Читать книгу Завернувшись в тёплый плед. Осень - Алия Латыйпова - Страница 3

Осенний поцелуй

К вечеру потеплело. Солнце вырвалось из-за синевато-серых туч и на радостях добавило в небосвод лазури. Восточный ветер торопливо гнал кудрявые барашки облаков в новый день. В осенний воздух ворвался сладкий аромат спелых слив. От их изобилия ветви деревьев гнулись до земли и ломались.

Запах фруктовой сладости напомнил Алене об Аннушке. Соседка любила парфюм с нотками сливы. Духи покупала французские, и это была единственная роскошь, которую себе позволяла. Алена удивлялась пристрастию прижимистой сельчанки к изысканной парфюмерии.

Соседка часто плакалась, что денег нет и, выйдя на пенсию, в сезон отправлялась с дарами природы на местный рынок. К торговле относилась как к искусству. Обзавелась своими покупателями.

Некоторые приходили к Аннушке, и сами собирали в ее саду спелую сортовую вишню, медовые груши, уносили в холщовых сумках тугие кочаны ранней капусты и мясистые помидоры.

Отдушину соседка нашла в огородничестве. Выписывала журналы, проводила опыты с растениями. Алена считала, что у нее, как говорят в Англии, зеленый палец. Все, к чему бы ни прикасалась Аннушка, цвело, росло и буйно плодоносило.

Выручку копила на черный день. Полжизни ходила в одном пальто, которое к старости потрепалось и стало тесновато в груди.

На все предложения Алены приодеться, отмахивалась двумя руками. В облезлом пальто и резиновых сапогах ездила в столицу к детям.

Долго там не задерживалась – нрава была крутого, и все, что говорилось поперек, не воспринимала. Собирала сумку, шла на переговорный пункт и звонила Алене с просьбой встретить ее на станции.

Правда, вскоре начинала скучать, и каждый день ждала у калитки почтальонку с письмом. Аннушку дети навещали редко, обычно проездом на море.

Она завела кота, но и с ним ругалась, гоняла его в сарай охотиться на мышей. Алена подкармливала вечно голодного Барсика. Ей было за него обидно. Когда заходила к Аннушке, кот ластился к ней, и Аннушке это не нравилось.

– Дармоед, чистой воды дармоед. Мыши одолелели, а он где-то пропадает, – Аннушка недовольно морщилась.

Алена улыбнулась про себя – кот давно облюбовал место у нее в пристройке.

– Да что ты с ним так строго? Ласковое слово, сама знаешь, и кошке приятно, – Алена погладила мягкую шкурку. – Не пойму я тебя, чем ты всегда недовольна, Анют?

Аннушка хмыкнула, и уставилась в окно. Молчали долго. Когда Алена поднялась, чтоб идти домой, она ее остановила. И неожиданно для себя рассказала печальную историю.

– Во всем виновата война, – она заправила за уши седые пряди, выпавшие из пучка, и забарабанила пальцами по столу. – Я гимназию окончила. 21 июня выпускной бал прогремел, Мне, юной девчонке, казалось, что все, что загадала, сбудется. На агронома выучусь, замуж за хорошего человека выйду, детишек нарожаю. Да куда там…23 июня нас бомбить начали.

Родители у меня пожилые были. Я у них одна. Надышаться не могли. Папенька часто по делам в Польшу ездил, всегда с гостинцами, с подарками возвращался. Ох, сколько у меня нарядов было! И духи… Знаешь, духи со сливовым запахом в моей юности модными были, – Аннушка встала и открыла флакон «Румбы» Лапидуса. – Очень похожи.

…Что я говорила? Ах, как быстротечно счастье. Папенька умер, а нас с мамочкой в концлагерь отправили. Выжила только я. – Аннушка беззвучно заплакала. – Кондрат Степанович взводом командовал, который лагерь освобождал. Приглянулась я ему, с собой звал.

Я в госпиталь попала с истощением, ослабла. Голову не к кому приложить было. Люди добрые помогли к дальней родственнице добраться. Есть нечего, из одежды – одно тряпье. С той поры я все экономлю.

А через несколько месяцев война закончилась. Кондрат меня нашел и привез сюда. Думала, стерпится – слюбится… Не получилось. Дети небольшие были, когда я влюбилась. Накрыло меня, что себя не помнила. И Кондрат, и дети ушли на дальний план.

Муж измены не простил, уехал к сестре, дом оставил. Я еще удар получила – друг сердечный проходимцем оказался. Ну что теперь об этом, – Аннушка поддала ногой кота. – Жизнь прошла.

Смерть свою Аннушка предчувствовала. Написала завещание, позвонила внучке и рассказала, как ее хоронить, и где на это деньги взять.

Таким же осенним днем на холодном ветру Алена попрощалась с Аннушкой навсегда. На память взяла два горошка с декабристом. Старые растения не цвели несколько лет, но выбросить рука не поднялась.

Вечером затопила камин, испекла сливовый пирог. Вкусный запах выпечки принес уют и душевное равновесие. Алена подошла к окну и в последних лучах заходящего солнца заметила несколько налитых бутонов.

Утром декабрист обрадовал ярко-розовыми шапками цветов. Осенний привет и поцелуй от Аннушки, не иначе.

