Читать книгу Пташуля - Alla Krasnova - Страница 4

– Привет, – говорит Глен с зубной щеткой во рту, глядя в зеркало, которое висит над раковиной. – Может, сходим сегодня куда-нибудь, детка, – Глен наклоняется и выплевывает изо рта пену от зубной пасты.

Глен – это парень Даны, и он репетирует то, что скажет при встрече с Даной. Глен часто репетирует то, что скажет ей при встрече, потому что он боится показаться напуганным или зажатым. Он хочет быть раскованным и брутальным, как настоящий мачо, но на самом деле он обычный подросток, который каждый раз испытывает трепет прежде, чем поцеловать свою возлюбленную. Для него очень важно быть интересным, потому что в свои семнадцать лет он уже понимает, что гораздо труднее женщину удержать возле себя, чем начать с ней встречаться. Дана – это его мечта, которая уже как год стала явью, потому что они уже встречается с ним уже год, хотя это больше похоже на подростковую дружбу, чем на романтические отношения.

– Моя новая квартира ждала тебя, тебя и только тебя! – говорит Глен в зеркало, ставя зубную щетку на место. – Нет, фу, дерьмо, – бракует фразу Глен, глядя в зеркало. Глену кажется, что все, что он говорит, а главное, то, как он это говорит, это по большей части малоинтересно для Даны. Поэтому он каждый раз старается что-то придумать, построить фразу так, чтобы Дана посмотрела на него с восхищением. – Пирожки с вишней для девушки, которая сама слаще вишни, – говорит он вслух, и тут же недовольно морщится. – Может, прогуляемся? Мэм, я хочу пригласить Вас на прогулку. Нет, слишком пафосно. Мадам, позволите мне поцеловать Вам руку или хотя с Вами переспать, – Глен смеется неожиданному развитию своей мысли. Конечно, такого он точно не скажет Дане. – Привет, моя новая квартира готова распахнуть тебе свои объятья. Блин, ну что за жопа, – сетует Глен не найдя подходящих слов и интонации для встречи Даны. – Это квартира просто создана для того, чтобы ты топтала ее своими ногами, – улыбается Глен наконец-таки найденному приветствию для Даны.

Глен знает, что самое главное это найти первую фразу, а дальше все пойдет само. Квартира, в которой находится Глен, принадлежит отчиму Глена, но он в ней не живет. Когда Глену исполнилось семнадцать лет, отчим Глена, которого зовут Артур, предложил парню перебраться в отдельное жилье, чтобы он мог вести нормальную жизнь студента со всеми ее горестями и радостями. К тому же Артуру, с его южным темпераментом, было непонятно, как в семнадцать лет можно постоянно торчать дома и палиться глазами, полными похоти, в картинки, скаченные из интернета. Пора же ведь уже общение с девушками осваивать на практике, а не перед экраном компьютера. И вот теперь с легкой руки Артура Глен вкушает плоды жизни вдали от родителей. Дана очень нравится Глену, а Глен нравится ей. Они познакомились еще в школе, когда Глен учился в одиннадцатом классе, а Дана в десятом. Их роману уже почти целый год, этот срок для подростков кажется уже довольно весомым, и оттого им их романтический союз, который больше напоминает дружбу, кажется почти нерушимым.

– Привет! – Эта квартира просто создана, чтобы ты ее топтала своими ногами, – говорит Глен, распахнув перед Даной дверь.

– Пиздец, – очень грубо говорит Дана, совершенно не замечая удачно найденной фразы Глена. Дана вне себя от ярости. – Новые сапоги, черт, фак, блин! Чуть все ноги на этих долбанных каблуках не сломала, а все из-за тебя и твоей долбанной квартиры, которая у черта на рогах. Еле доехала.

Дана очень часто бывает не в духе, потом она считает, что быть не в духе это стильно. Глен уже привык, что во всем будет виноват он, что бы не случилось. Даже если Дана чихнет, она найдет, как это связать с Гленом, и сделать его виноватым. Но Глен знает, что все скоро наладится. Потому что Дана не только быстро вспыхивает, но и очень быстро отходит.

– Твоя квартира не бог весть что, но, в общем, сойдет для сельской местности. Но ты же не думаешь, что когда я выйду за тебя замуж, я буду жить в этой отстойной двушке на окраине. Мне нужна нормальная квартира. Понимаешь, нормальная. Нор-маль-на-я, – говорит нараспев Дана.

