Читать книгу Верь только сердцу - Алла Полански - Страница 4

За два часа до приезда гостей все практически было готово. Мишка, пока никого нет, гонял по дорожке на скейтборде. Накануне позвонила его мать, сообщила Ирине Аркадьевне, что они с мужем не смогут быть на мероприятии, так как получили приглашение из Парижа на какую-то важную презентацию. Мишку это только обрадовало, он заявил Аленке, что все, что ни делается – к лучшему, по крайней мере, никто не будет стоять над его душой на предмет в какой руке держать вилку, в какой нож, как пользоваться салфеткой, и как должны себя вести в обществе приличные мальчики.

Вероника, Света и Ирина Аркадьевна убедившись, что все необходимое сделано, ушли в свои комнаты переодеваться и приводить себя в порядок. Нина Петровна сказала, что ей и так сойдет: кто ее на кухне кроме официантов увидит. Алена тоже пошла к себе. Ее сиреневое платье было выстирано и тщательно выглажено накануне. Минут через пятнадцать к ней заглянула Света и застала ее сидящей с ногами на кровати и читающей детектив.

– С ума сошла! – накинулась она на нее. – Нашла время! Почему физиономию в порядок не привела?

– А что в моей физиономии не в порядке? – испугалась девушка.

– Где макияж? Где следы туши, помады, румян и теней? Где, я тебя спрашиваю? Не пользоваться в твоем возрасте, да еще в таких случаях косметикой просто неприлично. Я уже не говорю о том, что это еще и не этично, и не эстетично.

– Скажи еще «не поэтично и не романтично».

– Говорю: не поэтично и не романтично. Быстренько пошли в мою комнату, буду из тебя человека делать.

– А сейчас я кто? – проявила интерес Алена.

– Сейчас ты болванка, заготовка для человека. Такая безликая, пресная, неинтересная, примитивная болванка.

Света усадила Аленку на стул, завязала ей волосы косынкой, чтобы не мешали, и принялась сосредоточенно химичить.

– Ты меня как матрешку не разукрашивай? – на всякий случай попросила Алена.

– Не боись. Сделаю тебе высокохудожественный легкий макияж под названием «а-ля – держитесь мужики». И не лезь с глупыми советами под руку, когда работает профессионал.

Когда Алена через двадцать минут глянула на себя в зеркало, то просто не узнала себя в красивой взрослой девушке, что смотрела на нее.

– Светка, ты волшебница! – ахнула она. – Тебе в косметическом салоне колдовать над лицами, а не пыль с мебели вытирать. Как мне тебя отблагодарить?

– Да ладно тебе, – делано заскромничала Света, – просто завтра вместо меня сделаешь уборку. Только и всего.

***

– Миша, Алена, делайте бутерброды с икрой. Только быстренько. Света будет резать батон, а вы намазывайте масло. Миша, вот упаковка с маслом, открой, – и Ирина Аркадьевна торопливо вышла. У нее была еще целая куча дел.

Алена заглянула в открытую упаковку.

– Миш, глянь, а в масле ягодки. Красивые такие. Фу, да они рыбой воняют!

Мишка расхохотался:

– Ну и темнота ты, Аленка. Дремучая, как чукча в тундре. Это же икорное масло, специальное для бутербродов. Это икринки, а не ягоды. Их надо осторожно намазывать, чтобы не раздавить. Поняла? И давай, пошевеливайся, пока Ирина Аркадьевна для ускорения нам по шеям не дала. Цигель, цигель, ай-лю-лю!

Работа закипела. Они с Мишкой в четыре руки ловко делали бутерброды, укладывали их на широкие блюда, раскладывали на маленькие подносы заготовленные тосты с ветчиной, бужениной и копченой стерлядью. Разливали охлажденные напитки по высоким бокалам, вставляли соломинки и подавали их официантам на подносах. Раскрасневшаяся Нина Петровна рысью носилась по кухне, время от времени в суете сталкиваясь со Светой, которая тоже носилась пулей.

Наконец, наступил небольшой перерыв, когда все холодные закуски и напитки были поданы, а до горячего было еще далеко.

– Рекламная пауза! – громко объявил Мишка. – Давайте тоже пожрем, что ли. Обидно сдохнуть с голодухи, когда кругом столько всего, – и он сделал здоровый укус от трех бутербродов, сложенных вместе, с аппетитом стал жевать.

