Читать книгу Тайна Чугуевского монастыря - Алла Троицкая - Страница 1

Жаров внимательно перечитывал материалы, еще весьма тощего, дела. Ввиду своей важности дело сразу было поручено следственному комитету Генпрокуратуры. К следствию были привлечены наиболее опытные специалисты. Речь шла об убийстве известного коллекционера икон, Бергмана Семена Абрамовича. Он был застрелен на стоянке во дворе дома, в котором жил. Ливень бесследно смыл все улики преступления. Оперативникам даже не удалось обнаружить гильзу. Она с потоками воды уплыла в ближайший канализационный люк. Труп обнаружила семья Скворцовых. Припарковав свой джип во дворе дома, супруги пережидали ливень. Дождь лил как из ведра. Никакие зонты и плащи не защитили бы людей от промокания. Тоскливо наблюдая через лобовое стекло за потоками извергаемых с небес вод, супруга внезапно обратила внимание на очертания лежащего на земле предмета. Наконец выбравшись из машины, шлепая по воде, супруги направились к обнаруженному ими предмету. Увиденное ошарашило их. На земле лежал их сосед по лестничной клетке Бергман. Было очевидно, что мужчина мертв. Будучи офицером войск специального назначения, Скворцов сразу определил причину смерти соседа. Это было огнестрельное ранение в голову. Кто мог пожелать смерти спокойному, интеллигентному Бергману. Все соседи уважали его за покладистый характер. Многие соседи были ему очень благодарны за помощь в решении сложных жизненных ситуаций. Семен Абрамович обладал завидными связями. Он прибегал к ним, чтобы помочь соседям. С его смертью многие семьи буквально почувствовали себя осиротевшими. Кто мог поднять руку на этого святого человека?

Жаров очередной раз перечитывал дело. Оно обещало быть очень сложным. Убийство не было похоже на банальный грабеж. На убитом были дорогие импортные часы. Жаров со своей зарплаты следователя не мог позволить себе такую роскошь. На пальце Бергмана было одето массивное золотое кольцо с большим алмазом. Убийца ничего из этого не взял. У погибшего пропали только ключи от квартиры. Ими воспользовался преступник.

Прибыв на место преступления, оперативники обнаружили в квартире погибшего настоящий погром. Преступники лихорадочно что-то искали. В рабочем кабинете Семена Абрамовича с полок смотрели лики многочисленных старинных икон. Судя по количеству полок и отсутствию зазоров между иконами, они все были на месте.

– Что же преступник искал. Раде чего он оборвал жизнь человека. – Этот вопрос терзал сознание Жарова. Собранные материалы не давали даже малый намек на ответ. Бергман был застрелен из пистолета Макаров. По полицейским сводкам это оружие было похищено во время ограбления одного из оружейных магазинов. Семь лет оно терпеливо молчало. И вот теперь оно послало обществу свой смертельный привет.

– Что-то же преступники искали в квартире Бергмана. Ради этого что-то они пошли на мокрое дело. Преступники вовсе не создавали впечатление психов. Значит, это что-то стоило того, – листая материалы дела, размышлял Жаров. На первый взгляд предметом интереса преступников могла стать богатая коллекция икон. Однако, все иконы стояли на отведенных им владельцем местах. В этом деле требовалась консультация искусствоведов и коллекционеров икон.

Искусствовед академик Винер прибыл в полицию в назначенное время.

– Пожалуйста, если можно, не будем затягивать беседу, – обратился он к Жарову. Тот согласно кивнул головой.

– Скажите, вы лично были знакомы с Бергманом?. – поинтересовался у Винера Жаров. Тот сокрушенно покачал головой.

– Мы дружили со школьной скамьи. Я заразил Сему любовью к иконам. Не думайте, что я блаженный. Иконы нельзя не любить. Они – клад положительной энергии. Понимаете, художники пишут картины или под настроение, либо из необходимости заработать на пропитание. Иконописец, прежде чем приступить к написанию иконы, месяцами заточает себя в кельи. Он все это время постится и молится. Он накапливает в себе огромный потенциал положительной целебной энергии. Её он переносит на свое детище. Икона – это живое творение монаха иконописца. – Жаров не был сведущ в делах религиозных. Ему было интересно познать новое из уст столь влюбленного в свое дело, ученого.

– Вы знакомы с коллекцией икон Бергмана?. – поинтересовался у Винера Жаров. Он внутренним чутьем был уверен, что мотив преступления находится в стремлении преступников похитить одну из, находящихся в коллекции Бергмана, икон. Профессиональное чутье и на этот раз не подвело его.

