? Я с удовольствием расскажу обо всем, что вы хотите знать.

Он сделал небольшую паузу. Элисон терпеливо ждала, когда он начнет. Татиана молча пила чай. Темные волосы ее брата в искусственном полумраке выглядели черными, как и его глаза.

– Дом моей семьи расположен на юго-западе Вейссарии, в живописном месте у большого озера. Но я бы хотел начать не с описаний красот природы, если позволите. Вряд ли вас это заинтересует. Зато другое… Дело в том, что мы, – Дарвин вздохнул, грея руки о чашку, – я и моя сестра – не совсем обычные люди.

– Вы… маги? – с осторожностью предположила Элисон.

– Да. Вскоре после того, как я появился на свет, моя мать умерла, а отец ушел из дома. Моим воспитанием занялась женщина, которая служила дому Скоттлетов много лет. Она первая заметила мои необычные способности и, когда мне исполнилось пятнадцать, отправила меня в магическую академию «Линотис», чтобы я научился контролировать их. Вы ведь слышали об этом заведении, Элисон?

Она нетерпеливо кивнула, не желая прерывать интереснейший рассказ. Все жители Вейссарии от мала до велика кое-что слышали о месте, где учат развивать магические таланты, но Элисон знала меньше их всех. Братья скрывали от нее подробности, полагая, что если она узнает об академии больше, то непременно захочет учиться там. И младшая Ричи разделяла их опасения, потому что чувствовала: ее интерес ко всему необычному и магическому растет с каждым годом. За неимением знаний она постоянно обращалась к Советнику, но он неохотно заговаривал с ней на тему магии и оставлял больше вопросов, чем ответов. Элисон всегда хотелось хотя бы одним глазком увидеть настоящих магов – и вот они сидят рядом с ней и пьют чай!

– Там я и встретил свою сестру, – продолжал рассказ Дарвин. Он подмигнул Татиане, а она тепло улыбнулась ему. – Разумеется, сразу мы не знали, что родственники. Мы быстро подружились, у нас оказалось удивительно много общего. И похожи мы были друг на друга, как брат с сестрой. Когда мы стали узнавать друг друга лучше, то выяснилось, что у нас один отец, но разные матери. После того, как мой отец покинул дом, он отправился странствовать, пытаясь унять сердечную боль. Он повстречал женщину не из знати, которая впоследствии родила Татиану. Но и с ней отец не обрел счастья. Он ушел от нее, как когда-то ушел из моей семьи.

– Как вы узнали причину его ухода? – удивилась Элисон.

– А вот это самое интересное, – улыбнулся Дарвин. – Закончив учебу, мы с сестрой навестили ее дом. Хотели найти там следы отца и понять, куда он мог направиться. Тата показала мне его дневник, будто нарочно оставленный перед уходом. Из личных записей мы кое-что поняли. Он много писал о вашей семье, Элисон. И постоянно упоминал об Элизе.

– Моей матери…

– Она была его родной сестрой. Похоже, он собирался найти оставшихся родственников, потому что делал различные пометки, как отыскать скрытое магией поместье Ричи. Мы следовали его указаниям – они и привели нас сюда.

– Но магический купол не скрывает поместье, – нахмурилась младшая Ричи, вспомнив пояснения Советника. – Он лишь защищает его от чужаков. Насколько мне известно, у этого купола избирательное действие. Мои братья сами решают, кого впускать на территорию, а кого – нет. Странно, что вы смогли беспрепятственно пройти…

– Вероятно, отец ошибся, когда так написал. – Дарвин пожал плечами. – Он мог и не знать всего, ведь прошло столько лет с момента его отъезда из родного дома. Но сути это не меняет: он собирался найти вас. Возможно, отец направлялся сюда, но в дороге с ним что-то случилось.

Элисон раздумывала над рассказом Дарвина. В его истории потрясало даже не то, что глава семейства бросил обоих своих детей, а то, что Дарвин и Татиана обучались магии. Младшая Ричи давно желала попробовать и свои силы. От нетерпения у нее зачесались ладони, и ей пришлось удерживать себя от некоторых вопросов, чтобы не утомлять гостей.