Глен не понимает, что значит для Даны нормальная, и чем ее не устраивает эта двухкомнатная квартира в Москве. Но то, что Дана собирается за него замуж, Глена так обрадовало, что он боится ее об этом спросить, чтобы она вдруг не сказала, что это шутка. Поэтому Глен смотрит на нее снизу вверх и, улыбаясь, кивает головой. Чтобы Дана была с ним рядом, он согласен на все. Абсолютно на все.

Дана проводит пальчиком по контуру лица Глена и улыбается. Глен сидит в кресле за письменным столом, а Дана стоит над ним, и узкая горизонтальная полоска края стола упирается в ее шестнадцатилетнюю попу. Глен, улыбаясь, закрывает от смущенья глаза, а Дана, чувствуя свою власть над ним, дрожит от восторга. Они оба молчат, и в этом молчании празднует свою победу его юношеская влюбленность.

Между Даной и Гленом еще ничего не было, кроме поцелуев, которые тоже, впрочем, носили очень невинный характер. Но это их обоих устраивает. Им нравится мечтать об их первой физической близости, и эти мечты и фантазии пока им доставляют такое большое удовольствие, что они боятся их потерять из лишних телодвижений.

– Вчера я заезжал к родителям, а мне мама там напекла пирожков, – говорит Глен. – Хочешь?

– Пирожки, пирожки, пирожки… Дай подумать, пирожки, пирожки, пирожки… Пирожки – это плохо, очень плохо, нездорово и не вкусно. Твоей маме надо выписать штраф за то, что она печет тебе пирожки. От пирожков ты будешь толстеть, а мне не нужен толстый мужчина. Мне нужен худой. Что ты улыбаешься, чудовище? Ты слышишь, мне нужен худой. А с чем у нас пирожки, с яйцами? – спрашивает Дана, игриво закинула вверх голову.

– Нет, с вишней, – с улыбкой отвечает Глен. – Но очень вкусные. Там всего три штуки осталось.

– То, что с вишней это тоже плохо, – очень быстро отвечает Дана. – Мало того, что твоя мама напекла пирожков, так она еще и испортила пирожками вкусную вишню. – Ну ладно, – великодушно замечает Дана, – на первый раз прощаю. – Один тебе, два мне. Хотя нет, полпирожка тебе, а два с половиной – мне. А может быть, ты вообще не будешь, и тогда все мне? А то меня дома не кормят, у меня сейчас дома две престарелые бабы, и обе отказываются меня, маленькую, кормить. А я, между прочим, самый худой человек в семье. Одна баба сопли мотает на кулак, вторая уже намотала лет двадцать назад, и теперь на них любуется. Как ты думаешь, это интересно любоваться соплями, намотанными на кулак? Вот ты мотаешь сопли на кулак? Что машешь головой? Я-то знаю, мотаешь-мотаешь, ты же рева, тюфяк и мямля. А ревы, тюфяки и мямли только этим и занимаются. Невдомек им, ревам, тюфякам и мямлям, что можно вместо мотания соплей на кулак делом заняться, – улыбается Дана.

Глену обидно, что Дана так о нем говорит, но надеется, что она хотя бы так не думает. Глен старается на нее не обижается за эти слова, потому что настоящие мужчины никогда не обижаются на королев, которым они служат. Кроме того, Глен уверен, что Дана в глубине души белая добрая и пушистая.

– Я не такой, – наивно протягивает Глен, и его голос предательски выдает затаенные нотки обиды.

– Пошли есть! – кричит Дана, чтобы привести в чувства Глена, – а то вон нюни уже распустил, а у меня уже в животе урчит от голода. Я сегодня даже не завтракала. С вечера припрятала в холодильнике для себя бутерброды с тунцом, вку-у-сненькие. Сама делала, вот этими самыми лапками, – Дана подняла верх свои тонкие белые ручки. – Но тварюга-сестра нашла их и жестоко сожрала. Не знаю, что я буду делать, ведь она теперь жить с нами собирается. Ее парень бросил, а раньше она жила с ним на съемной квартире. Просто удивительно, как он мог так долго ее терпеть. Бедный бедный мальчик, – наигранно вздыхает Дана и, взяв Глена за руку, увлекает его за собой на кухню.