Читать книгу Навсегда. Сборник рассказов - Алла С. - Страница 3

Памяти Гаврилина Михаила Ивановича….

Кирпичики

– Мишка, дуй домой! Батя твой за «кирпичики» взялся!!!

Мишка пулей рванул домой. Если батька добрался до «кирпичиков», то, хана! Спасайся, кто может! А дома мамка с сестрами. Мишка бежал, что есть духу. «Только бы успеть, только бы успеть», – думал он. На бегу отворяя калитку, парень немного успокоился. Из открытых окон неслось:

Мишка влетел в хату. Отец сидел посреди хаты с баяном в руках и рвал меха. Парень огляделся. Мамки и сестер не видать. Вздохнув с явным облегчением, он подошел к отцу.

– Бать, дай баян….Устал поди… Хочешь, я спою? А ты, приляг, приляг…

Отец, стеклянным глазом смерив мальчика с головы до ног, хотел что-то крикнуть, но, прохрипев невнятную фразу, сделал шаг и упал ничком на кровать. Мишка вздохнул, помог отцу устроиться и вышел во двор.

– Ну, как, сынок? Угомонился? – мать, вытирая слезы, вопрошающим взглядом смотрела на Мишку. Сестры прижимались к матери и, дрожа то ли от холода, то ли от страха, тоже смотрели на Мишку, как на икону.

– Все, мама… Спит он… Идите в хату… Застудите малых…

– Ой, сыночек мой… Сгинем, сгинем мы без тебя…, – мать прижалась к сыну и зарыдала…

На дворе гудело лето сорок первого. Спасителю-Мишке шел десятый год.

Переправа

Гудериан уже приготовился праздновать победу. В своем плане он не сомневался. Только, по ходу, зря он намылил свои лыжи. Лыжня, как выяснилось, была для него не по зубам.

Тула готовилась к обороне. Жители всех близлежащих поселков и деревень строили оборонительные сооружения и копали противотанковые рвы.

Мишка валился с ног от усталости. В окне показалась рыжая голова.

– Мих, Мишаня… Мишка! – безголосо шипело за окном.

Мишка устало разлепил веки. Сил не было.

– Не голоси ты! Спят все. Че надо?

Петруха отлепился от окна и подошел к крыльцу.

Мальчишки были друзьями – не разлей вода.

– Курить есть че? – Петька по-взрослому сплюнул.

Мишка принес табачную самокрутку из «золотого» отцовского запаса, оставшегося с довоенного времени.

Затянувшись, Петька продолжал:

– Слышь, Мишаня, бабы давеча болтали – видели фрицев у реки. Ты, это…

Мамке скажи, пусть малых берет, да в «Таптыково». У тебя, вроде, тетка там. Мож не доберутся туда гады.

Мальчики, молча, посидели и разошлись так же, молча, по-взрослому. На сон времени не оставалось. Родина просила защиты.

Линия фронта приближалась к Туле. Немцы, озверев от сопротивления, бомбили и обстреливали близлежащие поселки и деревни.

Мишка с отцом провожали своих к тетке в надежде, что скоро фрицы будут биты. Мост через Упу был взорван, и местные устроили самодельную переправу.

Приближался ноябрь. От реки тянуло холодом и беспокойством. Шли, молча. Погодки Анечка и Катерина, девчушки трех и четырех лет, закутанные в бабкины платки, серьезно переглядывались, сидя на отцовских руках.

Вокруг стояла жуткая тишина.

У переправы отец передал Анечку матери, поцеловав обеих наскоро, как-то странно и неуверенно, будто забыл что-то. Отступив назад, он ждал, когда жена возьмет Катерину. Та уже протянула ручки к матери….

Дальше Мишка помнит только, как еле-еле разлепил глаза и почувствовал запах крови на губах. Странная, оглушающая тишина, казалось, длилась вечно. Отца с Катериной не было. Мать по-прежнему стояла на плоту и дико кричала беззвучным ртом.

В голове у Мишки отцовская гармонь играла «Кирпичики»:

Петька

Война закончилась. Мишка теперь был главой семьи. С матерью говорил не часто. Боялся. Не знал, что говорить и какие слова правильные. У многих из деревни погибли родные и близкие, но разве от этого легче. Мать, как-то разом, ссутулилась, сгорбатилась вся. Отцову гармонь убрала, и долгие годы бережно хранила. При имени «Катерина» вздрагивала, бледнела и, как будто теряла связь с миром.

Друзья, по-прежнему были рядом. Не зная детства, они шагнули во взрослую жизнь.

– Петрух, помнишь девок в бане? Кого б ты жахнул?

– Варьку толстую… Видел, у нее сиськи какие?!

Парни засмеялись. От их хохота лошади ухнули в стороны. В свете костра было и тепло, и уютно.

– А я бы Алену-егозу…, – протянул Мишка и, задумчиво, замолчал.

– Да, она и сама не прочь. Видел, как она глазами на тебя зыркает?

Петька пошевелил палкой угли. Искры яркими вспышками взметнулись вверх.

– Давай позовем их с собой завтра?

– А согласятся?

– Куда денутся?!..