– Грустная история, – заключила Элисон. – Я сожалею, что вам обоим пришлось пережить предательство родного человека. Но почему вы пришли сюда, а не остались в своем доме?

– Мы надеялись найти здесь упоминания об отце, – вставила Татиана, опуская опечаленный взгляд в чашку с чаем. Она как будто собиралась утопить в нем собственную боль. – Но, похоже, что вы и сами ничего о нем не знаете.

– Мы бы хотели остаться у вас на время, если позволите, – добавил Дарвин. – Долгая дорога нас вымотала, и мы оказались совершенно не готовы к погодным условиям. В других частях королевства сейчас осень… довольно теплая и солнечная… – Тата недовольно посмотрела на него, когда Элисон взволнованно заерзала от упоминания другой поры года. «Им известно, что здесь вечная зима», – поняла она. Молодой человек откашлялся и снова заговорил: – В общем, мы замерзли и устали. Я и моя сестра очень рассчитываем на то, что вы нас не прогоните на ночь глядя. После отдыха мы сразу же вас покинем.

«Нет, пожалуйста, не уходите! – взмолилась Элисон про себя. – Не бросайте меня тут одну». Но разве скажешь такое тем, кого едва знаешь? Гости сочли бы ее манеры чудовищными.

– Я совсем не против, чтобы вы остались. Если б я только могла… – Младшая Ричи вздохнула и сокрушенно покачала головой. – Мне действительно жаль, но без окончательного слова моих братьев ни одно решение в доме не может быть принято. – Она оглядела гостей. Дарвин допивал уже подстывший чай, а его сестра, протянув руку к зеленому огню в камине, наслаждалась теплом. – Я вам верю. Верю, что у нас общая кровь. Если то, что вы сказали – правда, то мои братья позволят вам остаться. Если же нет…

Снаружи послышались звуки: цокот копыт и громкое ржание лошадей. Из передней донесся голос Советника, громко оповестивший всех в доме, что хозяева вернулись. С одной стороны, Элисон обрадовалась возвращению братьев, ведь они наконец разберутся во всем, а с другой… приезд старших Ричи не сулил ничего хорошего. Вампиры показались в дверях гостиной, оживленно обсуждая прошедший день. Элисон тут же встала и склонила перед ними голову. Трое мальчишек уже вовсю кружили вокруг господ, забирая у них дорожные плащи.

– С возвращением, – пролепетала младшая Ричи тоненьким голоском, не решаясь поднять голову.

– Здравствуй, сестра, – ответил Райнер голосом сухим и жестким. Девушка украдкой посмотрела на братьев. То, что она увидела, ей не понравилось. Вампиры застыли на пороге комнаты с холодным удивлением на бледных лицах. В любой другой ситуации их одинаковые выражения непременно бы рассмешили Элисон, но не сейчас. Она лучше других знала сложный характер старших Ричи. Неожиданные вести были им не по нраву, как и чужаки на их территории. Вампиры переглянулись, не говоря ни слова, но Элисон все же удалось заметить в их глазах смесь из страха и растерянности. Она решила, что ей показалось: ее братья наполняли чужие сердца невыразимым ужасом, но им самим страх был неведом.

– Милая, кто это? – с нарастающим пренебрежением в голосе спросил Хейки. Когда он подошел ближе, Татиана и Дарвин встали со своих мест и склонили перед ним головы в знак почтения.

– Хейки… – робко произнесла Элисон. Она смотрела то на одного брата, то на другого. Их реакция часто оказывалась непредсказуемой, и младшая Ричи пыталась придумать, как же так представить гостей, чтобы вампиры не разозлились. Хотя они в любом случае придут в бешенство, когда узнают, что она открыла перед незнакомцами дверь и пригласила их в дом. Младшая Ричи улыбнулась, чтобы разрядить напряженную обстановку, но улыбка вышла натянутая, неискренняя. – Они… это…

Удивительно, но все то, что она планировала выдать в качестве объяснения, так и осталось невысказанным. Слова застряли в горле подобно рыбной косточке, которую нельзя ни достать, ни проглотить.

