Читать книгу Наследие литературы XXI века - Альманах - Страница 66

Солнечно, начало листопада.

В парке многолюдно, хоть с утра

Потянуло с севера прохладой.

С бабьим летом унеслась жара.

Ярче, выразительнее краски

После моросящего дождя.

Смесь оттенков жёлтого, как сказку,

Осень подарила, приходя —

Не спеша достигнув апогея,

Умилялась желти золотой,

Всплескам чувств гуляющих в аллее

От внезапной встречи с красотой.

Рамками приличия натужно

Невозможно сдерживать себя.

Ахают (людей неравнодушных

Радость), прелесть прихотей любя.

Капли дождевые засверкали

На великолепии цветном:

Листьев бронзы, охры и сусали.

Торжеством – Ван Гога жёлтый хром.

«Как прекрасен жёлтый!» – цвет Ван Гогу

Нравился. Шедевров желтизну

Подсмотрела осень? Жаль, немного

Дней стоять живому полотну.

В Алтайский край с приятельницей едем —

Известный нам автобусный маршрут.

Жаль, небо свет размытый скупо цедит,

И тучки беспокойные бегут.

Раскрепощение! Без светофоров,

От пробок надоевших отдохнуть,

Без остановок множества, к простору!

Пусть будет полным впечатлений путь.

Дорога – радостный прорыв к свободе,

Побег от сутолоки, колготни,

От пут в каркасе города уводит

Нас к видам за обочиной. Да… к ним!

К полудню распогодилось, приветней

И благостней тепло сентябрьских дней.

Ландшафта золочение приметней

От дач и от посёлков в стороне.

Без напряжения, в покое сидя,

Настроиться и, сердцем захотев,

Смотреть – не пропустить, успеть увидеть,

Притихнуть, от восторга замерев.

По-царски разлились лучей потоки,

Сияние на поле, на лугу:

От солнца – позолоты перетоки.

Обыденно привыкнуть не смогу

К очарованию пшеницы зрелой,

От спелости янтарно-восковой,

В урочище покосов побурелых

И пастбища с зелёною травой.

Подножный корм лениво щиплет стадо

Ухоженных породистых коров.

И сену в копнах досушиться надо,

Поодаль ряд спрессованных тюков.

Через стекло – осенние картины,

Как в галерее. Красочность листвы

Берёз и клёнов, небо томной сини —

Пейзаж, с охраной сосен вековых.

Захватывает вид сибирских далей!

В смешении различные цвета

Неповторимо праздничными стали,

Преобразив знакомые места.

Как будто пёс, лохматый, рыжий,

Подняв листву с земли, бежит

Бродячий ветер. Неподвижен —

Лежит притихший, хитрый вид.

Тихонько подползёт поближе —

Внезапный перекат, кульбит…

И кланяется неуклюже.

Заслышав детский ксилофон,

Спешит, с детьми играя, кружит —

Собачий вальс танцует он.

Поймёт, что никому не нужен,

Завоет, кинется в разгон.

Подхватит по дороге мусор

И бросит на кусты, сорвёт,

Рассыплет ягодные бусы.

С деревьев сдёрнет вмиг, вразлёт

Остатки красочных убрусов.

На волю! Бьётся в створ ворот.

Вечер, туман. Тёмно-синяя тушь

Небо окрасила. Изморозь льдинками.

В грязных кристаллах сгустившихся луж

Комья, наступишь – измажет начинкою,

Жижицей липкою. Летом был плюш —

В кровь исцарапал лодыжки травинками.

Мозгло, уныло в предвестии стуж.

На водосливах, как сахар, кайма.

Вьюг и морозов подруга, сторонница

Скоро пожалует в гости сама.

Бурями тешится – не церемонится,

Нравится ей урагана размах.

И беспредельница, и беззаконница

Стихнет – красавицей станет Зима.

Довольно мне гореть, идти в распыл.

Сомненья стали саморазрушеньем.

