Читать книгу Антиподиум. Мои идеальные ляпы - Алла Старостина - Страница 6

20 сентября 1986г. Моя первая свадьба

Как меня снова взяли на слабó

История отношений с первым мужем была вроде бы банальная, а вроде бы странная – со стороны легче судить! Они начались не со знакомства, а с момента, когда мы стали «встречаться». В разные времена это называется разными словами (я не имею в виду непристойных терминов – лишь факт, когда он и она демонстрируют интерес друг к другу). Во времена наших родителей это называлось «кадриться» или «ходить». Кстати интересно – как говорят сейчас?

Мы учились в одной группе и не обратили особого внимания друг на друга при знакомстве.

Да, он попадал в мой диапазон роста для мужчин – него был 1,86. Одна знакомая сказала: «Чтобы ты заметила живое существо, оно должно сразить тебя неземным интеллектом или нереальной эстетикой». Так вот: он не сразил. Надеюсь, с тех пор в моих критериях что-то поменялось…

Я же слыла заумной, к тому же одевалась по меньшей мере странно – в мерки классной девчонки тех лет вряд ли вписывалась…

На тот момент он переживал расставание со своей девушкой. А вокруг меня вились два-три молодых человека, но это было за кадром нашего института.

Одна наша одногруппница была увлечена психологией и помешана на психологических экспериментах. Вот такой один она решила провести в масштабах нашей группы (я узнала об этом спустя годы). Подошла ко мне и сказала: «А слабó тебе закадрить такого-то?» Я резонно спросила: «Зачем он мне?» На что получила ответ (кстати прямо в точку): «Слабó, вот и отмаз ищешь?» Мотивация на слабó – моя любимая мотивация! И я сказала, что не слабó.

Предполагаю, что её разговор с ним был примерно таким же. В любом случае в тот же день он уже провожал меня домой.

Я всегда витала в облаках – проза жизни подрезала мне крылья… А именно в тот день я получила от мамы задание купить картошки и ещё каких-то тяжёлых продуктов. Он выполнил всё это с максимальной готовностью и в лучшем виде донёс мне до дома. К слову, его заземлённость и практичность в бытовых вопросах для меня была прочной опорой – картошку и меня разделяли несколько этажей мироздания!

А его – одного из немногих – не смущало, что я слегка «не от мира сего». Даже – предполагаю – он чувствовал в этом ещё не понятную даже мне силу.

Тюбик с пастой как корневая проблема

Жениться на мне стало его идеей фикс.

Он сразу ринулся знакомиться с моими родственниками, представлять меня своим… Я со своей неземной отрешённостью не совсем понимала, к чему идёт дело, тем более что прямого склонения и домогательства не было и в помине (только попробовал бы – до свадьбы ни-ни…). Мы начали встречаться в октябре, в конце декабря мне исполнилось 20, и после нового года он говорил о нашей будущей свадьбе как о факте уже решённом. Я, как зомби, не сопротивлялась. Тем более подразумевалось, что я вроде бы дала согласие (не помню этого момента) – манипуляция или нет, но это сработало!

Свадебное фото – у вех тогда они были одинаковые!

Он долго тащил меня в загс – наверное, пару месяцев. Предлагал даты – я ссылалась на занятость, когда назначил жёстко день – я неожиданно проспала, что мне в принципе было несвойственно. В общем, придумывала любые благовидные предлоги отложить… А когда он всё-таки меня туда дотащил, то свободные места в обозримом будущем были только на 13 мая. Он радостно согласился – я тоже не сопротивлялась.

Хорошо помню: мы, десятка два пар, забились в коридор загса и ждали своей очереди. Голос из динамика (не помню сейчас – в записи или живьём) рассказывал нам насчёт конфликтов в семейной жизни. Чётко словила идею: самый конфликтный вопрос – закрутил ли ты тюбик с зубной пастой!

Когда мы сообщили дату росписи моим родителям, мама сказала: «13-е, да ещё и мая – только через мой труп!» А в конце апреля случился Чернобыль – это был ещё один железобетонный аргумент не жениться. Вдруг будет ребёнок, а тут радиация… Неизвестно ещё, чем всё это закончится… А может быть, у родителей была надежда, что страсти улягутся и я вообще передумаю выходить замуж?

Так наше заявление в загс сгорело. И мой будущий муж начал второй приступ.