– Что «это»? – Райнер начинал терять терпение, что обычно заканчивалось взрывом гнева. – Объяснись немедленно. Что здесь происходит? Кто эти люди?

– Это брат и сестра, – начала Элисон, показывая дрожащей ладонью на Тату и Дарвина. – Их имена – Татиана Берт и Дарвин Скоттлет. – И она пересказала историю путников. Если не брать во внимание частые запинки и долгие паузы между предложениями, то рассказ получился что надо. Райнер слушал внимательно, хоть и с хмурым лицом, а Хейки вовсю делал вид, что никаких гостей здесь нет. Усевшись в кресло, он закинул ногу на ногу и устремил безразличный взгляд в сторону зашторенного окна.

– Какая замечательная история, – изрек Райнер, когда Элисон закончила. – И очень, очень грустная. – Но грусть на его лице не отражалась – только плохо контролируемая злость. – А как же так вышло, что они оказались у нас дома, милая сестра?

Нервно сглотнув, младшая Ричи попробовала объяснить:

– Они следовали указаниям в дневнике отца. Он много писал о нашей семье… По его записям они и нашли нас.

– Я не спрашиваю тебя о том, как они нас нашли. Я спрашиваю, как так получилось, что они оказались здесь, в нашей гостиной. Кто их сюда впустил?

– Я не могла оставить их на холоде…

– Теперь я начинаю понимать, – сказал Райнер, не дав ей договорить. – Очень хорошо.

Элисон виновато прикусила нижнюю губу. Это «хорошо» на самом деле означало другое. На устах Райнера слово «хорошо» волшебным образом превращалось в «плохо». А иногда и в «очень плохо». Ждать от него понимания не приходилось, поэтому она решила просить поддержки у другого брата. Хейки больше, чем Райнер, внешне походил на Элисон. Он имел те же мягкие черты лица, что у нее, то же золото волос и такую же очаровательную улыбку. Лишь болезненная бледность и глаза выдавали в нем вампира. Ярко-алые, они, будто почувствовав взгляд младшей Ричи, обратились к ней с немым вопросом.

– Хейки, я подумала, что это может оказаться правдой. – Голос дрожал от волнения: у нее не получалось взять себя в руки под тяжелыми взглядами обоих братьев. С каждой новой фразой Элисон говорила все тише. – Они нам не помешают… и надолго не задержатся. Им бы согреться, поесть горячего, выспаться… Я сказала, что мы должны дождаться вашего возвращения, ведь только у вас есть родословная книга. С ее помощью мы и узнаем, насколько достоверны их слова.

– Какая ты сообразительная, – похвалил Хейки сестру, однако тон его голоса остался безучастным к ее добрым намерениям. Холодные рубиновые глаза перешли с Элисон на чужаков и впились в них с враждебным выражением. – Может, наши гости поведают нам свою историю сами? А то ведь некрасиво выходит, что маленькая девочка говорит за двух взрослых людей.

Сердце младшей Ричи билось быстро-быстро, как у маленькой птички. Вампиры внушали страх не только ей, но и уставшим путникам. Татиана почти не поднимала на них глаз и тем самым напоминала саму Элисон. А Дарвин, хоть и выдерживал взгляды старших Ричи, все равно заметно нервничал. Чтобы хоть как-то отвлечься и занять руки, младшая Ричи стала теребить край банта на своем платье.

– К словам вашей сестры нечего добавить. – Голос Дарвина, в отличие от ее собственного, звучал намного увереннее и смелее. – Все, что юная госпожа вам рассказала, – чистая правда. Мы очень устали с дороги и были бы вам признательны за еду и кров. Как только погода улучшится, мы отправимся домой и больше никогда не потревожим вас.

