Читать книгу Цвет ночи - Алла Грин - Страница 3

Реальность вокруг была большой: комната, предметы мебели, а я – будто сжалась. Я находилась дома, в гостиной. Я была совсем маленькой. Это было одним из тех воспоминаний, о которых можно лишь догадываться, что помнишь их. Из тех, о которых если рассказать родителям – они удивятся и скажут, что ты была слишком мала, чтобы помнить. Но я вижу это в своём собственном мне, своими глазами, а затем словно выбираюсь из тела и смотрю на себя со стороны. В кресле, спиной к кухне и лицом ко мне сидит Ян, и читает газету, однако, никак на меня не реагируя, будто здесь больше никого нет. Слышно, как мама готовит на кухне и стучит приборами. Ребёнок – а этот ребёнок я сама, встаёт и делает несколько шагов, настолько неуверенных, словно вчера научилась ходить. И вдруг маленькое тельце кренится вбок, к угловатой панели низкого журнального столика. Ребёнок, то есть я, не успеваю испугаться, и в силу возраста осознать, что мне вообще что-то угрожает, как вдруг, не обращающий на меня совершенно никакого внимания, мужчина, которого я ещё почти не знаю, резко тянется вперёд и удерживает меня от удара кучерявой головкой о столешницу. Мы долго смотрим друг на друга. Он – будто впервые меня заметив, а я – с интересом, и отчего-то начинаю улыбаться ему. Однако, он не улыбается в ответ. Его лицо остаётся серьёзным. В комнате появляется мама.

«Она тебе мешает, Ян?» – спрашивает она, на ходу вытирая руки клетчатым кухонным полотенцем.

«Нет. Совсем нет»,– отвлечённо отвечает он. – «Когда она уже начнёт говорить? Ей нужно выучить пару предложений».

Это теперь я знаю, о чём он говорил. О заклинании, которое буду впоследствии читать каждый месяц каждого года до своего совершеннолетия. Тогда – я вряд ли могла в должной мере различать не смысл этих слов, а вообще – слова.

«Она ещё слишком мала. Имей терпение».

Я тянусь к нему, всем телом, подпрыгивая с места, прошу, как просят обычно дети взять их на руки. Но он не делает этого. Мне, мне взрослой, становится понятно, что это наше первое не знакомство, но контакт с ним. Настоящий. Затем гостиную настигает шум ветра и на несколько мгновений меня ослепляет солнечный свет…

Ребёнок, всё та же кучерявая черноволосая девочка оказывается где-то, где много воды. Однако, она уже чуть постарше. Передо мной расстилается озеро, и я ползу к переливам воды, сверкающим бликами от летних ярких лучей. Впереди словно рассыпаны блёстки, и они меня манят. Я пытаюсь быстрее добраться туда на четвереньках, но неожиданно на пути вырастает преграда. Высокий неулыбчивый мужчина. Ян. Он склоняет голову на бок, с любопытством разглядывая меня.

«Что ты делаешь здесь одна?» – спрашивает он.

Я ещё не могу ничего ответить. Я по-прежнему слишком крошечная и неразумная. И на этот раз я начинаю плакать, потому что мужчина не даёт мне сделать то, чего я хочу. Добраться туда, куда я хочу. Он закрыл своим высоким силуэтом все блёстки. Не сдаваясь, я пытаюсь обогнуть его ноги и добраться до цели. Меня не пускают, а я не сдаюсь. Яну приходится наклониться и взять меня на руки. Откуда ни возьмись, бросив пустое ведро на песок, появляется мама. Она летит к нам. Со страхом. Вероятно, не найдя меня там, где оставила несколько минут назад. Мама протягивает руки, но Ян меня не отдаёт.

«Она была почти что в шаге от воды», – спокойно говорит он, в своей невозмутимой манере холодно обвинять.

Мама плачет. Я тоже. А Ян – поворачивает голову ко мне. Его глаза внезапно загораются синим светом – я впервые вижу это. На миг замолкаю, слёзы перестают скапливаться в глазах, тихо стекая по розовым пухлым щекам, и я заворожённо смотрю на яркий свет. Меня больше не интересуют блёстки на воде. Меня увлекает необычайное ультрамариновое мерцание. Однако, оно слишком быстро потухает. В первую же секунду, когда понимаю, что оно исчезло – рыдание возобновляется. Мой крик оглушает, мужчина морщится, словно в раздражении, от которого радужки на короткий миг вспыхивают, будто разряд молнии. Мигание отвлекает меня, и я начинаю успокаиваться. Ян чуть нахмуривается, удивляясь, подмечая мою перемену в настроении, улавливая взаимосвязь. И повторяет мигание глаз до полного прекращения режущего слух рыдания.

