Читать книгу Блудная дочь. Исповедь московской путаны - Алла Лейвич - Страница 6

Основной причиной моего ухода из дома все-таки был конфликт с братом. Я много об этом думала. Снова и снова прокручивала события тех дней и всякий раз приходила к одному и тому же выводу: по-другому я поступить не могла.

Я мечтала жить одна. Бредила независимостью. Чем больше семья сопротивлялась моему уходу из дома, тем тверже я становилась в своем решении. Я непременно уйду! Сегодня или завтра, или через неделю, неважно. Мне было необходимо уйти. В этом рвении я впервые проявила характер. Как позже сказала мама: «Оля, у тебя сильнейшая воля… к абсурду». Может быть.

Решение уйти в публичный дом пришло не сразу. Я подбирала другие варианты. Жить в общежитии, уйти в монастырь, поехать в глухую деревню… замуж выйти, в конце концов. Но женихи в очередь вставать не спешили, денег, чтобы жить в другом месте, у меня не было, в монастырь уйти я тоже не могла, потому что в то время увлекалась баптизмом… куда еще?

Разговоры с матерью и сестрой заканчивались одним и тем же:

– Оля, пойми, жить одной очень трудно. Ты не сможешь, не справишься, ты еще не готова…

Из меня пробовали «выколачивать дурь», водили к психологам и психиатрам. Но все эти попытки оградить меня от принятого решения привели лишь к тому, что я стала во всех домочадцах видеть своих врагов. Так продолжалось несколько месяцев.

А потом я купила журнал «Работа и зарплата», долго просматривала его и, наконец, нашла объявление о приеме девушек на работу. На какую работу – я знала. Не совсем же глупой была…

Позвонила. Первое собеседование не прошла – не подошла по внешним данным. Как я тогда переживала! Неужели я до такой степени некрасивая, что меня даже в бордель не берут? Девочке восемнадцать лет. Женственность толком проснуться еще не успела. Мужиков откровенно боялась. Пухленькая, угловатая, неуклюжая… Прыщики подростковые не прошли даже. Кому такая нужна? Больно было.

Вот тогда включился другой «аргумент»: возникло непреодолимое желание стать другой. Не просто прийти в публичный дом и пережить там какое-то время, нет. Чтобы заглушить боль, причиненную мужичонкой-охранником, сказавшим: «Извините, вы не подходите…», мне требовалось стать лучшей. Этот мотив и определил все мои дальнейшие действия… и упорство, с каким я рвалась из дома в ту страшную и совсем незнакомую жизнь.