Возможно, наш союз себя изжил —

Не выстроить нам лёгких отношений.

Ты в памяти, шутя, перебирал

События, всё чаще возвращаясь

К дням прошлым, как напрасно, долго ждал

Ответных действий, холодность прощая.

Всем существом, мужскою сутью всей

Любил меня. На царство коронуя,

Нёс на руках в Страну Любви Твоей.

Но вымысел свой – женщину. Иную!

Не «холодность»… щемила боль обид.

Не принимал весёлую, живую —

Насмешливого сноба делал вид,

Когда шучу, пою или танцую.

Лишь иногда забудусь и шепчу

Сомнамбулой единственное имя.

То каюсь, то клянусь, что изучу

Нелёгкую науку быть любимой.

Закончилась морока: мгла и тучи.

Пургой в избытке снегу намело.

Как солнечно! Но холод резкий, жгучий.

Мороз за сорок ночью, как назло.

Крещенской стужей прознобит неделю.

Нет вдохновенья, рифма не идёт.

Осталось греться, кутаясь в постели.

Безделье началось под Новый год.

Но ранним утром – тень за плотной шторой.

Там притаился стих. Понятно мне:

Любуется он ледяным узором.

Три рамы – триптих в расписном окне.

Одним рывком раздвинула гардины.

Всходило солнце. Преломляя свет,

Искрил в просветах снежно-льдистых линий

Малиновой прозрачной змейкой цвет.

И вздох… Вне времени и вне пространства

Экстаз. Как в мире ирреальном, взлёт —

Мгновенья роскоши непостоянства.

В мороз через стекло согрел восход.

Стал переменчивым стиль отношений.

С пряной приправой признаний коктейль —

Вечер сегодня. Игра настроенья:

Завтра – прохладная синяя гжель.

Дни проплывают теченьем стремнинным.

Всплеском роман. На других непохож

Непредсказуемый близкий мужчина.

От сообщения радость и дрожь:

Вылета дата, рейс «Аэрофлота».

Ждать и без счета круги исшагать.

Мне испытание – время полёта,

В комнате пол будто зыбкая гать.

В разных живём городах мы три года.

Смысл нашей жизни предстал наяву.

Подлинность чувства особого рода —

Мужем придуманные рандеву.

Как самолёт долетит? Снег и вьюжит,

Скученность туч, и сгущается тьма.

…Встреча с моим удивительным мужем!

Трудный у нас многолетний роман.

Век новый – разума главенство!

Прогресс в познании наук.

…Путь к внутреннему совершенству —

Увлечься чтеньем: и досуг,

И развлечение, и кредо.

Комфортно в глубине софы

Читать, прикрывшись мягким пледом.

Напротив – книжные шкафы!

Домашняя библиотека.

От пола и до потолка

Немало книг. Хватило б века…

Не все прочитаны пока.

Не у компьютера – ракушкой,

Ссутулившись… Удобно сесть

С ортопедической подушкой.

И благо в доме книги есть!

Ты приедешь! Как несколько дней

Спрессовать – сократить ожидание?

Горьковатая жимолость ранняя

Мне и спелой малины вкусней.

…С возвращеньем! Ты искренне рад.

Старше возраст – прочнее привязанность.

Комплимент невпопад, недосказанность.

Согревает светящийся взгляд.

Ты сказал: утончённей, мудрей

Мерить чувства, затронув… в волнении

От внезапного прикосновения —

Ощущения стали острей.

Я связующей нитью любой

Дорожу. Счастье – слышать признание,

Рядом мы или на расстоянии

Разговаривать сердцем с тобой.

Изгородь из вьющихся глициний,

Дачный домик. Дверь открыта в сад.

С магией густой вечерней сини

В комнате смешался аромат.

Скорлупою грецкого ореха

Тёмный корпус маленького бра.

Слабый свет сопутствует успеху,

Нравится пришедшим полумрак —

Гости лучше выглядят, моложе.