А затем реальность вокруг тускнеет, озеро накрывает пеленой пустоты, как покрывалом, мама исчезает из поля зрения и остаётся лишь Ян. Ультрамариновый цвет вспыхивает в последний раз и меня взрослую, наблюдающую со стороны, силой вбрасывает в собственное тело. Я зажмуриваюсь, ощущая головокружение, и распахиваю глаза…

Мир уже не такой огромный. А я – больше не ребёнок. Я высокая. Кажется, я взрослая. Пышная чёлка чуть застилает мне обзор, а кончики длинных волос достают почти что до талии. Значит, мне примерно четырнадцать лет. В моих руках ошейник Кинли. Я твёрдо знаю, что ищу его – хотела посадить проказника на поводок, потому что тот мал, а его голова полна безрассудства – он всё ещё бросается на цмока, свирепо размахивая крыльями, когда тот появляется здесь, и это слишком скоро может плохо закончиться. Но я его нигде не нахожу. Оставляя ошейник на шезлонге, спешу в дом: влетая в кухню, уже вижу Яна. Рядом с ним стоят мама и папа – они болтают. Его не было пару недель, он уезжал. А я его ждала. Теперь меня переполняют радостные чувства.

«Ты мне что-нибудь привёз?» – сходу выпаливаю я, не успев поздороваться, широко и весело улыбаясь.

Ян отвлекается от родителей, морщится и цедит, словно обращаясь вовсе не ко мне:

«Её кто-то вообще воспитывал?»

«Ты», – говорит отец.

Он вопросительно и с недовольством смотрит на папу. Тот невозмутимо пожимает плечами, и повторяет, не отказываясь от сказанного.

«В том числе ты, Ян».

Я вижу, что их всех беспокоит моё поведение. Я и сама замечаю, что чересчур поддалась эмоциям и повела себя некрасиво. Да, я привыкла к его постоянным подаркам и особенному вниманию. Привыкла настолько, что на этот раз почти потребовала его – непринуждённо, беззастенчиво, как нечто само собой разумеющееся. Мне не стоило говорить ничего подобного.

Вмиг замираю. Мои губы больше не растянуты в улыбке – они ровная сплошная нить. Мне неловко и стыдно, и я стараюсь спрятать глаза.

Ян негодующе качает головой, но видя, что я расстроилась, смягчается и сам идёт на сближение.

«Ну и что ты думаешь я тебе привёз?»

«Ничего?» – поникшим голосом спрашиваю я.

Ян уже по-доброму усмехается, удовлетворённый тем, что небольшой урок на меня подействовал. Его радужки окрашиваются ультрамариновым пламенем.

«Чуть больше, чем ничего».

Настроение улучшается. На моём лице возникает ликование, словно как у той малышки, из воспоминания ранее, и я шагаю к нему навстречу, но спотыкаюсь о нечто, резко возникшее под ногами. Меня уносит куда-то в пустоту, разверзшуюся посреди кухни, в прорехе воздуха и пространства, и последнее, что я вижу – как вспыхивают и потухают синие глаза, а затем я делаю кувырок через необъяснимую серость реальности и попадаю во мрак…

В нём жарко и сухо. Делая поверхностный вдох, поднимаю веки, и передо мной всё ещё стоит Ян. Но его глаза – горят не синим, а… красным. Он одет в чёрную клубящуюся тень, за его спиной развивается длинный плащ, а вокруг-почти нет света. К тому же я – больше не я. Понимаю это, замечая, как по моим плечам струятся длинные белые волосы. Осматривая руки, осознаю, что они мужские, и первое, что приходит на ум – Константин. Я Константин. И почему-то нас с Яном разделяет решётка. Он снаружи, а я – заперт. Где-то глубоко внутри меня присутствует убеждённость в том, что именно Ян меня и заточил сюда.

Медленно поворачивая голову влево, я нахожу в соседней клетке Валентину. За спиной Яна – ещё двое пленников. Лицо одного из них не могу различить из-за тени, а другого – получается. Девушка, молодая, почти ничем не примечательная – русые, словно серые волосы, бесцветные глаза, узкое лицо с заострёнными скулами. Фигура Яна приближается ко мне на шаг и перекрывает обзор. Алый цвет его радужек упирается в меня, рассеивая моё собственное зрение. Оно меня подводит: я вижу следующую галлюцинацию, мимолётный нечёткий обрывок…

Я снова у озера, и я больше не Константин. Я в стороне, вне его тела. И это озеро – не Червоное, не на моей ферме, а другое, которое я уже посещала… в другом своём сне. Мягкая зелёная трава, синий, насыщенный оттенок неба и лазурный воздух, окружающий нас. Я попала в свой прошлый – синий сон. Рядом с Константином, красивым Константином, в облике человека, сидит девушка с золотистыми локонами. Некая загадочная Алена. Она что-то говорит ему, но я не слышу, что именно. Будто выключили звук. Протягивая руку, девушка показывает ему свою рану на ладони – резанную и глубокую. Рядом с ней лежит окровавленный серп. Константин что-то отвечает ей, тоже беззвучно. А я не могу оторваться от красного цвета застывших капель. Он заполняет собой всё, и багровеет, превращаясь в чёрный. Я проваливаюсь в эту тьму и резко просыпаюсь от обманчивого ощущения падения с высоты.

