Читать книгу Тень ласточки - Алла Боголепова - Страница 4

– Это что, Лиссабон? – недоверчиво спросила Анна.

Леандру отчего-то развеселился.

– А ты ожидала увидеть трамваи и кривые средневековые улицы? Это Телейраш, дорогой спальный район. Очень респектабельный. Исторический центр хорош для туристов, но не для жизни. Кто захочет ютиться в крошечных комнатушках и слышать кашель соседей?

«Но он ничем не отличается от мест, откуда я приехала, – мысленно простонала Анна. – И ты, ты тоже ничем не отличаешься от мужиков, которые населяют эти места! Ночью все кошки серы, все спальные районы одинаковы, и все мужчины нудные идиоты! Даже если у них иберийский профиль».

Леандру обогнул машину и открыл пассажирскую дверь.

– Позволь мне взять багаж.

И тут Анна испытала еще один шок: стоящий мужчина был одного роста с ней… Но она-то сидела!

«Мои метр восемьдесят, – мрачно подумала она, – этот идальго будет дышать мне в коленки. Боже, боже…»

Следуя за ним к подъезду, Анна подводила промежуточные итоги.

«Я сорвалась из закрытой Москвы в закрытый же Лиссабон к красавцу-мужчине, а в итоге получила спальное Свиблово и уменьшенную модель молодого Хосе Каррераса. Сильно уменьшенную, хотя, казалось, куда там еще уменьшать».

Свет в подъезде включился автоматически, и Анна увидела просторный холл, выложенный мрамором и украшенный фикусами и пальмами в кадках. Леандру вызвал лифт, и Анна содрогнулась, представив его рядом с собой в тесной кабине. Она невольно сгорбилась и втянула голову в плечи.

«Если захочу сравняться с ним в росте, мне придется ходить на корточках, – подумала она и тут же устыдилась своих мыслей. – Вот Васенька, например, был огромный, а толку-то».

– Я… большая, – смущенно пробубнила Анна, поймав на себе взгляд Леандру.

– Ты высокая и очень красивая, – он пристально посмотрел на нее и, вопреки всем законам геометрии, посмотрел не снизу вверх, а скорее, наоборот.

«Все дело в осанке, – поняла Анна. – В уверенных движениях, в посадке головы. В том, как он держится – естественно и свободно. Наверное, потому что рост никогда не был для него проблемой».

Стоя совсем рядом с Леандру в лифте, она украдкой вдыхала аромат его туалетной воды и пыталась найти в себе то волшебное ощущение взмывающей к сердцу горячей волны, что, в конечном итоге, и заставило ее бросить свою привычную жизнь. Но волны не было, и не было почти ничего, кроме досады на себя, что не получалось совместить в одну личность плоское изображение из скайпа и реального мужчину, в чьи волосы она, наконец, может запустить пальцы.

После недолгой возни с ключами Леандру распахнул дверь.

– Добро пожаловать. Я бы хотел сказать «добро пожаловать домой», но ты, кажется, и так считаешь, что я слишком тороплю события.

Квартира казалась огромной, и Анне понадобилось какое-то время, чтобы понять: здесь просто мало мебели. В гостиной гигантский, против всякого здравого смысла, кожаный диван, стойка с телевизором и полупустая конструкция из стекла и металла. Предполагалось, что прозрачные полки, расположенные на разных уровнях, создадут ощущение легкости и объема.

«То есть то, чего тут и без того хватает», – подумала Анна.

– Я покажу тебе комнату.

Леандру пошел вглубь квартиры, и Анна последовала за ним, отметив, что он не снял обувь.

«В южных странах, видимо, разуваться не принято. Запомним».

Просторная спальня выглядела немногим уютнее гостиной: огромная кровать с двумя тумбочками по бокам, небольшой туалетный столик, ковер на полу. Тяжелые портьеры закрывали одну стену целиком, и Анна подумала, что там, наверное, гардеробная.

«Шикарно, ничего не скажешь. Как в отеле».

Леандру нажал кнопку на пульте. Портьеры разъехались, и Анна вздрогнула: за ними не было гардеробной, а красовалась бесконечная темно-синяя ночь, огромная, от пола до потолка. И где-то вверху сдержанно мерцали звезды.

– Утром будет очень красиво, – произнес Леандру. – Или ты хочешь другую спальню? Можем поменяться. В моей есть шкаф, но нет такого окна, и кондиционер еще не установлен.