– Я прекрасно осведомлен о коллекции Бергмана. – с уверенностью в голосе ответил искусствовед. Жаров протянул ему пачку фотографий икон. Винер внимательно перелистал фотографии.

– О, Боже, здесь не хватает иконы Богородицы с младенцем Чугуйского монастыря, – едва не завопил Винер. Жаров увидел, что от сделанного открытия, мужчине стало плохо.

– Дайте, пожалуйста, чаю, – простонал Винер. Позволив эксперту слегка успокоится, Жаров продолжил расспросы.

– Скажите, пожалуйста, чем эта икона отличается от всех остальных икон? Почему именно за ней охотились преступники?

– Понимаете, у данной иконы имеются две ценности. Эта икона выполнена в технике Лица руци нози, – видя, что следователь ровным счетом ничего не понимает в техниках написания икон, Винер пояснил ему особенности данной техники.

– Иконописец на доске выписывает только лик, кисти рук и стопы святого. Все остальные фрагменты иконописец чеканит на металле. В металле делаются отверстия. Они находятся на местах, где на дереве прописаны фрагменты святого. Доска покрывается металлической пластиной. Таким образом, образуется цельная икона. В такой методике короткое время работали иконописцы только в одной Киево-Печерской лавре. До наших дней дошло малое количество данных икон. Второй аспект заключается в самой иконе Чугуйского монастыря. По приданию, она знает, где Игумен Мефодий спрятал монастырскую утварь. Поверьте, мне, тот, кто найдет этот клад, станет сказочно богатым человеком. – Винер умолк. Ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Пропажа из коллекции Бергмана иконы Богородицы с младенцем Чугуевского монастыря сильно поразило его. Наконец он вернулся к разговору.

– Понимаете, мне трудно представить, что икона похищена барыгой. Он не сможет продать её никому из наших коллекционеров. Верю, что каждый из них, к кому бы он не обратился, немедленно сдаст его в руки правосудия. Все наше сообщество ценителей икон очень уважали Семена Абрамовича. Разве, что преступник попытается продать икону за границу. – Винер снова замолчал. На его лице появилась мучительная гримаса.

– Страшно подумать, что икону похитили искатели клада Чугуевского монастыря. Тогда самому существованию иконы грозит смертельная опасность. —

– Как преступники узнали, что данная икона хранится в коллекции покойного Бергмана. – Допытывался Жаров. Винер тяжело вздохнул.

– Они могли приобрести каталоги икон, находящихся в частных коллекциях. Они могли увидеть икону на выставке в музее. В прошлом году мы устроили такую выставку. Она вызвала неслыханный интерес у посетителей. Возможно, среди них оказались душегубы Семена.

– Где я могу познакомиться с историей данного клада. – Поинтересовался Жаров. Возможно, это знание поможет следственной группе выйти на след преступников.

– Полгода тому назад в одном из исторических журналов была опубликована статья историка Потапова. Данная статья была посвящена истории иконы Богородицы с младенцем Чугуевского монастыря. У меня есть этот номер журнала. Я вам сегодня же пришлю его. Только, пожалуйста, с возвратом. – Жаров утвердительно кивнул головой.

Академик Винер сдержал данное им слово. Уже через два часа на столе Жарова лежал пухлый журнал. Жаров углубился в чтение, столь заинтересовавшей его, статьи.

* * *

Игумен Мефодий, стоя на колокольне, осматривал, окружающую монастырь, местность. На востоке на ночном небе не было видно звезд. Их застилали клубы пыли. Оттуда двигались полчища варваров.

– Что ж это творится. Где наши доблестные воины с их острыми клинками и копьями. Почему позволяют варварам жечь и бесчестить нашу кровушку Русь?

С болью в сердце, безмолвно спрашивал Игумен.

– Господи, что ж ты позволяешь язычникам надругательства над овцами твоими? Господи, почему ты десницей своей не поразишь диких кровожадных врагов земли нашей?

Господь молчал. То ли до него не доходили молитвы Игумена, то ли он до времени не внемлил им.

Поднимаемые многочисленными войсками варваров клубы пыли, настойчиво приближались к стоящему на высоком берегу реки монастырю.

– Еще сутки, они будут здесь. Надо действовать. – Перекрестившись, Игумен Мефодий спустился с колокольни.

С первыми лучами солнца монахи стали собираться на утреннюю молитву. Войдя в церковь, они в недоумении остановились у порога. Иконостас и стены церкви были пусты. Только солнечные лучи, пробиваясь сквозь, размещенные под куполом, витражи, окрашивали внутреннее помещение церкви в чудные волшебные цвета.