Я уставилась в потолок и следила за узорами, которые рисовал танцующий огонь зажжённой свечи. Мысли витали где-то далеко, всё ещё в тех видениях, парили над кроватью, преодолевая пышную ткань балдахина, пробивая потолок и настигая верхних этажей замка, преодолевая крышу и смешиваясь с ночной тьмой, с ясным беззвёздным небом. Мне понадобилось несколько минут, чтобы опомниться.

Не смотря на отсутствие сонливости, я, тем не менее, быстро уснула снова; моя нервная система была перегружена и почти аварийное выключила меня, как только голова приложилась обратно к подушке. Однако, сон не был настолько глубоким, как того хотелось. Навязчивые картинки повторяющихся сновидений то и дело всплывали в моей голове, не давая полноценно отдохнуть.

Когда я окончательно проснулась, то всё ещё обдумывала их, стараясь не зацикливаться. Впечатления, которые невольно настигали меня в нави, порождали фантазии о Яне, как о чём-то зловещем, чего я была убеждена, не могло происходить на самом деле. Совсем недавно мне открылась другая его сущность, и, похоже, меня тревожило то, что, на самом деле, он не тот, кем я его считала всю жизнь, и по сути, были мало по-настоящему знакомы друг с другом, хотя он был рядом и был ближе, чем многие, приличное количество лет. А вот Константин и его Алена – что ж, он здорово меня напугал при первой встрече, утащив в своё логово на болоте, желая добавить меня, как приправу, в свой грибной суп. Не знаю, что случилось с той девушкой – Аленой, но вероятно, он когда-то любил её, но она куда-то пропала. Её не стало? Как совсем недавно не стало Роксоланы. Почему-то, в бреду собственных иллюзий, от одинокого скитания по лесу в окружении костомах, он спутал меня с ней, и кажется, теперь я попросту боялась, что он сделает это снова. Белый дракон, в которого в прошлый раз он обратился в похожем видении, в драконью форму, которая действительно была у него до костяного образа, по словам Гая – этот цвет предсказуемо повторял цвет его волос.

А вот мгновения снов о доме… о семье…видеть было больно. К тому же, я задавалась вопросом: неужели те моменты о кучерявой крошечной девочке – когда-то случились в действительности? Подсознание их придумало или всё же вытащило наружу из глубин моей первобытной памяти? Пожалуй, только это и было довольно интересным. Мне даже захотелось спросить у Яна, помнит ли он эти фрагменты.

Когда ноги ступили на твёрдый пол, тело заныло от неясной общей боли. Ныли мышцы, ломило кости в некоторых местах на руках и ногах. Снимая ночную сорочку, я обнаружила несколько крупных проявившихся синяков. Зацепив щёку бантом на воротнике, я содрала образовавшуюся корочку, и рана засаднила. Нагишом я быстро юркнула в ванную – там имелась чистая холодная вода. Возвращаясь, на миг замерев у окна, я взглянула прямо на луну – крупный ровный круг, источающий ледяной свет. На улице не было никакого намёка на рассвет, отчего было невозможно понять, сколько прошло времени с того момента, как я легла в кровать. Часы с грифонами в соседней комнате не шли. К слову, я никогда не задавалась вопросом, было ли в нави такое же течение времени, как в яви? Скорее всего, да. Но никто здесь часами не пользовался. У Яна на руке их тоже не было, возможно, он их потерял в одной из схваток. И, кстати, он ни разу не доставал свой телефон, с которым в яви не расставался.

Перед тем, как отправиться спать, я разложила платье, оставленное для меня Валентиной, на стульях. И сейчас смотрела на него, собираясь надеть. Пусть оно и было слишком нарядным и точно из прошлых веков, но оно было чистым, ткань – плотной. Имелось приятное к телу нижнее платье, что утепляло мой наряд. В дополнение к нему дракониха подобрала идентичного изумрудного оттенка туфли на небольшом каблуке, обтянутые атласом.

Мне повезло, что шнуровка корсета была спереди, и я почти без труда справилась в одиночку. Выйдя в смежную комнату, я, под пламя свечей и потрескивающего очага, а так же непривычного шуршания темно-зелёной тафты о паркет, чуть тянущейся за мной сзади, настигла зеркала. Мой внешний вид значительно портила алая царапина, рассекающая всю левую скулу. Из-за того, что я уснула с влажной головой, волосы выглядели более объёмными, чем обычно и струились лёгкой волной, что, как ни странно, довольно хорошо гармонировало с моим необычным нарядом. Платье, правда, было красивым – изумруд сочетался с тёмным шоколадом моих прядей, а белые, длинные рукава, расклешённые от локтей, лишь открывающие кисти спереди, и почти касающиеся пола позади – придавали образу большую нежность. Просто я не привыкла носить подобное. Даже на выпускном у меня не было такого нарядного платья. Ни у кого не было настолько нарядного платья. И я ощущала себя немного глупо. Но бесспорно здесь, в этом замке, оно было более, чем уместным.