Анна посмотрела на окно, на мужчину, предлагающего поменяться спальнями, и неудержимо расхохоталась. Ей вдруг стало очень легко – просто от осознания факта, что он не потащит ее в постель с порога, как сделало бы большинство мужиков на его месте. Причем имея на то гораздо меньше оснований, чем этот красивый, хоть и маленький, португалец, который за несколько дней организовал – и оплатил, это тоже важно – целую, можно сказать, спецоперацию.

Потом они сидели за барной стойкой на кухне – много хромированной стали и прозрачного пластика, ели разогретую в микроволновке еду и пили красное вино.

– Тушеный кролик с розмарином, вареная треска с нутом – это ты обязательно должна попробовать, это bacalhau, гордость португальской гастрономии. Тут у нас… Прости, я заказал ужин в ресторане, но забыл, что именно.

– Рестораны же закрыты? – удивилась Анна, уминая кролика вместе с треской. В последний раз она ела в аэропорту Амстердама, и это была шоколадка из автомата.

– Некоторые работают на вынос. Так, это салат из осьминога, с него следовало бы начать. – Леандру ловко открыл вторую бутылку вина. – Подожди, я дам тебе другой бокал.

– Зачем?

– Затем, что это другое вино. Черт, забыл про сыр. Смотри, это азорский, выдержанный, можно сказать, наш лучший сыр, не считая amanteigado.

– Чего?

– Это тоже сыр. Название от слова «масло», потому что он жидкий, и есть его надо ложкой. Я покупаю такой сыр в специальной лавке, они называются queijarias, и только в те дни, когда туда приезжает грузовичок из Серра-да-Эштрела.

Анна доела осьминога и мечтательно посмотрела на открытую коробку со слоеными пирожными. Пряча улыбку, Леандру подвинул коробку к ней поближе.

– Кажется, все не так плохо?

– Давай разберемся, – Анна глотнула вина и откинулась на спинку стула. – Меня бросил мужчина, я познакомилась по интернету с другим мужчиной и порушила всю свою жизнь. Хотя, пожалуй, рушить в ней особо было нечего. Я поехала на другой конец мира…

– Всего лишь континента, – улыбаясь, поправил Леандру.

– Географически. Для меня это другой конец мира. Так вот, я пересекла закрытые границы, не исключено, нарушив закон. И вот сижу на этом другом конце мира, пью вино и не понимаю, на кой черт сдалась этому самому мужчине. Это все хорошо?

Пробка с деликатным хлопком покинула горлышко очередной бутылки.

– Моя очередь, – Леандру ловко заменил бокалы и снова налил. На этот раз вино было скорее гранатового оттенка. – Мне сорок лет, и я впервые в жизни сделал то, что действительно хотел. Женщина, которая мне очень нравится, согласилась пойти со мной на свидание. И на этом свидании я понял, что не хочу ее отпускать. Так что у меня все хорошо. Лучше, чем хорошо. – Он накрыл ее руку ладонью. – Тут еще вот что важно. Эта женщина ради свидания со мной… Как ты сказала? «Разрушила свою жизнь». Возможно, преступила закон. Возможно, Анна, не точно! – он тихо рассмеялся. – Она не послала меня к черту, хотя я не встретил ее в аэропорту и заставил нервничать, и моим посланником любви был грязный бродяга. Она сидит здесь и пьет со мной вино. Как думаешь, для меня не все потеряно? Будет у нас второе свидание?

«Сейчас я его поцелую, – подумала Анна. – Гори все синим пламенем, я должна это сделать, иначе зачем сюда приперлась. Он хорош, этот тип с диким именем, волнистыми волосами и глазами цвета горького шоколада. Хорош, особенно когда не подсылает бродяг и не ведет машину».

– Иди ко мне, – одними губами произнесла Анна.

И свалилась со стула.

Единственное, что действительно хуже пробуждения с похмелья, – проснуться до того, как протрезвеешь.

Анна со стоном разлепила веки, перевернулась на живот и пошарила рукой рядом с собой. Как и следовало ожидать, в огромной кровати она была одна.

«Блестяще, – констатировала Анна, – просто блестяще. Навернуться со стула всей тушей в самый романтический момент. Грохот, небось, по всему Лиссабону пошел. Надо почитать новости, не случилось ли землетрясения в глубинах Атлантики. Интересно, как это Леандру хватило сил дотащить меня до кровати, раздеть и, кажется, даже умыть? Силен мужик, даром что ростом с хоббита».