Назавтра вместе с девушками друзья пошли в ночное. Свидание решили провести подальше от любопытных глаз. Колхозные лошади послушно шагали рядом, отгоняя хвостом мошкару и изредка пофыркивая.

Хорохористые в разговорах, на поверку наши герои оказались робкими и боязливыми. Девчата, наоборот, вели себя очень уверенно.

– Далеко еще, Мишут?

Алена, красивая русоволосая девушка, отмахнулась от комара и посмотрела в карие глаза ухажера.

Мишка прокряхтел что-то невнятное. Петр, вообще, шел поодаль, будто отношения к этой компании вовсе не имеет. Варвара, укутав плечи в платок, искоса поглядывала на Петра.

Наконец, компания решила остановиться. Деревня скрылась из вида в молочной пелене тумана. Ночную тишину изредка нарушали резкие звуки хлопанья крыльев какой-то птицы. Лошади, почуяв стоянку, опустив гривы, пощипывали густую траву.

Петька расчищал место для костра. В лунном свете что-то блеснуло. Парень с любопытством обеими руками взялся за работу… И, вдруг, раздался страшный взрыв…

Мишка по-волчьи завыл, бросаясь к другу. Аленка, будто онемев, стояла белая, как смерть, боясь пошевелиться. Едва ступив на ногу, Мишка рухнул от боли. Со лба у него стекала тонкая струйка крови.

Петьке с Варварой уже было не помочь…..

Мёд

Сталинский режим, направленный на принудительное изъятие продовольствия у производителей в «закрома родины» и засуха тысяча девятьсот сорок шестого года привели к страшному бедствию на всей территории СССР. Голодало более ста миллионов человек.

Крестьяне жили под постоянным страхом репрессий. По закону « О трех колосках» за «хищение» с поля колосков после уборки хлеба сажали в тюрьму детей с двенадцати лет.

Жатва сорок шестого длилась под жгучим солнцем, убогий хлеб скашивали преимущественно вручную, косами. От трудной изнурительной работы у крестьян пухли бока. Собранный урожай вывозили в государственные закрома, а колхозные амбары стояли пустыми. Жалкий урожай с приусадебных участков по большей части уходил на продналоги.

Мать, еле передвигая ноги, шла по двору, из живности по которому сновали только мыши.

Деревня уже даже не стонала. Голод и смерть печальным тандемом передвигались от дома к дому.

Выронив пустую чашку из рук, мать прошептала:

– Мишенька, сыночек… Поди к бабке Акулине, спроси, как они там, живы ли?

Акулина, двоюродная тетка матери, жила на окраине деревни, на самом отшибе, у обрыва. Когда-то давно на этом месте стояла мельница. Речку в этом месте можно было перейти вброд.

Мишка шел по пожухлой, выгоревшей траве. Дом Акулины черной точкой дополнял безрадостную картину.

Вокруг дома стояла мертвая тишина. Слышно было лишь журчание воды в реке. В доме было темно и жутко. Из-под тряпок на кровати торчали детские тощие ноги. Тетка собирала на полу какие-то крошки. Сидящий в углу дед, кажется, уже договаривался со смертью. «Старуха с косой» поджидала своего часа.

…Кобыла нервно подрагивала и косилась на Мишку. Тот гнал ее к зарослям у реки. Боясь быть пойманным, парень пытался, как можно скорее, увести и спрятать ворованную лошадь. От страха его сердце, казалось, сейчас разорвется. Как, вдруг, за спиной, ему послышалось какое-то шлепанье. Оглянувшись, Мишка обомлел. Следом за ними шел жеребенок. Почуяв мать, он притих и спокойно стоял, разглядывая Мишку разноцветным зрачком своих раскосых глаз.

– Пошел! Пошел отсюда!

Малыш стоял, не шевелясь.

– Иди же, дурак! Беги!

По мишкиным щекам ручьем текли слезы. Парень палкой пытался отогнать преследователя. Лошадь нервничала.

Рыдая, Мишка завел кобылу с жеребенком на двор Акулины. И тут же раздался страшный звук, похожий на свист. Затем что-то ударилось об землю. Мальчишка закрыл лицо руками.

– Господи, помоги!!!!!, – его душа разрывала грудь…

…Как пришел домой, Мишка не помнил. Дорогой его преследовал звук косы и запах горячей крови.

Из оцепенения его вывел незнакомый голос.

– Руки за спину! Подойти ближе!

Человек в погонах смотрел колючим взглядом прямо в глаза «врагу». Еще несколько человек в такой же форме рыскали в доме и по двору.

Мишку несколько раз прощупали и обнюхали. Мысленно он прощался со своей свободой, с матерью, сестрой и родным домом…

Время шло. Мать с сестренкой, тихо стояли у плетня, еле держась на ногах.

Наконец, двор опустел.

– Мед…., – неслышно прошептала мать, – мед с пасеки украли…., ищут мед….

Ноги подкосились и Мишка осел на крыльцо… В густых черных, кудрявых волосах у него блестела седая прядь….

Как на фабрике была парочка:

Он был, Сенька, рабочий простой,

А она была пролетарочка,

Всем известна своей красотой….

Март 2017г