Меня по-прежнему никто не навестил, и я оставалась в своих покоях одна, не решаясь выходить и брести в неизвестность по незнакомым залам в надежде наткнуться на Яна и Гая, и не попасть в поле зрения Валентины и тем более Константина. Ещё раз выглянув в окно, я теперь смотрела не в небо, а на внутренний двор. Его уже не так густо заполняли костомахи, но они, присутствовали там. Очень хотелось знать, где были остальные. Разбрелись по замку? Мне ещё больше перехотелось выходить. А затем мой взгляд невольно зацепился за возвышающуюся над остальными постройками башенку – в свете холодной луны на её верхушке блестел металлический значок орла. Я ещё раз неспешно оглядела стены дворца, и как снег на голову – место показалось мне знакомым. Догадка поразила меня; я оторвалась от стекла и, обернувшись, дойдя до выхода, трезво оценила апартаменты с этого угла обзора. Мне открылась гостиная и пролегающая дальше роскошная спальня в лазурно-голубых и бежевых оттенках.

Я была здесь ранее. Совершенно точно. Во внутреннем дворе и в этих стенах. И фраза на табличке у ворот с годом основания замка… И теперь мне даже показалось удивительным, что я не поняла этого ещё на мосту – ведь я ходила по нему несколько лет назад. Но вчера, сокрушённая и разбитая, я почти не обратила никакого внимания на окружающую обстановку. Да и на улице была ночь и зима. Но… как подобное вообще возможно? Ян же не мог успеть вернуть меня в явь? Диану я не видела, Калинового моста тоже. Значит, мы не улетали обратно.

Тогда откуда в нави был Несвижский замок1, чёрт побери?!

Нас возили сюда на экскурсию, когда мы учились в школе, классе в пятом. Потом мы ездили сюда семьей, уже с Яном. Вход в покои, в которых я сейчас находилась, был всегда закрыт, и ими можно было полюбоваться только с порога, и этот нежно-небесная отделка мебели магически завораживала туристов, в том числе и меня. А сегодня ночью – я ходила здесь, сколько хотела и спала на этой самой кровати. Что вообще происходило?!

Распахнув двери, я вышагнула в коридор. Но моя решимость быстро поутихла, потому что я не ошиблась – костомахи и правда разбрелись в замке. И они подстерегали меня.

Я вскрикнула, оступилась, и, запутавшись в подоле и собственных рукавах, едва не рухнула. Меня охватила паника, но она же быстро и отхлынула, когда я сообразила, что слуги чёрного духа не преследуют меня. Подобно статуям, подобно стражникам в ночи, они, эти ходячие живые мертвецы, выжидали в метре от порога. На их белых костях играло пламя свечей. Пламя беспокойно потрескивало, и скрежетали чьи-то зубы. Но они не трогали меня, не демонстрируя никакого намерения меня хотя бы коснуться. Если бы они хотели напасть, они бы уже напали. Неужто они – меня охраняли? Не приказ ли Константина это был?

Вдохнув полной грудью, я расправила юбку платья и заодно плечи, и покинула пределы своего убежища. Если я сейчас умру, то хорошая новость – я уже нахожусь в царстве мёртвых. Далеко идти не придётся. Надеюсь, костомахи оставят хотя бы частичку моей души, чтобы я сумела переродиться в новой человеческой жизни.

Абсолютно ничего не произошло. Кроме скрипа зубов – только он продолжал меня настораживать. Если не знать, кто они такие – можно было бы принять их за музейные экспонаты. Но я знала не понаслышке. Как и то, что одни их желание, одна их попытка непослушания их хозяину – и меня не станет. Они выкачают из меня всю мою энергию, мои ноги перестанут меня держать, и бездыханное тело пластом рухнет на застеленный дорогими коврами пол.

Но мне подумалось, что показывать свой страх – самое безнадёжное, что я могу сейчас делать. Мне подумалось, что если они его не заметят, подобно стае бродячих собак, то не нападут. Вряд ли это работало для потусторонних духов, но в глубине души я также верила и в то, что вряд ли вчера Константин решил меня покормить, потому что хотел сделать из меня свинью на убой для своих питомцев.

Чёрный дух – брат Яна. Чёрный дух не позволит им меня обидеть.

Настигнув следующих дверей – я столкнулась со следующей группой мрачных стражников. Коридор был длинным, и они, подобно теням, замирали вдоль стен, сужая возможности моего прохода.