– Любопытно… – Хейки поднялся и приблизился к Дарвину. Он протянул бледную и тощую руку гостю. Драгоценные перстни на костлявых пальцах громко звякнули при рукопожатии. Элисон интересовала реакция Дарвина на это прикосновение. Она-то знала, что кожа у вампиров ледяная, поэтому терпеть не могла, когда братья прикасались к ней. Но если Дарвина и смутило холодное прикосновение, то он не подал вида. Юноша приветливо улыбнулся хозяину поместья, и Хейки широко улыбнулся ему в ответ, намеренно обнажив клыки. «Он пытается напугать их, – подумала младшая Ричи, наблюдая за братом. – Делает все, чтобы они в ужасе сбежали». После вампир поцеловал руку Татианы. Та вмиг побледнела и что-то невнятно пробормотала. Закончив с любезностями, Хейки с важным видом проследовал к дивану и сел на один его край. Райнер опустился на другой. Между ними оставалось значительное пространство, и Элисон внутренне содрогнулась от осознания того, что сейчас будет. Когда старший Ричи кивнул на свободное место, она без колебаний села между вампирами.

– У вас с собой дневник, о котором упомянула моя сестра? – поинтересовался Хейки, глядя на Дарвина исподлобья. Он в привычной манере одной рукой зачесал свои светлые волосы, а другой приобнял младшую Ричи за плечи.

Дарвин достал из-за пазухи черную книгу в мягком переплете. На обложке значились золотые инициалы: «Г.Р.». Он передал дневник Хейки и ободряюще улыбнулся Элисон, как будто хотел поддержать ее. Она не смогла ответить Дарвину тем же, поскольку Райнер, сидящий рядом, уже наклонился к ней и шумно втягивал носом воздух около ее оголенной шеи. Затем ледяные пальцы коснулись ее кожи, собрали волосы Элисон и с предусмотрительной осторожностью убрали их на другое плечо. Мертвое дыхание вампира не щекотало, а приносило могильный холод.

– Гротен Ричи… – Хейки заинтересованно рассматривал инициалы на дневнике.

– Я проголодался, любимая, – прошептал Райнер ей на ухо. В томящемся ожидании Элисон задрожала, закрыла глаза и послушно прислонилась к спинке дивана. Губы вампира с сильным, почти одержимым порывом прильнули к ее шее. Она слегка вздрогнула от давно знакомого, но тем не менее болезненного ощущения. Клыки прокусили кожу, вонзились в бьющуюся жилку – и силы быстро стали покидать тело девушки. Руки и ноги онемели, но на кончиках пальцев ощущалось неприятное покалывание. Братья регулярно пили ее кровь, однако никогда не истощали Элисон до полусмерти: для утоления несильной жажды им хватало всего несколько глотков. Не успел Райнер начать, как уже остановился. Младшая Ричи открыла глаза и увидела, что он облизывается, жадно собирая языком маленькие капельки крови со своих губ.

– Так, значит, вы закончили магическую академию? – продолжал допрос Хейки, изучая содержание дневника при свечах. Он даже не взглянул в сторону Элисон и Райнера, хотя они сидели рядом. Младшая Ричи бросила усталый взгляд на Татиану. Она, как и Дарвин, пребывала в немом ужасе от увиденного. Гости больше не пытались скрыть свои истинные чувства. Страх бледной маской лег на их лица.

– Да, так и есть, – немногословно ответила Тата. Она сбросила со своих плеч волчьи шкуры и осталась стоять в бежевом платье, перевязанном на талии кожаным ремешком. – И за себя, и за брата я прошу у вас прощения за доставленные неудобства.

Дарвин кивнул, соглашаясь со всем сказанным, а после обратился к вампирам:

– В дневнике отец пишет, что некоторые представители вашей семьи с рождения обладают магическими способностями. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Почему вы не отправили в академию Элисон и не поехали туда сами?

Она тяжело вздохнула, услышав этот вопрос. Младшая Ричи наизусть знала ответ братьев касательно магии.

– Потому что магия ей чужда, – холодно ответил вампир и после недолгого пролистывания возвратил дневник Дарвину. – Обучение на дому ей подходит лучше. И на этом все. Мы с братом больше не желаем ничего слышать о магии. Что до дневника… – Рот Хейки растянулся в соблазнительно-ядовитой улыбке. – Я все изучил и могу с уверенностью сказать, что вы действительно являетесь нашими родственниками. Ваш отец писал о нашей матери так, что сомнений не возникает: он знал ее лично. Некоторые факты подделать невозможно.

