Читать книгу Январский дождь (сборник) - Алла Кузнецова - Страница 1

В преддверье утра

четче очертания

На купола

вознесшихся крестов,

Белесый сумрак

омывает здания

И прячется

под спинами мостов.

Как ритуал,

граничащий с привычкой,

Пробив заслон

клубящейся золы,

Свершает луч,

коснувшись яркой спичкой

Адмиралтейской

вспыхнувшей иглы.

Спит Петербург

величественно – строгий,

Из лона волн

всплывающий во мгле,

И за ночь

отдохнувшие дороги

Зовут продолжить

путь свой на Земле.

Я стою у Невы,

растворившись во всем…

Что-то Петр потемнел

и конем, и лицом,

Будто прочь ускакать

хочет бывший кумир

И не хочет принять

им придуманный мир.

Не по нраву ль размах

в нашем времени бурь?..

– Не сердись, государь,

устоял Петербург!

Всадник гордо молчит,

не глядит на меня,

Не бросая поводья

шального коня.

– Эхо канувших лет

на дорогах веков

Нам оставило след

и подошв, и подков,

И в сегодняшнем дне,

город сердцем любя,

Силу духа тех дней

мы впитали в себя.

Если мы пред тобой

провинились – прости!

Было столько лихого

на нашем пути:

Революции, войны,

Разруха, беда!..

Но тебя мы любили,

любили всегда!

По достоинству ценим

тебя и дела,

Нет, не царской душа,

а мужицкой была!

Беспокоен, горяч

и силен кулаком,

Наш единственный царь

был, пожалуй, таков!

Мы тебя не оставим,

грози, не грози,

Ты под Господом правил

во имя Руси

Чистой правдой и верой,

живота не жалел,

Будешь вечным примером –

вот твой царский удел!

Я взглянула опять

государю в лицо –

Наползающих сумерек

сжалось кольцо,

Стерлись грани веков,

и в немой тишине

Показалось, что он

улыбается мне.

Где поют без устали дрозды,

Плети верб касаются воды,

Где бываю редко,

Где могилы предков,

Где кипят вишневые сады,

Прошлое живет, к себе маня!

Там – земля, взрастившая меня,

Не корит, не судит,

Но упрямо будит

В предрассветье северного дня.

Кружат годы старый шар земной,

А былое – шепчется со мной!..

Въелись в землю эту

Страшные приметы

Детства, опаленного войной.

Подпирают небо тополя,

И грустит родимая земля,

Что однажды в стужу

Ей распяли душу,

Не спросив и плакать не веля.

Встречу ожиданьем предрешим –

Прошлому изменой не грешим,

Но при всем безгрешье

Слово «зарубежье»

Отдает холодным и чужим.

Опечалено сердце

неправдой и скверной

(Что-то люди мельчают

в пустой суете),

Снова к храму иду

прихожанкою верной

Поклониться тому,

кто распят на кресте.

Неподкупный свидетель

истории прошлой!..

Поистерты веками,

где годы – не дым,

Башмаком, сапогом

или голой подошвой

Все ступени, ведущие

к ликам святым.

Нет, не хлебом единым,

а верой мы живы,

И желанье прозренья

В себе сбереги.

Тем, в ком черствые души

коварны и лживы,

Отмолить бы при жизни

земные грехи!

Содеянное кажется простым –

И память изгоняет прегрешенья

У нехристей, причисленных к святым

Игрою своего воображенья.

Они теперь несут под тихий свод

В желаньях алчных тонущую душу –

И смотрят прихожане на господ,

Эмоции не выплеснув наружу.

Не говорит святая простота,

О тех, кому гордыня сердце лижет,

У них и здесь особые места –

К священнику и к выходу поближе.

Припомнят ли свой перечень грехов –

Страны паденье не без их подачи,

Угар войны, терпенье стариков,

Изломы судеб в поисках удачи?..

И я молюсь (не за себя – за всех!),

Не уводя от сути словом лишним:

«Прости нам, Боже праведный, наш грех…

Даруй любовь к земле своей и к ближним!..»

О, безрассудство лет, где миг прозренья

Куда важней, чем кнут повиновенья!

В сознательном стремлении познать,

Понять, прочувствовать, перекроить былое,

Созданье юное сумеет ли – как знать? –

Пройти сквозь главное и не смахнуть полою

То достоянье, что творили все

Из века в век, из года в год, внимая

Извечному в земной его красе,

Надеясь и взаимопонимая.