Но я уже не останавливалась. Через пару пролётов, честное слово, мне начинало казаться, что я прекращаю обращать на них внимание.

Хотя я и была в замке два раза, точно в таком же, по всей видимости, только в человеческом мире, всё равно не помнила порядка залов, и не ориентировалась, в каком направлении иду. Не запомнила пути я и вчера, когда Валентина практически волокла меня, держа под руку. И теперь, каким-то образом, оказалась в оружейной. Здесь было пусто, но, как и везде – горели свечи. Кажется, драконы не жалели и не боялись огня, который случайно мог сжечь здесь всё подчистую. Я двигалась дальше, и на пути мне встретилось помещение с кромешно-чёрными стенами и яркими красными гербами с чёрным орлом – символа родового герба рода Радзивиллов2, которым когда-то принадлежал замок. Видела я и охотничью комнату, полную трофеев, туш животных, оленьих рогов и разных расцветок шкур. Двигалась и по пустым прихожим, переступая ступеньки, блуждая, петляя, периодически возвращаясь назад, не слыша других звуков помимо глухого побрякивания костей и неуёмного скрежета. Когда я вышла в белый зал, стены которого были покрыты золотыми объемными узорами, с невероятно высоким потолком, украшенным величественными люстрами, золотыми ангелами и гербом, я опустилась на отделанный алым бархатом пуфик и боролась с отчаянным желанием спросить дорогу у костомах. Затем я ощутила, что начинаю замерзать – это было довольно просторное помещение, почти без мебели, скорее всего, предназначенное для баллов, и пожалела, что не позаимствовала одну из шкур в охотничьей галерее. Но как вернуться туда – я уже не знала. Вместо этого я поднялась на ноги и побрела к очагу; их здесь было два, стоящих друг напротив друга, на противоположных стенах. Над ними висело по длинному большому зеркалу, и, подставив ладони огню, я ещё раз взглянула на своё отражение в этом платье – мой облик был настолько непривычным, что сам притянул взгляд. А затем я быстро потеряла к нему интерес. И нахмурилась. Хоть и не помня карты дворца, вдруг поняла, в каком помещении оказалась.

Место, где видели Чёрную даму3. Место, откуда она появлялась. Всего на секунду у меня пробежали мурашки по коже. Но это было не страшнее, чем скрип голых костей.

Я с любопытством скользила глазами по зеркалу. Когда мы были здесь на экскурсии, нам, ещё школьникам, рассказывали несколько легенд этого замка. Одна из них была наиболее романтичной, трагичной и жуткой. Если ей верить, душа Барбары Радзивилл 4, её неупокоенного духа – обитает в этих коридорах. Она была женой короля, любимой им безмерно. Но судьба печально распорядилась их браком – она умерла спустя несколько месяцев после свадьбы. Говорят, король сходил с ума от утраты, и когда приезжал с визитом в Несвижское имение, пригласил чернокнижников, чтобы вызвать её дух. Призрак появился, а короля предупредили, что он ни в коем случае не должен к нему прикасаться. Тот не смог совладать с эмоциями, и с криками «Басенька» – так он ласково называл жену при жизни – бросился с объятиями. В итоге, королева уже не смогла вернуться в место, откуда пришла и теперь, бестелесным привидением, скитается по окрестностям. Видят её достаточно редко – перед чьей-нибудь смертью или перед пожарами. А вот появляется она из этих зеркал. Я и сейчас видела эту дорожку – бесконечное пространство в отражениях, напоминающее длинный проход.

Зрелище, особенно в свете свечей, было действительно, завораживающее. В одном зеркале отражалось второе, висящее напротив, создавая эффект черного коридора вдали. Сейчас я смотрела в самую его глубь. В коридор попадало отражение огонька свечи – тот будто освещал путь. Было ли мне страшно? Немного. Мне даже показалось, что я начинаю слышать чьи-то шаги. А потом я прислушалась: я действительно слышала чьи-то шаги. Я обернулась. Костомахи позади меня не двигались. Эхо гуляло среди стен. Глухие удары каблуков приближались. Я металась взглядом от одной двери к другой, гадая, кто именно и откуда сейчас выйдет. Гай? Ян? Валентина?

Но нет. Звук шёл не оттуда. Он будто… раздавался из камина. Или из… Я развернулась обратно. Медленно подняв взгляд, я содрогнулась так сильно, что ощутила физическую боль. В зеркале нечто мелькало, какое-то движение. Мерцающий огонёк потух. Его заслонил собой белый увеличивающийся силуэт.

Как будто ошпаренная кипятком, я отскочила на несколько шагов прочь.