Следующая попытка далась ему чуть легче – мы подали заявление в июле. Тот же голос вещал нам про тюбик с пастой… Я утвердилась в предположении, что ванная комната – это минное поле… И что семейная жизнь – не такая уж хитрая штука, если порешать проблему тюбика. Я была уверена – уж это-то я решу!

После загса мы поехали к моим родителям – они отдыхали на Оке. Мы констатировали им факт подачи заявления. Мой будущий муж уехал, а я осталась. Поплавала, походила по берегу, поиграла с братом… Было невыносимо скучно!

Через день я уехала домой – в Тулу. Но решила не объявляться моему жениху (кстати, сейчас это слово не в ходу – интересно почему?). Дней десять сидела дома и шила.

Сейчас понимаю: такое уединение от будущего мужа при поданном заявлении – тревожный звоночек! Нам же, по идее, жизнь вместе жить!

Неизбежная свадьба приближалась. Вернулись родители, нарастал ком забот… И уже тогда я подумала: а вдруг годы спустя я буду вспоминать эти дни до замужества как свободное беззаботное время – время, когда всё впереди, ничего не понятно и можно выбирать любую дорогу…

Баллистика

Ну и выбрала я себе специальность за семью печатями! «Режим секретности – это полный отстой», – думала я… Пока другие студенты вяло перелистывали свои конспекты под ласковым июньским солнышком, мы, хочешь не хочешь, должны были плестись в душный кампус и уже там – в читальном зале, не поднимая головы, штурмовать литературу с грифом «секретно»…

Танька, та самая любительница психологических экспериментов, которая свела меня с будущим мужем «на слабó», задвигала новую идею. Что отметки – не главное, что надо легче относиться к жизни и что досконально готовятся к экзаменам только унылые зануды, с которыми ей не по пути!

Не то что эта идея представлялась мне столь уж инновационной. Но соблазнительной – безусловно, особенно в тот момент! Погода была отличная, впереди маячила свадьба, что предполагало романтическое настроение и скорее долгие прогулки по парку, чем беспросветную зубрёжку! И я – каюсь – расслабилась, в общем, повелась!

Следующим экзаменом была баллистика. Скучный предмет по специальности, который, чтобы сдать, надо, как назло, учить, в отличие от философии или «сказок тётушки КПСС» – там я могла наплести с три короба без подготовки! В итоге ко дню экзамена в моей голове был полный ноль, а в зачётке – ни одной четвёрки, не говоря уж о более низких отметках!

Я вытащила билет и обречённо села на первую парту – в полуметре от преподавателя, и уставилась в потолок. Терять было нечего: когда в голове полный вакуум, содержание билета уже не имело особого значения…

Из оцепенения меня вывел голос будущего мужа. Он подошёл к преподавателю и задал ему какой-то наитупейший вопрос. Я расстроилась ещё больше! Должна признаться: все те годы, которые мы были вместе, я была в постоянном напряжении: он ляпнет какую-то тупость! Причём виноватой в этой тупости почему-то я считала себя! Так и держала под контролем все нити разговоров – как бы чего не ляпнул (интересно – как он без меня с людьми общался?). И любая не очень умная вещь их его уст больно ранила меня!

Я снова погрузилась в свои нерадостные раздумья – перспектива выйти замуж за придурка не вдохновляла, а тут ещё этот экзамен…

Из второго моего оцепенения меня снова вывел его голос. На этот раз вопрос, обращённый к преподавателю, был ещё тупее, и мне было совершенно непонятно, зачем он снова встал и подошёл к нему? Чего проще – спросить с места?

Я опустила взгляд. Прямо передо мной лежат листок с подробным ответом на вопрос моего билета. Мозг лихорадочно соображал – пытался восстановить цепь событий.

Так, он встал первый раз – подсмотрел билет. Потом нашёл нужную шпаргалку и второй раз уже встал и положил её передо мной… Его дурацкие вопросы – это был всего лишь повод! Хотя мог бы придумать и поумнее…

Моя зачётка пополнилась ещё одной пятёркой. А мой жизненный опыт – парой интересных открытий:

– Люди иногда превосходят наши ожидания! И некоторые из этих людей прямо рядом с нами!

– Хватит вестись на чьи-то безумные идеи и слова! Пора уже начинать жить своей головой!