Под колокольный звон, плывущий вширь,

Ввысь уносимый дерзкими ветрами,

В пасхальных святках иль венчанье в храме,

Держа в руках свечу или псалтырь,

В дыхании времен со всех сторон

Запомнят ли смиренный вид икон?..

Прочувствовав желанное родство

Со всеми, что притихли, чтя обычай,

Сумеют ли под рамками приличий

Возвысить силу духа своего?..

В поющем хоре искренность и лад,

Псалмов седых звучанье – безупречно,

О вечном, о великом, бесконечном

Я слушаю, боясь поправить плат.

Священнодействие – и есть тот миг прозренья,

Что порождает чистые стремленья,

Желанья добрые и веру в светлый лик,

И слышным кажется крови журчанье в венах.

Бессмертен и воистину велик,

Кто укрощает словом дерзновенных!

Я вглядываюсь в лица молодых –

Ликует сердце в праведных ударах!

Да!.. Молодых не меньше здесь, чем старых –

Блаженствуют не в замыслах пустых!

Они – птенцы, что учатся летать,

Последовав призывному примеру,

Который преподносит птица-мать

(В стараньях чистых постигают веру).

Даруй им, Господи, бесценный дар прозренья

В минуты и часы благоговенья!

Когда удача жизни велика

И как магнит, манит нас берег дальний,

Взлетает юный дар под облака,

Забыв на землю бросить взгляд прощальный.

О, молодые!.. если б вы могли

Услышать, слушая, и, признавая, внемлить!..

Взлетайте выше, дальше от земли,

Горячим сердцем ощущая землю.

И если в вашу честь звучит наш гимн,

А голову кружит похмелье славы,

Родным краям отдайте все долги

И все, что заслужили вы по праву.

И счастья миг поможет вам понять,

Что зов Отчизны с вами был повсюду,

А крылья, что сумели вас поднять,

Земли заслугой были, есть и будут!

Птенцами, что скрипачат из-под стрех,

Манит вина и шлет свои прошенья:

«Скорей на безрассудство, чем на грех,

Похожи те былые прегрешенья!»

Нам с терриконов отслуживших лет

Виднее суть всего, что в жизни было,

Вина и грех, сплетясь в тугой браслет,

Теснят запястья, чтобы сердце ныло.

Пересмотри их, вспомнив имена,

Припомнив даты и причины ссоры –

Поймёшь, что это вовсе не вина,

Причислена к греховным без разбора!

Всем не легко у жизни на краю…

Молясь, проси прощения у Бога:

Ты годы нес напраслину свою

И ею омрачал себе дорогу.

Снег ложится на ладонь и тихонько тает…

Сердце, глупое, не тронь дней, что птичьей стаей

Разлетелись, кто куда, не поймать! Так вышло…

И бреду я сквозь года, словно третий лишний.

А у них, у других, все не как у меня,

Там спокоен и тих образ каждого дня,

Где уверенность в том, что не тлеешь – горишь,

Там, где любят свой дом, что совсем не Париж.

Размывает дождь огни Эйфелевой башни…

Были радостные дни, были, да угасли,

Словно счастье не по мне, хоть на самом деле

Острым гвоздиком в стене в памяти засели.

А у них, у других, все родное, свое,

Город детства, как стих, дремлет в сердце моем,

Машет веткой мой клен, что по осени рыж,

И летит под уклон надоевший Париж.

В Елисейских полях все весною дышит…

Снова солнце, распалясь, забралось повыше,

И весны учуяв код, вновь цветет подснежник,

И еще отмеряй год ожиданий прежних.

А у них, у родных, на реке ледоход

И скворцы – певуны воспевают восход,

Жирной пашней пройдут, косолапя, грачи,

Но меня там не ждут, не зовут, хоть кричи!

Снова радость, снова лето, теплых дней не перечесть,

Но всего в окошке света – отчий край, что был и есть,

Понесусь к нему стрелою! Пусть хоть считанные дни

Буду с ним, а он со мною! – Не гони и не вини!

А у них, у родных, на погосте кресты,

Опущусь, как в родник, у надгробий простых,

На коленях слезой вкус росы подсолив,

Все, что было со мной, словно грех отмолив.

Я снисхожденья не искала,

Неся обиды горький ком

Туда, где волны гложут скалы

Песка шершавым языком.

Прозренья трудная задача

Не по годам, хоть по уму!

Душа болит, но я не плачу,

Скажи мне, Боже, почему

В коротком русле жизни хлипкой,

Где дни сначала не начать,

Умеем выстрадать ошибки,

Но не умеем их прощать.