Нина Петровна только рукой махнула, она варила в кастрюле какой-то особый острый соус к горячему, требующий максимальной концентрации внимания. Пока гости не разойдутся, ей сегодня будет не до еды.

– Хочешь рыбу в кляре? – спросил Алену Мишка. Он как галантный кавалер считал себя обязанным поухаживать за дамой.

– Нет, Мишка, рыбу я потом поем. Я хочу барбекю.

– Так ешь, давай.

– Миш, а которое здесь барбекю? Вот это, что ли?

Мишка сложил вместе ладони и поднял глаза к небу, словно призывая Господа Бога в свидетели, как ему, бедолаге, трудно приходится с этой бестолковой Аленкой.

– Это анчоусы, – терпеливо пояснил он, – для особо бестолковых повторяю по слогам: ан-чо-у-сы. Барбекю называется вот эта фигня. По-простому – жареные куски мяса.

– Вкуснятина! – причмокивала Алена, пробуя мясо, и облизывая пальцы.

А потом опять пошла беготня с новой порцией напитков и прочей закуской. На лужайке время от времени раздавались взрывы смеха и аплодисменты. Там тамада что-то вещал в микрофон своим трубно-энергичным басом. Потом через каждые несколько минут стал раздаваться в исполнении оркестра туш. «Подарки вручают», – пояснил Мишка. Еще через полчаса раздались первые танцевальные звуки. Алена выглянула в окно. Несколько пар медленно танцевали на подстриженной лужайке. В центре она разглядела Вячеслава Вадимовича в элегантном светлом костюме, синем галстуке и бледно-голубой рубашке, на котором повисла словно на вешалке тонкая длинная девушка с короткой стрижкой в серебристо-сиреневом платье до пят. Ее неестественно длинные руки обвились вокруг его шеи как лианы вокруг дуба.

– Видала, как вцепилась? – раздался над ее ухом Мишкин голос, – терпеть ее ненавижу. Сквозь меня смотрит. Представляешь? Словно и нет меня, в природе не существует. Небось, одно на уме, как прибрать к рукам дядю Славу вместе с его денежками. Только это у нее обломится. Это фиг вам, мадам!

– С чего ты взял?

– А я дядю Славу недавно спросил, женится ли он на ней. И знаешь, что он мне ответил? Он сказал, что есть женщины, с которыми встречаются, а есть женщины, на которых женятся. А потом сказал еще, что это не моего ума дело, и что нос у меня еще не дорос, чтобы взрослым такие вопросы задавать. Но я-то не дурак, все понял. Он ведь с ней уже два года встречается, значит, жениться на ней вовсе не собирается. Мама говорит, что у дяди Славы была когда-то жена. Красивая, говорит, но очень вредная. Намучился он с ней, вот с тех пор жениться и не хочет. Мороженое хочешь?

– А есть?

– Целое ведро в холодильнике стоит. Будем потом на десерт раскладывать его по стаканчикам. Если, конечно, останется что-нибудь после тебя.

– Не боись, – поспешила успокоить его Алена, – ведро я, пожалуй, при всем желании не осилю.

После того, как в разгар вечера гостям было подано горячее, Ирина Аркадьевна отпустила Алену и Мишку.

– Пока можете идти. Без вас обойдемся, – сказала она. – А ты, Миша, иди за стол, покушай по-человечески, там тебе с левого края тоже прибор поставлен.

Мишка за стол садиться отказался, сославшись на то, что уже наелся досыта всего на кухне, и утащил Алену поглазеть, как народ гуляет. Они постояли поодаль, в кустах, посмотрели на танцующих гостей.

– Давай потанцуем, – предложил Миша.

– Ты что? Меня приглашаешь, что ли? Спасибо, сэр, за приглашение, – Алена сделала глубокий книксен, – но мне там не место. Боюсь, Вячеслав Вадимович будет недоволен, если встретит меня в кругу своих почетных гостей. А уж Ирина Аркадьевна, так та просто испепелит меня за такую наглость.

– А давай здесь потанцуем? Здесь тоже музыка хорошо слышна. Давай?

– Давай!

– Они схватились за руки и, дурачась, стали кружиться вокруг куста сирени.