Несколько: и женщин, и мужчин,

Выраженьем глаз почти похожих,

С осознанием «одна», «один».

«Я люблю вас, Ольга», – льётся голос.

Лемешева слушают они.

Ленскому сочувствовал посёлок,

Ария – вне рамок возрастных.

Век ушедший – запись грампластинки,

И проигрыватель прошлых лет.

Мысли – послевкусье вечеринки:

«Канул в лета чувств полёт, их нет!»

Хоть «любви все возрасты покорны»,

Людям средних лет найти трудней

Милых сердцу, как в чащобе тёрна.

Стороной проходит Гименей.

«Дачное товарищество» летом —

Дружный коллектив, а старожил,

Новый председатель, раритеты,

Утварь, вещи старые хранил.

Он, романтик, и подал идею

Встреч и музыкальных вечеров.

Большинством одобрили затею —

Отдых после длительных трудов.

Пережив разводы и потери,

Избегать решали брака впредь.

Встречи, музыка помогут верить:

Быть счастливыми могли б успеть.

Труд нелёгкий, «до седьмого пота».

Здесь кормильцы – сад и огород.

Заготовки на зиму, с заботой

Урожай собрать – прокормит год.

…Пляской, песенным разгулом – свадьба.

Мастер плотницко-столярных дел

Дачу гордо называл усадьбой —

Строил сам, с невестою робел.

Стиснув зубы, непривычно скромный,

Председатель приуныл, притих.

…В домике с настроем монохромным

Сбор приятелей немолодых.

Снова – «ты мне радость и страданье…»

Ленский всем понятней стал вдвойне:

Друг пластинку ставил как признанье

Женщине – теперь чужой жене.

Грусть в цветках глициний лиловатых —

Кисточки поникли. Сорный двор.

…Струйками полив, стрижёт секатор,

Мясо-гриль, смех дачниц, двух сестёр.

Возвратились с моря. С их участьем

Жизнь соседа в светлых красках вновь.

Присмотреться б… может, рядом счастье —

С доброй энергетикой оно.

Всем нравится нетривиальность

Его стихов и лёгкость строк.

В пласты спрессована реальность,

Поэт с их сутью слиться мог.

Привычкой стало многолетней

За письменным столом с утра

Писать… Наверно, был последним

Взлёт вдохновения вчера.

Кипящей правдой он ошпарен

Нечаянно пролитых слов.

Лежит, молчит – ожог коварен,

И не придумано бинтов.

…Прозаики, поэты в зале —

Синклит устраивал разбор

Течений в творчестве. Вначале —

Дебаты… Резче разговор.

Спор сочинителей с запалом —

В вербальной схватке дух войны.

Наотмашь, хлёстко прозвучало:

«Стране поэты не нужны!»

Поэзию не замечают,

И нет профессии «поэт».

Немногие стихи читают,

И ни при чём здесь интернет.

Всё зря? Поэта труд напрасный?

Зачем творить? И для кого?

Покорно ждать капризной, властной

Удачи ласковый кивок?

Без лиц закрытые киоски

(Припомнилась «Союзпечать»,

Шум очереди к ней)… Полоскам

Рольставней пустоту латать.

Отметят ли писцы в анналах

Досадный казус наших дней?

Литературные журналы,

Газеты больше не в цене?

Похоже, стихотворец бредил.

Едва губами шевеля,

В воображаемой беседе

Кого-то вспомнить заставлял…

Киоск и киоскёр – картины

Из прошлого кочуют в сны.

Там сборники стихов в витринах,

Тома изданий подписных.

И книги люди раскупали —

Воспитан с детства к чтенью вкус.

Поэтов современных знали.

Читали часто наизусть.

Поднялся, ноги занемели —

В болезни много дней прошло.

Слонялся целый день без цели.

В раздумье ночью не спалось.

Безрадостно, неинтересно

Житьё без строф, без рифм родных.

…И кто-то с выси поднебесной

Поэту шепчет новый стих.