Упреждающий удар

В тот момент о моём грядущем замужестве говорили как о факте решённом. Правда, не помню, когда это решение приняла лично я, но факт остаётся фактом…

Несмотря на это, мои родители не теряли надежды как-то развернуть эту ситуацию. Не сказать, чтобы им так уж активно не нравился мой будущий муж. Они просто хотели расширить мне поле вариантов! Например, предложили познакомить меня с внуком бабушкиной подруги. Предлагала мама, а она умела делать это так, что отказ не предполагался. И я подчинилась…

Это был 26-летний москвич с красиво звучащей по тем временам профессией – что-то типа архитектора. Он, естественно, попадал в мой райдер по мужскому росту, иначе не прошёл бы входной кастинг. Его приезд планировался в одно из воскресений. Я предупредила жениха, что буду занята в этот день, и стала ждать приезда московского гостя.

Ну что я вам хочу сказать – парень как парень… Но какой-то уж слишком правильный! И умный, что подтверждали вторичные признаки по версии популярного тогда фильма «В джазе только девушки» – очки.

К очкам я вообще отношусь так, как, наверное, и следует к ним относиться – как к костылям для глаз. Для меня последнее дело носить нулёвку для имиджа (что спустя годы делал мой муж и находил ноль моего понимания). Так что эти окуляры не придавали в моих глазах какого-то высокоинтеллектуального флёра, скорее вызывали сочувствие.

А к уму в мужчинах я вообще отношусь интересно… Как раз в том возрасте я зачитывалась Ремарком. У меня была такая замечательная книжица, в которую выписывались достойные фразы. Так вот Ремарк занимал в ней бóльшую часть – на мой взгляд, по праву. Как-то в его «Чёрном обелиске» я прочла диалог, который подкинул ответы на многие мои вопросы. Вот он в моём вольном изложении:

– Что бы ты пожелал, если бы могло исполниться твоё любое желание?

– Миллион долларов (или какая там у них была валюта…).

– Не ожидал от тебя – ты ведь такой идеалист!

– Да, я идеалист! Идеализм – это то, чего у меня в избытке! Чего мне действительно не хватает – это миллиона долларов!

То есть мы ищем в других то, чего нет в нас! А ума у меня самой – палата! Интуит, балагур, душа компании – вот кто меня реально может зацепить…

Мы гуляли с тем парнем, я всё больше понимала – не мой человек! У него масса достоинств, которые наверняка составят счастье какой-нибудь московской девушки, но, пожалуйста, – не на моём участке…

Дело было к вечеру, и он попросил проводить его на вокзал, откуда планировал отбыть в свою Москву.

Когда мы вошли в здание вокзала, по нам сложно было понять, что мы видимся в последний раз (что я решила окончательно пару часов назад). Мы выглядели как влюблённая парочка – я держала его под ручку, и мы мило щебетали. И тут в толпе я увидела знакомое лицо, и мой взгляд наткнулся на взгляд будущей свекрови! Она с ног до головы смерила взглядом нашу пару – в нём сквозило любопытство вперемешку с осуждением и недоумением: почему тот мужчина, которого я держу под руку, не её сын?

Скрываться было уже поздно, и я поздоровалась. Мой спутник тоже. Я тогда подумала: интеллигентный молодой человек, может быть, дать ему ещё шанс? А вдобавок подумала: да, это проблемка, надо что-то делать… И пока мы покупали билеты, пока я провожала его до платформы, пока махала ручкой в окно его уходящего вагона, ни о чём другом думать не могла.

«Ну вы мне подсуропили», – бросила я маме по приходе домой. Когда она врубилась в ситуацию, её посетила та же мысль, что и меня, – надо что-то делать! Но, в отличие от меня, она знала что.

«Лучший способ обороны – это нападение», – сказала мама и выдала нехитрый сценарий, которому я и последовала.

Набрала номер жениха, обрушила на него массу информации из разных областей, сдобренную моими эмоциями и впечатлениями. Потом вскользь упомянула, что ко мне приезжали из Москвы друзья – подруга с мужем, и «Представляешь, какое замечательное совпадение – пока она стояла за билетами, мы с её мужем пошли смотреть расписание и столкнулись с твоей мамой!» Он сказал «ага», и я шлифанула это парой каких-то свежих новостей. Мы ещё немного поболтали и мило распрощались.