Она села в кровати и уставилась в темноту. Никогда раньше ей не приходилось напиваться до полной отключки, поэтому ощущения были новыми, но не такими уж и незнакомыми. Кто жил с алкоголиком, знает эту партитуру до последней ноты: не вступать в пререкания, уложить на живот, время от времени проверять, дышит ли. Когда проснется, быть готовым к потокам ненависти: «Башка трещит, сушняк, дай пивка, зверюга. Да пошла ты со своим цитрамоном, мне выпить надо, где заначка моя? Ничего я вчера не выпила, врешь, ты все спрятала».

Пронзительный и в то же время сиплый голос матери оживил старый кошмар: вот она бредет, шатаясь, по двору, пинает ржавое ведро, спотыкается о кучу гнилых досок и яростно матерится. Маленькая Анна знает, что сейчас мать ввалится в дом и потребует отчета – почему дома грязь, почему посуда немыта, почему сестра не накормлена. А если придраться не к чему, сдерет занавески с окон или схватит Иринку, прижмет ее к себе и плачущим гнусавым голосом начнет причитать: «Ты не ела, зая моя, да? Она тебя голодом морит, да?» И сестра, лишь бы не дышать материным перегаром, скажет: «Да, морит». И тогда мать возьмет ремень, или скакалку, или что под руку попадет, и начнет «экзекуцию».

Анна не помнила мать трезвой, не помнила, чтобы та ее приласкала или назвала Аней или Анечкой. Она с младенчества была Анна, и четыре эти буквы отпечатались в ее жизни как граница между любовью и нелюбовью. Сестра была Ирка, Иришка, по пьяни даже зая и киса, и ее, младшую, мать, пожалуй, действительно любила, уж как могла. Анна не завидовала – радовалась, что Иришке достается меньше. Кто же знал, что все так обернется…

Эти мысли никогда не оставляли Анну. Даже покинув родительский дом, убогую запущенную хибару в глухой псковской деревне, даже переехав в Москву и поселившись у старой балерины, даже обихаживая Васеньку, где-то на периферии сознания она вела мысленные диалоги с матерью… «Что я тебе сделала? Что ты себе сделала? Почему ты так несчастлива и делаешь несчастными всех вокруг себя?»

Это изматывало похуже учеников и переводов, похуже мужчин, с которыми не клеилось. Единственным утешением, с каждым годом все более слабым, были мечты о чистом доме, о добром муже, о детях и машине с названием «кашкай».

А три недели назад все это ушло, словно никогда и не было. Три недели назад, после того, как она познакомилась с Леандру.

Анна встала с кровати и ощупью нашла дверь. Предрассветная зыбь, сочащаяся из окна гостиной, очертила ее силуэт в большом зеркале: высокая, с длинными спутанными волосами. Обнаженная.

Она пошла по коридору, открывая все двери подряд, в поисках той, за которой спит Леандру. Любовь это или нет, но сейчас ей хотелось быть с ним. Раз он единственный, кто смог заставить замолчать голоса в ее голове.

Просторная ванная комната с биде. Кабинет с письменным столом. Пустая кладовка. Она толкнула последнюю дверь и увидела нетронутую постель. Вернулась в гостиную. Подушки на диване даже не смяты, так и стоят идеальным строем. На кухне ни следа от вчерашнего пиршества.

«Если не считать меня, квартира абсолютно пуста».

Она подергала стеклянные двери, ведущие на пустой, идеально чистый балкон. Заперто. Ручки сняты.

Стараясь не поддаться панике, Анна вышла в прихожую. Вместо накладного замка в двери тускло светилась личинка. Открыть дверь без ключа невозможно.

«Подведем итоги. Я заперта в какой-то квартире, в каком-то городе, и не факт, что это действительно Лиссабон, и ни одна живая душа не знает, где меня искать. А мужчина, который все это со мной проделал, исчез».

Впервые в жизни Анна подумала: «Голоса в голове – это было лучше».

* * *

– Ну что, нашлась?

– Прошло меньше восьми часов, и в Португалии еще ночь. Я не могу вломиться к людям посреди ночи и начать задавать вопросы. Потерпите до утра.

– По крайней мере, вы знаете, к кому ломиться с вопросами. Хоть что-то.

– Слушайте, проблемы случаются у всех и со всеми. Невозможно предусмотреть все, особенно когда имеешь дело с обычным человеком.

– Ну конечно, будь она профессионалом, обошлось бы без проблем!

– Логику профессионала понять нетрудно, особенно другому профессионалу. Логику напуганной женщины – почти невозможно. Успокойтесь. Завтра к вечеру она снова будет под контролем. Город закрыт, страна закрыта. Да весь чертов мир закрыт. Ей просто некуда деваться.