– Но как же родословная книга? – с растерянным видом спросила Татиана. – Вы не будете проверять нас по ней?

– Она не нужна, чтобы подтвердить родство. Мне было достаточно и дневника. – Хейки посмотрел на старшего брата, ожидая его слова.

– Можете остаться, – разрешил Райнер.

Принятое вампиром решение не обрадовало Дарвина и Тату. Их лица выражали разочарование и смятение, словно они уже пожалели о том, что оказались в поместье Ричи. Несмотря на то, что желание Элисон исполнилось, она почувствовала странную горечь в душе.

– Добро пожаловать в нашу семью, – клыкасто улыбнулся Райнер гостям. – Мы вам очень рады…

Однако по его лицу сложно было определить радость от воссоединения с дальними родственниками. Впрочем, ожидать положительных эмоций от Райнера и в обычное время не приходилось.

– У нас есть свод правил, который обязателен для всех в поместье, – проговорил Хейки, наслаждаясь испуганными лицами гостей. Удовлетворение читалось на его лице столь же легко, как утоленный голод в глазах Райнера. Тут его взгляд упал на Элисон, которая уже и думать забыла о нем. – Элисон, радость моя, расскажи нашим родственникам о нем, а заодно и про свой распорядок дня, чтобы брат и сестра случайно не потревожили тебя в момент занятий.

Не без труда она поднялась с дивана. Легкое головокружение из-за временного упадка сил и слабость в ногах не заставили себя ждать, но жаловаться на свое состояние младшей Ричи и в голову бы не пришло. Встав у камина, она заслонила собой зеленое пламя и, чеканя каждое слово, принялась перечислять правила поведения в поместье:

– Первое и самое главное правило: всем, кроме Хейки и Райнера, запрещено покидать стены дома. Сюда же относится правило окон. Открывать их запрещается без дозволения братьев. Второе правило: мы все придерживаемся установленного распорядка дня. Встаем в восемь часов утра. В девять завтрак, а с десяти до двенадцати я на домашнем обучении. С часу до двух – свободное время. В два часа дня мы идем на обед. Затем с трех до шести я учусь. В семь часов – ужин. С восьми и до отхода ко сну – свободное время, которое можно посвятить себе и своим любимым занятиям. В постель мы ложимся в десять часов вечера. Третье правило: после отхода ко сну запрещено покидать свои комнаты. Четвертое правило: запрещается бегать по поместью или шуметь. Громкие разговоры, смех и крики также под запретом. Пятое правило: нельзя повышать на братьев голос, отказывать им в какой-либо просьбе или же спорить с ними. И шестое правило… – На последнем пункте Элисон остановилась и вздохнула, посмотрев на Дарвина и Тату. – … никакой магии, – закончила она с виноватым выражением лица.

В гостиной воцарилась гробовая тишина. С выражением смертельной скуки на лице Хейки рассматривал узорчатый потолок. Было видно, что общество Дарвина и Таты ему глубоко безразлично, зато Райнер с интересом разглядывал новых родственников. Элисон не понравились зажегшиеся в его глазах безумные огоньки. Ей уже доводилось их видеть, когда брат переходил границы дозволенного. Хотя для Райнера Ричи не существовало никаких границ – это знали все обитатели поместья.

– Благодарим… за то, что приняли нас… и за то, что позволили нам остаться, – медленно проговорил Дарвин спустя пару минут молчания. Тата стояла, крепко вцепившись в рукав его одежды, и испуганно глядела на вампиров. Ее широко раскрытые глаза кричали о помощи, но этот призыв вампиры оставили без внимания. Элисон захотелось успокоить и приободрить сестру. Теплой улыбкой она попыталась выразить к ней свои самые искренние чувства, но не была уверена, что у нее это получилось.

– А где мы их разместим? – полюбопытствовала младшая Ричи у вампиров. Она уже размечталась, что будет жить в одной комнате с Татой. Они бы не спали ночами и устраивали тайные вылазки в сад и на конюшню.