Нам не дано предугадать…

– Катя, не уезжай, прошу. Да что там прошу, я умоляю. Здесь будет твой дом и семья, – Георг обнял Катю и, не отрывая взгляда огромных глаз цвета горького шоколада, быстро взял ее руку и приложил к своей груди. – Слышишь, как сердце выстукивает твое имя? Ка-тя, Ка-те-ри-на… эх душа, до чего ж ты, Катя, хороша, – он пропел строчку из шлягера и улыбнулся уголками губ.

– Георг, не начинай, пожалуйста. Мы все обсудили. Мне тоже трудно, но так будет лучше для всех, – Катя открыла окно, и в комнату ворвалась приятная прохлада тропической ночи. – Посмотри, – она указала пальцем на созвездие Большой Медведицы, перевернутое здесь на бок, – обещаю смотреть на этот ковш и думать о тебе на своем полушарии Земли. Не знаю, как я переживу разлуку, – она заплакала. – Ну, пожалуйста, пойми меня. Я не смогу ослушаться родителей. Они против того, чтобы я вышла за тебя замуж и уехала из России. Родители желают мне только добра. Они открытым текстом говорили, что страна бедная. И еще, что ты можешь меня бросить и уйти к другой. Тсс… Поверь, насчет уйти…

Это наша преподавательница по русской литературе часто цитировала. Я запомнила. Баратынский. Меня также может оставить мужчина на родине, если что. Но там я среди своих. А здесь? Милый, у нас был чудесный месяц. Медовый. Спасибо тебе за все. Знаю, готовился к моему приезду. Но, согласись, что у вас тяжелая экономическая ситуация. Как ты говоришь, особый период? Ты думаешь, что я не люблю тебя? Люблю, очень люблю. Помнишь, когда баб Маша нас увидела, она даже языком цокала, а потом мне говорила, что я парня лучше тебя не встречу, и смотришь ты на меня… ну, как на нее любимый муж в юности смотрел.

От набежавшего с океана ветерка деревья зашелестели, и в этом шелесте Кате послышалось: «не плачь, не плачь, не плачь». Она опять подняла голову, и увидела, летящую звездочку. Загадать желание не успела.

– Катя, дай шанс! Я уверен, что вместе мы справимся с трудностями. Я говорил с другом, он зовет меня в кулинарную школу. В турбизнесе без хорошего общепита никак, повара всегда востребованы. Ты выучишь язык, и мы найдем тебе работу. Стоп! Я даже знаю какую. Ты будешь проводить экскурсии для своих соотечественников. Рано утром мы будем ездить на океан. Тебе же понравилось плавать на восходе, когда на пляже малолюдно. Только рыбаки и чайки.

– Георг, ты что? Ты окончил институт с красным дипломом, тебя в аспирантуре оставляли. Сам мне говорил, что с детства мечтал стать как отец – строителем. Тебе было нелегко, не так ли? Жить в холодной стране, где солнце – редкий гость, где зима, по твоим же словам, бесконечна. Ты много трудился, чтобы выучить язык и отлично сдавать все зачеты. А чертежи? Сколько их ты чертил не только себе, но и всем двоечникам. И вот какая-то кулинарная школа. Ты себя слышишь? Зачем? Не надо таких жертв, любимый. Ты же уже работаешь по специальности?

– После отпуска меня переведут на новый объект. Прорабом. Будем строить дом для молодых специалистов. Проект новый, не обкатанный. Ответственность большая. На окраине города. Там по генеральному плану несколько микрорайонов возведут. Наступаем на джунгли. Мне, кстати, человек знакомый из департамента намекнул, что я там смогу квартиру получить. Если мы поженимся, то точно дадут ключи.

Небо рассекла молния и отразилась в глазах Георга. Прогремел гром, и начался ливень. Вода хлынула водопадом. Георг прикрыл жалюзи.

– Я не уверена, что тебе нужна квартира в новостройке у черта на куличках. Уезжать из старинного особняка в центре города не стоит. Да, ты не один. Но у вас и комнат много. Тем более, сестра замуж выходит и уезжает, брат в загранкомандировке. Вы тут одни с отцом остаетесь. Эльса, его подруга, к вам только на выходные приходит, как я поняла.

– Катя, я не пущу тебя, спрячу твой паспорт и выкину билет… Нет, не смогу. Я не из тех, кто держит силой, ты же знаешь. Голова раскалывается. Это от грозы, да? – он отвернулся, но она успела заметить глаза, набухшие слезами. – Давай встретимся следующим летом, и примем окончательное решение, – в гулком шуме дождя она еле разобрала его слова.

– Все решено, Георг. Душа болит, но я не хочу недомолвок. Я очень боюсь потерять родителей, друзей, свой привычный мир. Там нет тебя. Но здесь только ты. Я трушу, отчаянно трушу и, прости, у меня сейчас разорвется сердце, но я все скажу. Ты необыкновенный! Я счастлива, что на дороге жизни встретила тебя. Полюбила. Но я не могу ничего с собой поделать. Я струсила, и получается, что предала нашу любовь. Прости меня, – Катя зарыдала в унисон с запоздалым раскатом грома.

Яркие звезды тропического неба бледнели, из-за соседних домов медленно поднимался диск солнца. Через три часа самолет унесет Катю в ее привычный мир.