– Это шутка? – сказала я вслух, не адресуя эти слова абсолютно никому. – Это шутка?…

Стук каблуков отбивался у меня в висках, заставляя бурлить кровь. Я забыла, как дышать, теперь уже немо глядя, как по чёрной извилистой дороге из недр отражения зеркал прямо ко мне довольно быстро идёт кто-то.

Призрак.

Самой Барбары Радзивилл или кого бы то ни было ещё, но это был дух и он не костомаха, подчиняющаяся Константину. Он, подобно тем лесным навьим тварям определённо нападёт на меня. И он был уже близко.

Я сорвалась с места и полетела, куда глядят глаза, лишь бы подальше отсюда. Рванув за дверь, я врезалась в костомаху, зацепилась длинным рукавом за её выступающую острую часть бедра, и едва ли вырвалась. Звуки шагов звучали уже не в зеркале, а за моей спиной. Чья-то обувь, далеко не призрачная, а уже вполне осязаемая и настоящая соприкасалась с паркетом. И этот кто-то принялся преследовать меня. Я бежала оглядываясь, вздымаясь по ступенькам, видя голубоватое свечение и мелькающее двоение фигуры, очертания которой были размыты. Как и раньше, я всё ещё не знала, куда бежать, я понятия не имела, где все эти цмоки, куда они подевались, и злилась, что они оставили меня одну. И боялась. Какая глупость – всего одно привидение, даже когда полчище костомах не представляет для меня опасности – и меня может не стать. В конце концов, почему Константин, приказал им меня охранять, но не повелел защищать? То, что следовало за мной, было быстрым, оно перемещалось, как ветер, и когда я скользнула за очередной поворот, то мне померещилось, что оно коснулось моей спины. Я визжала, пытаясь привлечь хоть чьё-нибудь внимание, надеясь быть услышанной и спасённой. От призрака меня отделял лишь мой тянущийся изумрудный подол.

Очередная арка над моей головой – и я перестаю что-либо видеть, предплечье сильно сжимают ледяные тонкие пальцы. Из моих лёгких вырывается громкий крик, полный ужаса, моё тело млеет и обмякает.

Но держащая рука вдруг встряхивает меня.

Зрение резко проясняется, привыкая к полумраку среди тёмно-коричневых стен – передо мной возникает лицо Константина: голый череп, чешуйчатые рога, серая кожа в гнойных волдырях, обнажённые зубы во рту лишённом губ, кровавые глаза. Я пугаюсь с новой силой, отшатываясь от него, но он мёртвой хваткой удерживает меня на месте.

Пронзая насквозь всё моё существо, его хриплый, замогильный голос тянется в мою сторону вместе с густым и вязким воздухом нави, вместе со жгучим дыханием:

– …Спокойно… это просто… Бася.

– Бася?… – нелепо выдыхаю я, буквально не держась на ногах, подвешенная его рукой в воздухе.

Все мои мысли перемешались.

Я смотрю на него, на острые наросты его лба. Затем перевожу взгляд за плечо – на надвигающегося призрака, который был намного дальше, чем мне мерещилось. Мгновенно передо мной материализуется Ян. Не то, чтобы он подступает, просто проявляется из полумрака, сгустившегося из-за тусклых, колеблющихся язычков пламени в подсвечниках и насыщенного оттенка коричневого дерева, которым был отделан потолок и часть стен, мебель и ковры – мне не сразу удалось адаптироваться к подобному освещению. Ещё несколько долгих мгновений меня одолевает частое, прерывистое дыхание.

Ян стоял совсем близко, его рука была протянута ко мне, но, видимо, Константин успел перехватить меня первым. Безэмоциональный взгляд Яна упрямо сверлит меня. Константин до сих пор меня не отпустил, однако как только я зафиксировалась на полу, начав удерживать равновесие, его костлявые пальцы медленно начали разжиматься.

Из глубоких пучин отлива коричневого дерева выбираются фигуры Валентины, стоящей в метре от меня и Гая. Наверное, все они вчетвером стояли полукругом и нечто обсуждали, пока с жуткими криками сюда не ворвалась я.

Когда Константин, наконец, меня освободил из цепкой хватки, подступил Ян и одним движением отбросил растрепавшиеся волосы с моего лица и покровительственно, как мне показалось – даже демонстративно пригладил их. И взял меня за подбородок, приподняв моё лицо вверх, чтобы заглянуть в глаза.

– Это Барбара – королева польская и великая княгиня литовская, представительница великой династии Радзивилл. Она наш друг и не причинит тебе вреда.

Выпустив мой подбородок, он повернул голову влево и задержал недолгое недовольство на Константине. Мне подумалось, что ему не понравился выпад брата, ведь Ян знал – как я его боюсь, и скорее всего, Ян даже просил Константина особо не приближаться ко мне, хотя бы первое время. Затем Ян взглянул на нашу потустороннюю гостью и с приветственным словом «Королева», уважительно поклонился. То же самое сделали и остальные. С абсолютно серьёзнейшими выражениями лиц. Никто здесь не шутил.