Услышав вопрос Элисон, Хейки вдруг оживился и удивленно взглянул на Райнера.

– Да, точно. Мы же должны их где-то разместить. Есть мысли, брат?

Младшая Ричи устремила на Райнера умоляющий и полный надежды взгляд. Он не умел читать чужие мысли, но мог догадаться, что его сестре очень не хватает именно девичьего общества.

– Их следует разместить в разных комнатах, – решил Райнер тут же. При этом даже не удостоил родственников взглядом. – Для Татианы одна, для Дарвина – другая. Также я настаиваю на том, чтобы Татиана не находилась слишком долго рядом с Элисон. – И добавил, обращаясь уже к младшей Ричи: – Ты слабая и хрупкая. Твое тело может не справиться с магической энергией сестры. Близкий контакт с чародеями вроде нее губителен для твоей цветущей жизни.

Как он мог с такой быстротой принять столь важное в ее жизни решение? Надежду Элисон разбили на мелкие кусочки и выбросили осколки в окно, где их подхватила метель и разбросала по двору звенящими льдинками.

– Ты запрещаешь нам видеться? – со слезами на глазах спросила младшая Ричи.

– Ты слышала, что я сказал? – Райнер повернул к ней голову, и девушка увидела, что его глаза пылают недовольством от ее неподчинения. Элисон прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. – Вам нельзя много времени проводить вместе, но видеться можно. Вы обе поняли меня?

Тата кивнула сразу. Элисон собиралась еще немного посопротивляться, но взгляд старшего брата вмиг заставил ее передумать и согласиться с принятым решением, невзирая на внутренний протест.

– Ты не хуже моего знаешь наши порядки, – твердо проговорил он. – Прежде всего, я делаю это ради тебя, милая. Ты должна понять, что мы не желаем тебе зла. Наши новообретенные брат и сестра разместятся в разных концах коридора, но ты сможешь видеться с ними, когда пожелаешь.

Младшая Ричи услышала разочарованный вздох Дарвина: похоже, он понял, что слова Райнера – ложь. Но ни Дарвин, ни Тата, ни сама Элисон ничего не могли с этим поделать. Слово Райнера Ричи – это закон, нерушимый и непреложный.

– Вот и хорошо, что вы разобрались, – подал голос Хейки. – Не буду вас задерживать. Увидимся позже. – Он взглянул на новоприбывших. – Слуги проводят вас в ваши комнаты, где вы сможете привести себя в порядок и отдохнуть. – Вампир поднялся и неторопливым шагом направился к выходу из гостиной. – Если что, буду у себя, – бросил он напоследок и скрылся за дверьми.

Большие старинные часы над камином пробили девять часов вечера. Райнер взял Элисон за руку.

– И мы пойдем, дорогая, – тоном, не терпящим возражений, произнес вампир. Он оглядел ее сверху вниз своими красными глазами. Чересчур большие для такого худого вытянутого лица, они производили неприятное впечатление. – Пора тебе готовиться ко сну.

Элисон попрощалась с Дарвином и Татой. В их глазах читалась полная растерянность. Они не понимали, как им жить в доме, полном жестких правил и… вампиров. Младшая Ричи надеялась, что родственники скоро привыкнут к местным порядкам: они же чародеи, что им какие-то вампиры! Волнение медленно ее покидало. Братья позволили путникам остаться. Здесь они в бо́льшей безопасности, чем снаружи, среди бушующей непогоды. В поместье молодым магам ничто не угрожает, как и самой Элисон. Глазами, сияющими от восторга, она наблюдала за ними, не в силах поверить, что обрела близких сердцу людей. Вампиры о ней заботились, всячески оберегая от ужасов внешнего мира, но не могли сделать счастливой, потому как сами не познали счастья в своем бессмертном, кровавом существовании. А Дарвин и Тата были такими же, как сама Элисон: жизнь искрилась в их глазах и наполняла их тела человеческим теплом. Потому младшая Ричи сразу полюбила их. Она тянулась к ним сердцем, которое чувствовало их родственную связь на уровне, скрытом вуалью тайны от ее понимания… Словно Элисон познакомилась с ними задолго до того, как дальние родственники переступили порог дома Ричи.

