Читать книгу Четверть века. Перезагрузка. Собрание сочинений - Алиса Ром - Страница 3

Он зашвырнул себя в вагон под номером 27,

Чтобы доехать до станции «бесконечность»,

А потом пересесть.

Вечность тебе не к лицу и не стращает лесть,

Но как ни крути – она есть.

Захлебнувшись собственным перегаром страстей,

Он решил присесть. И остолбенел.

Кто-то ему прошептал:

«Здесь нет мест».

Он решил подойти к окну,

Выветрить спесь.

Проповедавший резиньяцию сделал жест:

«Не прислоняйся,

Стоицизм – это твой крест».

И тут его лихорадочно затрясло.

Ведь в этом вагоне, кроме него,

Не было никого.

И он подумал:

«Господи, если ты есть,

Какую тебе все это делает честь,

Но мне б не свихнуться и слезть».

Спустя сотни лет в городе N

Был замечен чудак – человек.

Он носил картечь и всем вечно живущим

Давал шанс на смерть.

Потому что бессмертие —

Это способность любить и беречь.

Ведь проданного и покупного —

Не обрести и не счесть.

Я уставший Фауст, от бессилия спившийся Пруст.

Мне твердят, что так жить не надо – пусть.

Глубина моя не по силам ведь даже мне – я тону.

Смотрите. Но без рук, без рук.

Спаситель был один – он сдох от мук.

Внутри меня пустыни и миражи,

Позади – надежды, впереди —

Поражения и непробиваемые пустоты.

Ты не любишь меня – просто скажи.

Я вырву эти листы блокнота.

Эта партия началась не с белых.

Королеву тошнит.

Ей до дьявола надоело отдавать свою голову

За Его Величество необдуманные виражи.

Хочешь выиграть – спеши.

Игры однажды кончатся – итоги будут просты:

Пешки и короли окажутся в одной и той же коробке.

Так что как ни крути.

А всему нажитому – грош души.

Вся жизнь – сплошные лестничные пролеты,

Кривые пороги.

Во мне много света – на ощупь, как крепдешин.

Третий глаз потускнел,

Чертоги разума моего оглохли.

Мой ад замерз от моей тишины.

И знаешь, пожалуй, надо этот лед растормошить:

Дай 200, предпочтительно водки.

Потому что отныне во мне ни любви, ни души.

Я в пробитой лодке.

Ночь обещает меня поглотить и рассмешить.

Я не против.

Я внезапна, как тайский тайфун.

Ты, как хаски, вне упряжек и пут.

Тебе кажется, я баламут.

Но я лучший бестселлер и кнут.

Я точна, словно я Воннегут.

Ты запутан и сложен, как спрут.

Нам бы волками выть – Джейкоб плут.

Ты от вечера к вечеру Брут.

Нам вода ни по чем – мы дотла все сожжем:

Фаренгейт нервно курит в аду.

Я посуду бью – жду рандеву.

Ты то хам, то романтик и лгун.

Алкоголь утоляет сердечную жатву.

Ты же знаешь – как и прежде я жду.

Ты меня затыкаешь – ору.

Превращаюсь в Селина – давлю.

Ты со всеми и ты на виду.

Я Ришелье – я везде и нигде.

Я как Космос – галактики мрут.

Чтобы не вытворяла – творю.

Ты ругаешь меня – я курю.

Ты по телкам – мне по х*ю.

«Да» и «нет» каждый день – карта блюд.

Я твой млечный путь, ты – маршрут.

Ты подсыпанный яд – убиваешь меня —

Стиснув острый язык, я терплю.

И не потому что я могу без тебя.

А потому что я. Совершенно. Без тебя не могу.

Джон напивается в хлам после шести.

Он не любитель жалеть себя

И гладить помимо воли и против шерсти.

Но в этом беспечном мире, как ни крути,

Ты должен жертвовать чем-то и кем-то,

Чтобы хотя бы на час обрести бессмертие.

Джон удаляется в ночь в бесконечный поток машин,

Туда, где Вселенная пахнет звездами и табаком.

Бродя внутри себя, словно среди галактик,

Он жаждет вечности и думает о былом.

Джон знает, куда идти. Он видит весь мир насквозь.

Но он молчалив и мил. Ведь ни один человек

Не оценит его ответ,

Не то что поймет вопрос.

Джон любит джаз, смотреть на звезды и жить один.

Он ходит так, словно сам себе

И палач, и праведник, и командир.

Он экстраверт, порой мизантроп и сноб,

и Луций Сенека его кумир и основа основ.

Такая смесь убийственна и ядовита

Для этих заполненных улиц, безликих мест.

Но видно такой уж крест.

Джон знает, кто он, и что ему здесь не место.

Но так выпала карта, и это делает ему честь.

Господи, какие странные у тебя пути,

Что даже мироздание меркнет.

Джон как всегда засядет за барной стойкой,

Закажет 10 по 50. И понимая,

Что ему столько вовсе нельзя,

Он будет мысленно себя укорять

И тихонечко добивать.

Спасибо, Джон.

Мы еще повоюем и поживем,

Если не сопьемся и раньше времени не умрем.

А ведь так хотелось о вечном и о живом.

Пусть дорогу осилит идущий – мне влом.

Я снова прощаюсь.

Я снова вне времени.

Я снова ищу свой дом.

Прости, дорогой Джон.

Ты останешься здесь.

Я уйду.

И буду жалеть лишь о тебе одном.