Я опешила и уставилась на привидение.

Оно находилось в нескольких шагах от меня, уже успевшее принять материальную форму. Это была молодая женщина, на вид не более тридцати лет. И эта женщина была – удивительной красоты. Золото и серебро смешались в её внешности… Статная, стройная, со светло-каштановыми волосами, уходящими в рыжину и алебастровой сияющей кожей, с карими, ореховыми глазами, она была одета в бардовое бархатное платье. Её пальцы украшали мерцающие драгоценными камнями кольца, а причёску покрывал наголовник, унизанный редкостными золотистыми жемчужинами. Она приветливо улыбалась собравшимся.

Барбара Радзивилл?! Серьёзно?

Я в царстве мёртвых, пронеслись рассуждения в моих мыслях.

Это – Чёрная дама Несвижа.

Барбара Радзивилл, та самая, из школьного учебника истории – передо мной.

Королева, которая умерла. Душа, которая застряла в нави, как и многие другие. Ничего необычного.

Всё логично.

Я в здравом рассудке.

Пока что.

Я точно не знала, как делать реверанс, но была убеждена, что обязана сделать хоть какой-то жест почтения. И как умела, отступила назад и присела. И даже поймала на себе одобрительный взгляд Яна.

– Барбара, – сказал Ян, – наше связующее звено с миром людей. Она дух места и может без труда перемещаться из этого замка в тот, минуя необходимость прохождения рубежей. Очень удобно. На данный момент она немного нам помогает, информируя об обстановке, за что мы ей очень благодарны.

Он ещё раз посмотрел на неё с искренним уважением и улыбнулся.

Поэтому костомахи никак не реагировали, когда я убегала от неё? Потому что мне в сущности ничего и не угрожало?

– По этому коридору в зеркалах может пройти любой? – удивленно переспросила я. Это ведь было так небезопасно.

– Лишь она. Я рассказывал тебе историю королевы, когда мы приезжали во дворец в яви, по понятным причинам опуская некоторые подробности. Только не говори, что ты ничего не помнишь.

– Помню.

Но мне всё ещё хотелось получить некоторые объяснения. Однако, видимо, не сейчас, потому что поразительно долго молчащая Валентина, наконец, взбодрилась и произнесла, обратившись ко мне:

– Надо же, а ты симпатичная, когда не чумазая.

Это было похоже на комплимент. Такой себе миленький, язвительный, но комплимент. За ним, неожиданно последовал ещё один, поразивший не столько содержанием, столько тем, кто его произнёс.

– Тебе… идёт это платье, – раздался хриплый голос из преисподней. Голос Константина.

Я не знала, что ему ответить и должна ли его поблагодарить. Вместо этого, в данную секунду у меня получилось растеряться и промолчать.

Зато Ян одарил его придирчивым взглядом, исследовавшим брата с головы до пят.

– Константин, будь добр, прими уже нормальный вид. Здесь дамы.

Головой он кивнул в сторону королевы. Но имел в виду, скорее всего, и меня.

До сих пор Константин создавал впечатление кого-то загадочного, отрешённого и погруженного в себя. И этот образ не разрушился, даже когда он недовольно закатил глаза. Это было выражением не возмущения от почти что приказа, как могло показаться, а усталости и утомленности. Он быстро заморгал, глядя вверх, и радужки подёрнулись, став обычными. Человеческими – сине-серыми, прямо как и у Яна. А пока я завороженно смотрела на цвет, то упустила, каким образом его оголённые мышцы и жилы обтянуло кожей, и когда пропали волдыри. На плечах раскинулись белые длинные волосы. Рога тоже куда-то подевались. Теперь всё, что напоминало в этом образе былого чёрного духа – это рваное потрепанное одеяние, через дыры которого теперь проступали не куски плоти и оголённые рёбра, а его мышцы, закованные в ржавые цепи.

У Валентины мало получалось устоять на месте, и она активно начала приглашать всех к столу. Она сама, Гай и Барбара тронулись с места, а я мельком осмотрела длинную комнату, в которой мы пребывали. В ней был низкий потолок, три камина, один из которых – самый большой, украшенный резьбой, располагался на длинной стене, по центру. Возле очагов стояла мебель – кованные торшеры, кресла и стулья, на которых можно было удобно устроиться, отдохнуть и погреться – сделанные из дерева того же глубокого насыщенного оттенка. А под самым потолком, там, где деревянная облицовка заканчивалась, висело множество больших портретов. Из-за прошлого посещения имения, я знала, что там должны были быть запечатлены лики князей и княгинь, когда-то живших в этом замке. Но вот что странно – между ними были и другие портреты. На некоторых из них я могла разглядеть Валентину, Константина в облике человека и даже Яна. Поодиночке и вместе.