На следующий день в институте он был чернее тучи! Коротко охарактеризовать его посыл можно было словами «развод и девичья фамилия», а если вдаваться в детали – что он мне совсем не нужен, что я хожу с какими-то мужиками под ручку и всё в таком духе… Его мама сделала своё чёрное дело – что, в общем-то, было вполне ожидаемо.

«Ты что, меня совсем не слушаешь? Или ты бестолковый?» – спросила я и повторила свой вчерашний рассказ. Самое смешное, что в тот момент меня охватил праведный гнев: я тут старалась, разыгрывала сценарий, а у него в одно ухо влетело – в другое вылетело… Я искренне негодовала, и это негодование было честно написано на моём лице! Согласна со Станиславским: чтобы хорошо сыграть, надо прожить роль!

Обе перспективы – быть бестолковым (то есть не очень умным) и недостаточно внимательным к моим словам – его не вдохновляли. Потому что ослабляли шанс женитьбы на мне – я могла дать задний ход! Он подулся ещё минут десять – скорее для приличия, – и всё вернулось на круги своя.

Так я впервые испытала технику упреждающего удара. И поняла: это работает! Положила в свой волшебный ящичек жизненных инструментов – пусть лежит в моём арсенале и ждёт следующего применения! И хорошо бы – пореже!

Лагерные традиции

Правду говорят – до меня много чего доходит с опозданием… Вот один из таких кейсов.

Начну издалека. Кому приходилось бывать в советских пионерлагерях, помнит: жизнь в них была полна ритуалов и традиций! Нормальный идеологический контур – в каждую эпоху он свой. Попробую провести аналогию того и сегодняшнего времени:

– Подъём знамени – замена фирменной айдентики.

– Звуки горна – пение корпоративного гимна.

– Утренняя линейка – производственная летучка (опять же с корпоративной символикой).

Но что тогда, что сейчас дело формальными ритуалами не ограничивалось. А здесь как раз и было всё разнообразнее! Чем можно заменить, например, обычай ночью мазать друзей зубной пастой?

Сейчас станет ясно, к чему это я. Но не будем забегать вперёд.

Я просыпаюсь утром – впрочем не самым ранним. Мне 20, и на этой неделе у меня свадьба. На лице чувствую что-то инородное, и со всего маху утыкаюсь носом в подушку. При этом чувствую знакомый мятный запах – как будто я чищу зубы…

Просыпаюсь до конца, и тут до меня доходит: лицо в зубной пасте, подушка в зубной пасте – что за фигня?

Встаю, набрасываю халат и с грозным видом выхожу «в люди». Родители смотрят на мою побелённую физиономию с удивлением, но не их я ищу! Мне нужен брат – нетрудно угадать, что это его проделки!

Ему тогда было восемь, и он месяца полтора назад вернулся с первой смены в своём первом пионерлагере. Он у нас из молодых да ранних – пошёл в школу на год раньше и везде был окружён «большими ребятами». А «большие ребята» разве хорошему научат?

Он пытается увернуться, но я беру его за ухо и веду к отцу. Тот изрекает своё самое ужасное ругательство – в его исполнении это слово «паршивец». Но у него нет гнева – скорее он прячет улыбку…

Я попыталась взглянуть на ситуацию со стороны, хотя в тот момент мне это далось непросто… И увидела такую картинку – и вправду комичную! Девушка на выданье в халате поверх ночнушки с гневным видом и мордой, измазанной зубной пастой в самых лучших лагерных традициях…

Феминизм в отдельно взятой советской семье

То, что мой новоиспечённый муж решился жить с моими родителями, – это, конечно, был героизм! В момент заселения он насчёт этого был ещё не в курсе. Даже мне самой, честно говоря, сложно было много чего предвидеть – я жила «в своей коробочке», и мир за её пределами представлялся мне нереальным и спорным, если вообще в моём представлении существовал!

А с другой стороны – какие у него были варианты? Я заранее знала, что с его родителями я бы и суток не продержалась, и не ошиблась – рекорд впоследствии составил 23 часа!

Я вроде никогда не была идеальной дочкой – тем более женой, да и не претендовала на это. Но, по мнению родителей, включая бабушку, муж-то у меня, конечно, должен быть идеальным – в их понимании идеальности!