К гостям подошли молоденькие служанки в черно-белых платьях, готовые проводить их в комнаты.

«Все будет хорошо», – мысленно пообещала младшая Ричи брату и сестре и позволила Райнеру увести себя из гостиной.

Она почти легла в кровать, как вдруг услышала приглушенные голоса за своей дверью. Подобравшись к ней на цыпочках, младшая Ричи наклонилась и приложилась ухом к замочной скважине. Вампиры в коридоре говорили очень тихо, и ей приходилось сильно напрягать слух, чтобы разобрать, о чем идет речь.

– Зачем ты позволил им остаться? – с негодованием вопрошал Райнер за дверью. Элисон не могла видеть его лица, но представляла, как его ноздри возмущенно раздуваются.

– Как я мог отказать им? – холодно парировал его собеседник. Младшая Ричи безошибочно определила, что этот высокий голос принадлежит второму ее брату – Хейки. Стояли они, как она легко могла догадаться, возле комнаты Райнера, то есть совсем рядом с ее собственной. – Они предъявили неопровержимые доказательства. Мне что, следовало их прогнать?

– Да! – Злость Райнера чудесным образом передавалась через дверь: Элисон явственно ощущала гнев, кипящий в нем, как разогретое масло, и слышала скрежет зубов. – Дубина! Ты не понимаешь, что происходит? Нужно было уничтожить дневник или сказать, что записи недействительны! Ты мог обвинить их в подделке родства, в конце-то концов! Тебя всему учить надо?

Потом послышались уже более шумные ругательства, посыпались взаимные оскорбления, а в следующее мгновение что-то сильно ударилось о дверь комнаты Элисон, едва не испугав девушку до смерти. Поспешно отстранившись от двери, она вернулась к своей кровати, при этом продолжая прислушиваться к происходящему в коридоре. Теперь вампиры стояли прямо возле ее комнаты, поэтому младшая Ричи все слышала даже на расстоянии от двери.

– Закрой свою пасть. – Она и не знала, что Хейки может быть таким грубым. – Еще раз назовешь меня тем, кем назвал, – и я убью тебя. Знаешь, о чем я подумал сразу, как только их увидел? Моей первой мыслью было: это невозможно! Их не должно быть здесь!

– Это ты мне скажи, как они оказались на пороге нашего дома, – низко прорычал Райнер. – Я и сам понятия не имел, что это возможно. Когда ты воплощал свой грандиозный план в жизнь, разве не мог предугадать все моменты, включая этот?

– Да откуда же я мог знать, что однажды они заявятся к нам домой!

– А наша сестрица, добрая душа, впустит их. Да, это проблема… – Озадаченный Райнер вдруг замолчал.

– Не такая уж и большая, если поразмыслить. Они ничего не помнят.

– Слушай сюда. – Голос Райнера отдалился, и младшая Ричи вновь осторожно подошла к двери, чтобы лучше слышать. – Надо разобраться с ними, пока они не начали воздействовать на Элисон. Не хватало еще, чтобы она все вспомнила. От них обязательно нужно избавиться. Ты это сделаешь или я?

Безмолвная слушательница вся похолодела от этих слов. Она в ужасе смотрела на дверь, не веря своим ушам. Стало очевидно, что предметом спора вампиров оказались Тата и Дарвин.

– И кто из нас дубина? – шепотом спросил Хейки. – Ты предлагаешь убить их после того, как наша сестра радушно приняла их у нас дома? Знаешь, что с ней будет, когда она узнает об их смерти?

– Знаю, но, если мы оставим их в живых, ей будет намного хуже. Общество этих магов опасно для нее! Чем скорее мы от них избавимся – тем лучше. Чую, как всегда мне придется все делать самому.

– Нет. Предлагаю подождать.

– Сколько? – Райнер клацнул зубами. – Ты хочешь, чтобы Элисон сильнее к ним привязалась, чтобы затем убить их? Знаю, ты любитель изощренных пыток, но если мы не поторопимся, то сестра нас никогда не простит. Ты слишком разбаловал ее, потворствуешь всем ее капризам! Нужно сделать это сейчас, пока она не прониклась их историями о магии.

