Читать книгу Уличные истории. Я проживаю удивительно странную жизнь… - Алишер Мамасалиев - Страница 5

После окончания средней школы, в 91-м году, моё дальнейшее поступление в вуз выглядело делом бесперспективным, родители не настаивали и я решил до осени пока не утруждаться мыслями о своем будущем.

Практически большую часть своего времени я проводил на улице, убивая время в игре в карты, а вечерами мы толпой ходили на дискотеку, летом это был парк «Панфилова» летняя танцплощадка, которой была разделена между «районами». А зимой по субботам мы собирались на дискотеке в «Доме офицеров» (сейчас это Славянский университет), там даже гардеробная работала пока оттуда не сперли две кожаные куртки, и после все складывали свою верхнюю одежду в центре своего круга.

Но однажды случилось так, что я, не дожидаясь своего восемнадцатилетия, пошел в военкомат и попросился в армию. Мама, конечно, была в шоке, все вокруг в недоумении, типа – а, что вдруг? Но на то были объективные причины.

Вечером в актовом зале военкомата собрали нас, призывников 73-го года рождения, и каждому на руки под подпись выдали соответствующие повестки: Мамасалиеву Алишеру явиться в такое-то время, к такому-то числу, в военкомат Свердловского района и загадочная надпись в углу черными чернилами «Команда 20А». И дело тут не, в патриотическом желании послужить Родине, а в обыкновенной, как это бывает по молодости, да по дурости, групповой драке между пацанами из разных районов, в столичном парке «Панфилова», вследствие, чего на больничной койке оказались двое наших сверстников, один из которых, будь он неладен, оказался сыном партийной «шишки».

На второй день после «баклана»*, пацанов из района стали по одному таскать в милицию, и мы собравшись во дворе стали решать, как себя вести в случае допроса.

Наш участковый, узнав, что я внезапно собрался в армию, позвонил мне на домашний и вызвал к девяти утра к себе, писать объяснительную. Это был 38-ми летний, рано начавший лысеть, поэтому всегда постриженный почти под ноль, плотный как молодой бычок, бывший опер Эрлан Байгазиев. Он был небольшого роста, коренастый и вечно хмурый, даже шутки его были с каким-то зловещим смыслом. От увольнения из органов МВД по статье «превышение полномочий» его спасли только его былые заслуги в «Угро»*, и вот уже как полтора года он каждое утро приходил в полуподвал девятиэтажки, где в трех комнатах с низкими потолками располагалось отделение милиции. Сначала он меня заставил ждать битый час в коридоре, так они всегда делали, а потом из кабинета послышался его хрипловатый голос: «Заходи, как тебя там?». Я старался не показывать своего волнения, изобразив что-то вроде безразличия, а на левой щеке предательски сияла ссадина.

«Да-а, попали вы конкретно на этот раз», саркастически протянул он и повернулся лицом к зарешеченному окну, как будто там висела инструкция, указывающая, что ему дальше делать со мной. – Садись, давай пиши, как все было…

Он сказал это таким тоном, как будто у него в папке уже лежали неоспоримые доказательства того, что реально произошло накануне вечером в парке. Мне нужно было сесть к нему слева, чтобы он не видел мою правую руку. Хотя, кого я хотел перехитрить? Таких, как я, он щелкал как семечки… нам рассказывали, как у себя в «Угро» он раскрывал «висяки»* и таскал в ментовскую «черных»*, а в этот раз наших пацанов он тормошил только из-за того, что ему звонили из горисполкома и требовали найти зачинщиков группой драки.

Он был вынужден просиживать в этом кабинете свои штаны в ожидании перевода в ГУВД, и вся эта бумажная волокита с регистрацией жильцов и возня с уличной шпаной вызывала у него нескрываемое уныние. В его двухкомнатной квартире, доставшейся ему от матери, кроме жены, подрабатывающей на рынке, на его шее еще сидели 21-летний сын студент и дочка, заканчивающая школу. Поэтому даже в выходные дни, не желая оставаться дома, он коротал свое время в этом кабинете, играя с дежурным в нарды. А временами на него что-то находило, и он, словно сорвавшийся с цепи волкодав, ходил по дворам, рыская по подвалам в надежде «найти на жопу приключений». Таким людям как он периодически требовался адреналин.