– Как дела с твоей армией? – отвлёк меня голос Яна, обращённый к брату.

Мы втроём всё ещё оставались на месте, когда ни Гая, ни Барбары уже не было здесь.

– Слышал, ты уже долгое время скитаешься в одиночестве по лесам. Они тебя вспомнили? – продолжил он.

Константин медленно, лениво щёлкнул пальцами, и десяток костомах наполнило пространство. Я машинально вздрогнула – хоть мой разум и уяснил, что они ему подчиняются, но тело всё ещё выдавало естественную реакцию страха.

– Это хорошо, что они по-прежнему тебя слушаются. Останься с ними подольше, и посмотрим, что из этого выйдет.

Меня несколько удивлял требовательный, грубый голос Яна. Он никак поддевал брата. Между ними витало нечто неосязаемое. Какой-то конфликт. Или недосказанность. Может, Ян просто хотел привести его в чувство? Расшевелить? Ведь Константин был далеко не в порядке – ещё пару дней назад он бредил, похитив меня. И даже когда на мне уже было заклинание Дивии, и меня отыскали в том осеннем лесу все три брата, ему и тогда казалось, что я – его бывшая знакомая. И хоть я была в полусознании, я помню, как Ян рычал на него, долго убеждая в обратном.

– Они мне верны, – глухо ответил Константин, с долей лёгкого раздражения. – На годы, столетия, века.

Яну этого не было достаточно.

– Главное, чтобы ты сам был в этом абсолютно уверен. Однако, где остальные? Они понадобятся нам все и скоро.

– Я их призвал, – сказал тот уже громче, проявляя непривычные нотки враждебности. Он словно на секунду ожил, очнулся после долгого сна. Стал кем-то кроме потерянного чёрного духа. Но ненадолго. – Они прибудут.

Ян удовлетворённо кивнул. Он даже отчасти смягчился, ведь получил то, что хотел.

В это же время нас окликнул недовольный голос Валентины, рассерженной из-за ожидания.

Мы оторвались от стены, где вели беседу и пошли вглубь замка по длинной дорожке ковра, переходя в соседний зал – вероятно, столовую. Константин выбился вперёд, Ян шёл за ним, а я отставала, ненарочно – просто меня заинтересовали картины. Двигаясь мимо них, я цеплялась взглядом почти за каждую, не зная, будет ли у меня время вернуться и рассмотреть их – лики драконов в классических одеяниях, рядом со знатными князьями – ведь у нас на носу была война с волколаками. И вдруг один из портретов обратил всё моё внимание на себя.

Девушка, молодая, почти ничем не примечательная – русо-серые волосы, бесцветные глаза, узкое лицо с заострёнными скулами… Фигура Яна приближается ко мне на шаг и перекрывает обзор. Ультрамариновый цвет его радужек упирается в меня, рассеивая моё собственное зрение. Оно меня подводит, я вижу галлюцинацию, мимолётный нечёткий обрывок…

Мой сон о запертом в клетке Константине.

Эта девушка из моего сна.

Из соседней клетки.

Как она могла присниться мне, если я никогда её не видела ранее?

– Кто это? – спрашиваю я.

Мне отвечает Валентина, замершая в скуке у дверного косяка.

– Наша младшая сестра Александра, – бросает она, и вздыхает, категорично, добавляя: – Столько бы ещё её не видела.

Я неотрывно смотрю на портрет. Меня пронзает озноб.

– Ава, – зовёт меня Ян.

Мои плечи вздрагивают. Я всматриваюсь в него, впервые – с опаской. Пытаюсь разглядеть, не загорятся ли его глаза сейчас красным, вместо привычного синего. И нет ли у него за спиной длинного чёрного плаща. Я прямо таки ожидала этого.

– Всё хорошо? – спрашивает он.

– Да, – вру я.

Он протягивает мне открытую ладонь.

– Пойдём.

Это Ян, мысленно говорю я себе. Мой Ян. В нём ничего не поменялось. Он не тот Ян из моего сна, окутанный чёрным туманом, который запер своих братьев и сестёр в тюрьме. Я – человек. Я не могу видеть ни вещих снов, ни снов о чужом прошлом.

Я делаю глубокий вдох. Вероятно, мне привиделось. Просто Александра, кем бы она ни была – очень похожа на незнакомку из моих видений, и непримечательные черты её лица очень похожи на тысячи других. Позже, я вернусь сюда, чтобы убедиться, что девушки отличаются. Или лучше не буду – потому что заблуждаюсь. Только что я испытала большой стресс от неудачной встречи с Барбарой – он сказывается на мне.

Потянувшись к Яну, я двинулась бок о бок с ним, попытавшись выбросить всё лишнее из головы. Проскользнув между границами сумрака, очерченными старинными балками дверного проёма – мы очутились в следующем зале. Остальные уже были здесь и поджидали нас, стоя у прохода.