– Не понимаю, зачем их убивать. Они побудут у нас неделю-другую и вернутся к себе.

– Да, и Элисон с собой прихватят!

Хейки ненадолго замолчал, обдумывая его слова.

– Я подстрою несчастный случай, – решил он. – Выставим все так, будто мы тут ни при чем…

За дверью затихли. Элисон стояла, не в силах пошевелиться от слабости во всем теле. Они… ее братья… собирались избавиться от Дарвина и Татианы. Но зачем? Почему? Ей хотелось услышать продолжение разговора, чтобы иметь возможность как-то помешать их планам, но тут в дверь постучали. Девушка быстро юркнула под одеяло, укутавшись по самые глаза.

– Да? – позвала Элисон брата сонным голосом.

– Милая, ты уже легла? – Хейки приоткрыл дверь и заглянул к ней.

Для убедительности она протерла глаза и приподнялась на локтях, взирая на вампира, как ей казалось, настоящим сонным взглядом. Он опустился на краешек ее кровати. Золотистые волосы, которые вампир по давней привычке зачесывал назад, выглядели растрепанными, а взгляд выражал сильную усталость и озабоченность после нелегкой беседы с братом. Райнера с ним не оказалось, и Элисон сделала вывод, что вампиры быстро свернули разговор, как только поняли, что она может подслушивать их.

– Я немного задремала, – с полуулыбкой ответила младшая Ричи.

– Извини, что потревожил, – виновато проговорил Хейки и с трепетом прикоснулся к ее волосам. – Я собирался зайти к тебе пораньше, но меня отвлекли некоторые… дела.

Он часто заходил к ней в комнату по вечерам и мог подолгу сидеть рядом, разглядывать ее лицо и шептать на ухо приятные слова. Иногда вампир рассказывал ей истории, которые сочинял сам. Элисон слушала, затаив дыхание, а потом засыпала, сраженная его ласковым голосом. Хейки любил ее больше, чем как сестру, и совсем не скрывал своих чувств. А Райнер… Райнер делал вид, что она ему тоже небезразлична, но на самом деле его интересовала власть, которую он мог получить только женитьбой на Элисон.

– Тебе понравились Дарвин и Татиана? – вдруг спросил Хейки. На его бледном красивом лице отражались внутренние терзания. Он словно размышлял, как поступить: сохранить прибывшим родственникам жизнь или же оборвать ее. – Ты рада им?

– Конечно! – с жаром отозвалась Элисон и мысленно отругала себя за то, что забыла о своей мнимой сонливости. Она обезоруживающе улыбнулась брату. – Конечно, я рада им. Они очень хорошие, правда?

Младшая Ричи изо всех сил гнала от себя страшную мысль, что в ближайшее время с ними может что-то произойти. Вампир нежно погладил ее по руке, а затем одарил измученной улыбкой.

– Да, но ты не должна доверять им. – Он поднял указательный палец и приложил его к губам Элисон. Заостренный ноготь Хейки коснулся кончика ее носа. – Запомни, милая: чужакам нельзя доверять. Даже если они наши родственники, им никогда не стать похожими на нас. Всегда помни об этом. Всегда помни о том, какому дому ты принадлежишь.

Они еще немного поговорили перед сном, но темы приезжих гостей больше не касались. Несмотря на свою внешнюю холодность, ее родной брат ловко сглаживал все углы и тщательно выбирал выражения, чтобы не расстроить Элисон, в отличие от Райнера, который объявил бы во всеуслышание, что со дня на день расправится с родственниками. Посещение Хейки, как и всегда, закончилось ледяным поцелуем на ночь. Младшая Ричи не могла не заметить, с каким желанием вампир глядел на ее губы, однако поцеловал в лоб. Перед уходом он погасил все свечи и обернулся на пороге, придерживая дверь рукой. Свет хлынул из коридора в комнату, и прежде, чем Хейки ушел, ей показалось, что его лицо озарила улыбка ликования.