Он смотрел на меня почти безразлично, и, кажется, его больше беспокоила портящаяся за окном погода, нежели содержание моей объяснительной. Вырвав листок у меня из-под рук, он положил ее в папку и, закрыв лязгая ключами, старый покрашенный в белый цвет сейф, почти по «Жегловски» произнес: «Короче, фраерок, слушай сюда, – он нас всех так называл, вообще, половину его лексикона составляла «блатная феня» и, если бы не его капитанские погоны, он вполне мог сойти за бандита. – Если до 10-го успеешь свалить, тогда считай, что тебе повезло, а пока свободен… отвернувшись к окну он потерял ко мне интерес.

Недолго думая, я организовал небольшие проводы для «районовских» и тихо улетел с осенним призывом служить в Забайкальский военный округ, город Читу. Не нужно, наверное, описывать, как год казарменной жизни, в дали от дома, изменили меня и моё мировоззрение. Это совсем другая, не менее захватывающая история, о которой я обязательно вам расскажу позже.

Так вот, когда я уже вернулся в Бишкек, нашего «блатного» участкового уже не было, вместо него с папкой на боку по району бегал молодой «старлей», только, что закончивший академию МВД. А как окончательно развалился Союз, так вместе с ним изменилось все, что нас окружало. Улица стала местом коммерческой торговли, а некогда родной район заполонили совсем чужие лица, так постепенно мой город превратился в общежитие.

Иногда, по случаю, вспоминая с друзьями наши былые похождения, мы вспоминали добрым словом и нашего участкового. Пусть и вредный был мужик этот капитан, но не было такого, чтобы он «шакалил»*, до всех на районе докапывался, если кто-то «дизилил»*, закрывал на сутки в «обезьянник»*, но никого из наших никогда не подставлял… а, времена тогда были смутные, начало 90-х, вокруг то черные «беспределили»*, то красные «постановили»*…

А сегодня встретил его случайно на вулканизации, почти двадцать лет прошло с тех пор. Смотрю – стоит передо мной Эрик байке, «аудишку» свою «бортует»*, уже лысый совсем, новые морщины на лице, седина на весках, чуть осунулся, и спрашивает меня про пацанов, кто где, чем занимаются, как будто это было в прошлом году, не забыл, оказывается, нас, почти всех помнит по именам… Рассказал он мне, что вышел на пенсию майором, живет теперь в пригороде, ведет свое хозяйство и что иногда «таксует»* в городе. – «Вот ведь парадокс, обратился ко мне Эрик байке, – я всю свою жизнь за бандитами бегал, а родного сына не уберег от тюрьмы, сидит сейчас за мошенничество, спасибо Всевышнему дочка вот помогает нам со старухой…».

Обменялись телефонами… «Ты, —говорит, – у меня в долгу остался, Алишер, помнишь?». Уже прощаясь, не отпуская мою руку, произнес он. «Помню, Эрик байке, конечно…». «Да ладно, это я так, реакцию твою хотел проверить…», – похлопав меня по плечу, он сел в машину и уехал.

Еду потом домой и думаю: а задержи он меня тогда, даже просто до выяснения всех обстоятельств, и не убеги я тогда на Байкал, где неожиданно осознал истинную ценность многих казавшихся мне тогда обыденных вещей, интересно, как бы тогда сложилась моя жизнь?..

Были раньше нормальные менты, надеюсь и сейчас есть.

(2014г.)

*Угро – уголовный розыск.

висяки – трудно раскрываемые уголовные дела.

черные – представители криминального мира.

шакалить – поступать подло, строить интриги и тд.

дизилить – вести себя вызывающи, хулиганить и тд.

беспределить – действия не подпадающие здравому смыслу, выходящие за рамки любых понятий.

обезьяник – камеры временного содержания в РОВД

постановить – заранее спланированные незаконные действия сотрудников правоохранительных органов, от слова – постановка.

бортует – меняет шины на автомобиле.

таксовать – заниматься частным извозом, от слова – такси.