– Что это значит? Где все иконы. – обратились монахи к стоящему, у пустого иконостаса Игумена. Тот со скорбью вздохну

– Тяжелые времена настали для нас. Супостаты приближаются к нам. Завтра они будут у стен монастыря. Я спрятал все монастырское имущество. Вряд ли кто из язычников найдет его. С наступлением ночи мы покинем нашу обитель. Нашим убежищем станет лес на том берегу. Надеюсь, супостаты туда не сунутся. —

Игумен замолчал. По его старческим щекам текли слезы. С двадцати лет Мефодий жил в Чугуевском монастыре. Здесь он возмужал в вере своей. Здесь он сделал карьеру монаха. Здесь он состарился. Здесь мечтал упокоится. Только видать не судьба. Придется ему с паствой его, словно дикому зверю, скитаться по лесным чащам.

– На все воля Божья. —

смирено произнес Игумен Мефодий.

– Почему не хочешь скрестить клинки с супостатами?

Выступил вперед молодой парень. Он в монастыре был послушником. Готовился к скорому постригу.

– Ты молод и голова твоя горяча и опрометчива. —

По-отцовски ласково ответил ему Мефодий.

– Господь не велит идти в жерло дьявола. Он велит рабам своим сражаться с супостатами. Нас двенадцать человек. Мы не успеем обнажить кленки, как язычники порубят нас всех до одного. —

Игумен обвел стоящих перед ним монахов тяжелым скорбным взглядом.

– С наступлением темноты, будем уходить. —

Твердым тоном повторил он свое решение. Ошарашенные происходящим, монахи хранили немое молчанье.

– Где ты добро монастырское спрятал. —

Выступил вперед иеромонах Фома. Он был родом из крестьянской семьи. Арсений в миру, он не был склонен к крепостному труду. В шестнадцать лет он бежал от помещика. Скитаясь по лесу, Арсений быстро собрал команду подобных себе парней. Они стали промышлять разбоем. Арсению нравилось наводить ужас на окрестных помещиков. Однажды его отряд попал в засаду. Солдаты порубили всех его товарищей. Самому Арсению чудом удалось избежать смерти. Оставшись один, Арсений пришел в Чугуевский монастырь. Игумен Мефодий не стал его ни о чем спрашивать. Глядя на парня, священник ласково промолвил:

– Коль пришел в обитель, постигни слово творца нашего. Стань ему слугой верным. —

Вскоре Арсений прошел постриг и получил имя Фомы.

Мефодий испытующе посмотрел на вопрошающего.

– Где спрятал, не скажу. Времена нынче тяжелые. Не все вы, братья мои, достаточно сильны в вере своей. Не ровен час, кто искусится. Когда князья наши погонят прочь язычников, вернемся в обитель нашу. Тогда и вернем нам монастырское добро. —

– Коль ты раньше представишься? Где нам сокровища наши искать. —

Не унимался Фома. Мефодий медлил с ответом. Подумав, он достал из-за рясы икону Богородицы с младенцем.

– Сия икона свидетель деяния моего. Коль представлюсь, она приведёт достойного слугу Господа нашего к добру монастырскому. —

Сказав сее, Мефодий аккуратно спрятал икону за рясу. Монахи молча переглянулись. Им предстояли тяжелые испытания. Вряд ли кто из них, кроме Фомы, думали о спрятанном Игуменом, монастырском имуществе.

С наступлением сумерек монахи покинули святую обитель. Вдалеке небосвод озаряли языки пламени. Там бесчинствовали язычники. Монахи гуськом перешли речку по шаткому деревянному мостку. Лес встретил их запахами весеннего цветения и звуками ночной жизнью его обитателей. Эти звуки холодили кровь монахов. В этом, не по собственной воле, обретенном мире шла своя жестокая борьба за выживание. Они, привыкшие жить обособленно за высокими стенами, монахи становились участниками этой суровой жизни.

Усталость и нервное напряжение одолели пришельцами. Расположившись прямо на земле, они крепко уснули. Лес хранил их покой от постороннего глаза. Под утро сильный шум разбудил монахов. Фома, привычный высматривать из засады добычу, отправился на разведку. Вдоль опушки леса двигались отряды варваров. Поступь боевых лошадей, скрип телег поднимали клубы пыли и создавали все заглушающий шум. В нем тонули стоны гонимых за телегами узников. Орда шла прямо на монастырь.