– Позвольте разбить вашу пару? – Вячеслав Вадимович, улыбаясь, смотрел на них. – Алена, ты сегодня очаровательно выглядишь. Разреши пригласить тебя на танец, – и, не дожидаясь ее согласия, он подхватил ее под локоть и повел в круг танцующих.

– Подумать страшно, что еще совсем недавно я чуть было не угробил тебя, – говорил он ей в ухо, перекрикивая звуки музыки, – а, с другой стороны, я, хоть это и диковато звучит, страшно рад, что наехал тогда на тебя. Иначе мы бы никогда не познакомились, и я не взял бы тебя на работу в свой дом. Надо сказать, что твое появление приятно скрасило мое жилище. Опять-таки, заполучил для Мишки бесплатного репетитора. Говорят, ты из него скоро профессора математики сотворишь.

– В школе это был мой любимый предмет после литературы.

– А что ты еще любишь?

– Много чего. Мороженное люблю, цветы люблю, лето, небо, птиц и зверей. Племянников своих очень люблю. Я все люблю. Весь мир!

– Что ж, остается тебе только позавидовать. А я вот много чего не люблю. Как тебе сегодняшний вечер?

– Здорово! Мне все очень нравится.

– А я тебе нравлюсь? – с улыбкой спросил он.

– Нравитесь, – серьезно ответила она.

Музыка смолкла. Пары стали расходиться.

– Я приглашаю тебя на следующий танец, – он все еще не отпускал ее, держа свою руку на ее талии.

– Спасибо, – улыбнулась ему Алена, – но я не могу. Я здесь не гость, я на работе. Мне надо помогать на кухне. Я пойду, ладно?

– Ну, иди. Но помни: за тобой должок – танец.

Она опять улыбнулась ему, кивнула и пошла в сторону дома. К нему тут же подлетела Марина с недовольным видом.

– С каких пор ты начал путаться со своими служанками? – зло зашипела она. – Ты так пялился на эту пигалицу, что люди могли подумать невесть что.

– Хоть сегодня не устраивай мне семейной сцены, – миролюбиво, но с холодком в голосе попросил он.

– Не доводи меня до этого! Эгоист! Ты только о себе думаешь, а что у меня на душе тебе плевать! Ты меня просто используешь! – она уже не контролировала себя, и голос ее сорвался на крик. На них стали недоуменно оглядываться окружающие.

Он схватил ее за локоть железной хваткой и, улыбаясь гостям, буквально потащил в сторону. В беседке, куда он ее чуть ли не втолкнул, он встал так, что перегородил собой весь выход. Глаза его недобро сощурились. Девушка поежилась под его стальным взглядом, вся ее злость моментально испарилась.

– Что ж, давай поговорим сейчас, раз тебе невтерпеж. Говоришь, я тебя использовал. А ты сама? Разве ты меня не использовала? Разве тебя когда-нибудь интересовало, что у меня на душе, как идут мои дела, что меня волнует? Тебя интересовали только две вещи во мне – деньги и постель, и если бы одна из этих составляющих твоего пристального интереса ко мне вдруг исчезла, ты, не мучаясь угрызениями совести, мгновенно бы оставила меня, – он замолчал. Сел на скамейку, потер ладонями лицо. Через минуту заговорил опять, откинувшись на спинку скамейки и прикрыв глаза, тон его стал гораздо тише и спокойнее. Он словно рассуждал вслух: – Я думаю, что наша связь полностью исчерпала себя. Ты немало попользовалась мной и моими деньгами. Я купил тебе прекрасную квартиру и машину, ты ни в чем не знала отказа в своих потребностях. Что касается чувств, то надо честно нам обоим признаться, что их и не было никогда ни с твоей, ни с моей стороны. А сейчас я прошу тебя о последнем одолжении: в память о том, что было между нами, не порть мне торжество и если не в силах сдержать себя, то просто уйди. Либо ты сейчас вернешься к гостям, и будешь мило улыбаться.

Он встал со скамьи, вышел и, не оглядываясь, пошел туда, где гремела музыка, где праздник приближался к своей кульминации, где в это время гости по команде тамады дружно пили за здоровье виновника торжества, даже не заметив, что сам виновник отсутствует. Марина с минуту посидела в раздумье. Потом вздохнула, оправила волосы, приклеила на лицо голливудскую улыбку и отработанной походкой манекенщицы направилась в сторону гостей.