Не согласна я с тайны бесславьем

(Я привычкам пустым не раба!),

С тем, что тайна становится явью,

Такова, мол, у тайны судьба!

И явилась мне как-то случайно

Мысль, что самым удачным под стать:

Просто… умерли тайнами тайны,

Суть которых не смели предать!

Когда эмоции бурлят,

Молчит главенствующий разум –

Мы этим жизнь свою не красим:

Потом, с оглядкою назад,

Вздыхая, каемся, страдаем,

А помесь чувств шкодливой стаей,

Скуля, опустится на дно

Души, где стынут беды горкой,

Осадком липким, сладко-горьким,

Чтоб ум будить, когда темно.

Дерзя, с ехидинкой перечит,

Крамолу вкладывая в речи,

Отстаивая правоту

Своих же собственных поступков,

Винит за пенье звонких кубков,

За пир, где жизнь невмоготу!..

А что же разум?.. Разум тверд,

Но принял вид, что сладко дремлет,

Фуражкою «аэропорт»

Прикрыв глаза, изводит время

(Так обнаглевший здоровяк,

В метро расплывшийся ватрушкой,

Хватает чтиво второпях

При виде сгорбленной старушки).

И только совесть день и ночь,

Как червь, упрямо сердце точит –

Её не каждый слушать хочет

И не торопится помочь…

Кто идет, кто летит, кто ползет

В неизменном движенье вперед

По своим – восходящим – виткам,

По неделям, годам и векам.

Не осилит движение тот,

Кто с дистанции раньше сойдет

По другим – нисходящим – виткам,

К прошлой жизни годам и векам.

Не бездействуй, досаду тая, –

В поле жизни есть нива твоя,

Если сеешь исправно и жнешь,

Значит, движешься! Значит, живешь!

Все спешу – и в оттепель, и в стужу–

В старый парк, как в храм под образа,

А декабрь мне цедит холод в душу,

Застилает теменью глаза

Возвращает лет ушедших стая

Незабытой радости тепло -

И смеется юность молодая

Беспощадной старости назло.

Пусть былое радует, не судит,

Чтобы светлой радости – не счесть,

То, что было, скрасит то, что будет,

Оживив собою всё, что есть.

Расшвыряю грусть по закоулкам,

Пусть в раденьях, прошлому сродни,

В колокольных звонах Петербурга

Тают Богом мерянные дни.

Не рифмуйте с морем горе,

Прожужжавшее нам уши!

Не бывает с морем в ссоре

Тот, кому Всевышним сужен

Синий мир, что лижет сердце,

Рвётся ввысь и ниспадает!..

Если лучше присмотреться –

И на суше бед хватает.

Поминаем, стиснув зубы,

Корабли да субмарины,

Что заякорили судьбы,

Где безмолвствуют глубины.

От волны не ждём ответа –

Помолчим в немом укоре…

Тем не менее, поэты,

Не рифмуйте с морем горе!

Простор небес безбрежен и высок,

Там звезды россыпью, хвостатые кометы

И близкие, как при челе висок,

Системы нашей Солнечной планеты.

В семействе этом – древняя Земля,

Шар обжитой, наш дом, наш порт в Эфире,

Где все, что нужно «человека для»,

Лишь был бы мир в подлунном нашем мире.

Кем движимо такое громадье?

Неужто эти мириады точек,

Что чтят предназначение свое,

Летят, как могут – и маршрут их точен?..

Не год и не какой-нибудь сезон

Вращает их огромная силища –

С тех самых «незапамятных» времен,

Свидетелей которым не отыщем.

Все тайны мирозданья – в нем самом,

Хоть в книгах и описаны подробно,

Вселенная построена с умом,

Но объяснить мы это не способны!

О высь, манящая от века,

Чумацкий шлях на синих травах,

Где хлопцы-бражники телегой

Возили соль в мешках дырявых…

Веками светятся Стожары,

Темнеют дыры, будто гнезда,

И золотой петух поджарый

Пасется, склевывая звезды…

Живут в поверьях от Эллады

Богов несносные манеры:

Афине крохотного брата

Зевс подарил (к несчастью Геры!),

Но воспротивилась богиня

Кормить дитя земной (не вечной!),

Рывок – и брызгами по сини

Был Герой Путь начертан Млечный…

Любая выдумка сгодится!

Но я – сторонник правды строгой –

Прошу мгновение продлиться,

Любуясь звездною дорогой.