Рост совпадал – этот главный параметр я мониторила на входе. А вот с весом был некоторый перебор. Но это дело поправимое – если меньше кормить! Что и было решено сделать – еды накладывали строго ограниченно, а добавки не предполагалось. Раз в неделю он вытаскивал меня к своим и там отъедался – благо готовила его мама виртуозно! А я осуждающе смотрела на него и думала: «Сложно, что ли, не есть?», потому что одним таким приёмом пищи он убивал усилия моих родителей за всю неделю, а их труд я привыкла ценить.

Никогда не думала, что у нас в семье высокосветские манеры! Но, как оказалось, повседневный быт предполагал сотню реверансов между мужчиной и женщиной – почему-то в основном со стороны мужчины! Интересно, мой папа, когда пришёл жить к маме, знал об этих реверансах? Или, может быть прочёл какую-то тайную книжицу, где все они были описаны? Как бы то ни было, я не была свидетелем той притирки – ещё тогда не родилась. Но вот мой муж той волшебной книжицы точно не читал – за что и огребал по полной!

Когда мы с ним выходили из подъезда – как мне позже рассказывал брат, – вся семья стояла у окна и смотрела, соблюдены ли все церемонии?

Так, открыл перед ней дверь и придержал, пока она проходила, – первую ступень прошёл!

А почему он идёт на полшага впереди неё? Это что за угнетённые женщины Востока, которые покорно семенят за деспотом мужем?

Мы удалялись за поворотом, а обсуждения не остывали до нашего возвращения. Потом всё это выливалось на меня как ушат помоев, и я маялась сомнениями: проглотить всё это (чего не хотелось) или переложить на новоиспечённого мужа? Выбирала, конечно, второе – у него уже скапливался солидный багаж несоответствий и провинностей. А когда он однажды мыл посуду и набрызгал воду вокруг себя и бабушка рассказала всё это мне, обзывая его медведем, неряхой и бескультурьем, то я решила разводиться.

Если родители отлучались хотя бы на работу, то бабушка вообще бдела круглосуточно. Она несла вахту с раннего утра до позднего вечера – выявляла несоответствия, а потом делала всё это достоянием общественности.

К концу первого месяца мужу казалось, что он ходит по минному полю.

Его семья тоже давала мне пищу для размышлений. Вот где были «женщины Востока»: мать накрывала на стол, производила смену блюд, приносила из кухни недостающую ложку и вилку, если кто попросит, а потом убирала со стола и мыла посуду! Странное, на мой взгляд, распределение обязанностей – если ещё учитывать, что она же всё это и готовила…

Я начинала возмущаться этим непорядком уже по дороге домой – яростно, искренне и непримиримо! «Теперь у нас будет так, – говорила я, – ты весишь 100 кг, я 50 – значит, ты вдвое чаще моешь посуду!» Это было хоть какой-то компенсацией за неравноправие его матери – впрочем, компенсацией для меня весьма выгодной.

И ещё я терпеть не могла, когда я работаю, а он отдыхает! Чувствовала себя Золушкой, Козеттой и рабыней Изаурой в одном флаконе, а это были максимально неблизкие мне роли! Так что, если на меня сваливались домашние заботы, я считала своим долгом сразу его синхронно припахать. Потом он привык и сам искал себе дело – это было в разы дешевле, чем быть прожжённым моим недовольным взглядом!

Когда родился ребёнок, борьба за равноправие вспыхнула с новой силой. Я установила очерёдность вставания по ночам – пусть ребёнок хоть оборётся, но если это его очередь – я не встану! Двадцать с лишним лет спустя, когда я передавала этот опыт дочери (у неё тогда тоже родился ребёнок), она спросила: «А что, папа тоже мог кормить меня грудью?»

Потом я не раз слышала от подруг подобные истории. Менялись имена, даты, обстоятельства, но суть задачки была одна: на входе имеем двух людей, воспитанных в разных укладах, а на выходе должно получиться что-то в духе «и жили они в мире и согласии».

Интересно, эта задачка имеет какое-то не такое болезненное, как в моём кейсе, решение?

Смерть

Сегодня опять услышала: женщина должна развиваться, быть независимой, иметь своё дело в руках – чтобы в случае чего…

Сразу вспомнился мой «случай чего» – гибель первого мужа в мои (и его) 28 лет – событие, разделившее жизнь на «до» и «после».

Он был ревнивец, каких мало, – по официальной версии, на фоне неадекватной любви ко мне – и, скорее всего, это правда. Он выбрал интересную стратегию – делал всё, чтобы без него я почувствовала себя никем. Цель его была – «обложить меня флажками» на случай, чтобы не сбежала.

Мы учились в одной группе. На нашем ракетостроении девочки были вообще редкостью, и мальчики держались за нас как «за грешную душу». В группе в итоге сложились четыре пары – с трех из них начинался журнал. Преподаватели читали журнал и шутили: у вас что, вся группа по парочкам? Мне до сих пор не понятно, как девушки тащат парней в загс – для меня норма была с точностью до наоборот.

Были лихие 90-е, он как-то удачно начал вписываться в бизнес и зарабатывать деньги. И ему стало сносить крышу – менял тачки, покупал дорогие часы…

И нанял мне наружное наблюдение.

В рабочее время я была под контролем (устроил меня работать к своему другу). А в нерабочее – какой-то персонаж (никогда не видела его лица) сёк за мной. Когда я останавливалась, к примеру, поболтать со знакомым, минуты через четыре материализовывался мой муж. В кожаном плаще по щиколотку и таинственных очках. Он носил нулёвку – для имиджа. Со словами «позвольте нарушить ваше уединение, я вынужден конфисковать свою супругу» он сажал меня в свою очередную машину и увозил домой.

По дороге мы молчали.

Это и хорошо – потому что разговоры последнее время сводились к одному. Какой он успешный и насколько я не ориентируюсь в новой реальности.

Я тогда жила в клетке. Она не была золотой, но дешёвого блеска и мишуры для меня в ней был явный передоз! Такое это было время – начало 90-х, – время малиновых пиджаков, золотых цепей в палец, лихой езды на крутых тачках – не всегда в трезвом виде… И нелепых смертей. Время, когда деньги быстро зарабатывались и так же быстро спускались. И когда никто не знал – что там, впереди (как, впрочем, и сейчас)…

Однажды мы с дочерью (ей было пять лет) легли на сутки в больницу – вырезать ей аденоиды. Это была вторая больница в моей жизни (первая – роддом).

Он отвёз нас туда утром. А часов в 6 вечера приехал и привёз «гостинцы». Продуктов было – на пару недель. Я взяла их, еле дотащила до палаты и запихнула в тумбочку. А когда вернулась в больничный коридор – увидела только его удаляющуюся спину. Это был последний раз, когда я его видела. Тогда я ещё не знала об этом.

А на следующее утро за мной приехал не он. Мне сказали, что где-то на просёлочной дороге он тестировал свою очередную машину (собирался купить её у друга) и на скорости 230 км/ч врезался в дерево. Меня привезли домой и попросили приготовить, во что его одеть.

Я была настолько зла, что ответила: «Пусть сам разбирается!» Наверное, сработал механизм защиты…

Похороны

У меня есть принцип: из каждой жизненной «задницы» выйти с победой.

Я сразу поняла, что гибель мужа в 28 лет – та самая ситуация! И у меня включился этот механизм (поняла это спустя годы). Он запустился почти сразу, как мне сообщили. И потом несколько лет работал без перерывов. И без сбоев.

На похоронах у меня была идеальная завивка, каблуки – не 12, а 13,5 см и макияж – по полной! Благо плакать я не собиралась (слёзы – несвойственная мне реакция). На мой взгляд, выглядела я идеально, на взгляд других – отрешённо!

Самую большую пустоту я почувствовала в неожиданном для меня месте – не с кем было бороться! Вдруг поняла: наша жизнь последние несколько лет была непрерывной борьбой!

Картинка, которая рисовалась в моей жизни, и так была какая-то ненастоящая – в ней мало было самой меня! Мне, по сути, не нужны большие деньги, дорогие вещи, все эти понты, которые он назначил самоцелью! Самое интересное – всё это по итогу оказалось не слишком актуальным и для него самого. Если обобщённо мыслить, это и свело его, по сути, в могилу.

Как ножом резанула мысль: вот он, вечно пытавшийся казаться таким элегантным, пускавший пыль в глаза даже перед бабульками у подъезда, лежит здесь такой совсем не элегантный и не в форме. И любая такая бабулька по факту успешнее его.

Было много красивых речей – всегда знала им цену, а в этой ситуации правильные слова резали ухо ещё сильнее… Было много заверений в поддержке. Я отстранённо слушала всё это. В голове крутилась мысль: наша женитьба, ребёнок… – всё это было только его идеей! Даже моё согласие выйти за него замуж он скорее всего придумал… Я часто порывалась развестись и знала твёрдо: он не денется никуда!

И слинять от меня вот таким неожиданным и необратимым образом! Я расценила это как высшую степень предательства! Наверное, это тоже была ступень защиты…

В тот день моя жизнь поменялась в корне. Я вдруг обнаружила, что могу теперь всё решать сама, но куда-то подевалась уверенность в этих своих решениях… А ещё – что квартира оформлена на него (опять эта дикая ревность – чтобы не сбежала). И что зарплаты полставки референта не хватало даже, чтобы заплатить коммуналку. А надо было ещё пятилетнего ребёнка накормить… Сейчас, по прошествии лет, могу сказать: это была точка моего разворота, она определила мою судьбу. Как сейчас говорят, положила начало саморазвитию: хочешь – не хочешь – трансформируйся!

«Да кака судьба-то! По пьянке закрутилось…»

Второй муж – Алексей – был другом претендента на мое сердце. Даже больше скажу – лучшим другом!

Пару раз я видела его фото. Он был поразительно похож на актёра Игоря Костолевского и имел эталонный для меня мужской рост – 1,85. То есть вписывался в мой узкий двухсантиметровый диапазон – правда снизу. Мужской рост я определяю сходу с точностью до сантиметра по любым фото – это для меня ключевой показатель.

Когда мой знакомый сказал, что этот его друг почти 10 лет в разводе, у него две дочки от первого брака, моё воображение, подгрузив параметры его внешних данных, выдало клише: бросил семью, загулял… Я тоже подвержена стереотипам…

Позже я узнала, что всё было с точностью до наоборот – загуляла жена, и даже при этом он был готов сохранить семью, – но она настояла. Он тогда страшно похудел, курил по пять пачек в день – очень болезненно переживал разлуку с детьми, брал их на все выходные… Потом он даже сказал мне: «Хорошо, что мы с тобой познакомились, когда девчонки выросли!»

А началась история так: однажды вечером раздался звонок. Звонил кто-то – явно в подпитии. Представился Алексеем, попытался объяснить, кто он. Я в конце концов поняла. Помню, мы часа полтора болтали – точнее, болтал в основном он – всё время шутил. Было смешно и легко. Перед тем как попрощаться, сказал, что хочет встретиться со мной – есть о чём поговорить. И всё это с шутками-прибаутками. Я даже не поняла, это он серьёзно – о встрече, или так, для красного словца? Я на следующее утро на неделю уезжала в Москву – договорились, что он позвонит, когда вернусь.

Позже не раз и не пять, вспоминая и рассказывая друзьям историю нашего знакомства, он будет говорить фразой из известного фильма: «Да кака судьба-то! По пьянке закрутилось…»

А когда я несколько лет спустя спрошу, зачем он тогда напился, ответит: «Да разве я трезвый решился бы тебе позвонить?»

В Москве я закружилась в делах и забыла о разговоре. Но он точно не забыл! В тот же день, когда я была опять в Туле, тот же голос, на этот раз уже трезвый, позвонил и напомнил о встрече – всё так же несерьёзно.

Эпатировать я любила всегда! Надела яркий сюртук, брюки-дудочки, а в руку взяла зонтик-трость. На которую опиралась при ходьбе – мне это казалось безумно стильным… Позже он не раз вспомнит мне этот сюртук, эту трость, эту стремительную походку… Перечисленное будет фигурировать под ёмким определением «понты» – вещь для него непонятная и нелюбимая, а в том контексте – ещё и безумно смешная! Годы спустя он сказал: «Я в первый вечер понял, что ты нормальный человек!» Ну хорошо, что хоть он понял – лично я воспринимала себя сложнее!

Мы долго гуляли по дорожкам парка. Я была уверена, что он будет меня журить – зачем бросила его друга, вернись и всё такое… Но нет – он дальше шутил!

Когда мы прощались с ним у моего подъезда, я прямо спросила: «А зачем ты меня звал?» Он опять отшутился…