Читать книгу Альманах «Российский колкол». Спецвыпуск «Ах, какая женщина…» - Альманах - Страница 3

Я так хочу чтобы через 100 лет

Свобода роботам не была дана

И прирастала границами страна

За счет входящих в нее на свет.

И был единым для народов смысл

Одно на всех святое Рождество

Я так хочу на край Галактики окно

С видами на Питерский рассвет

Чтоб было можно выскочить в него

И не бояться там попасть в закат.

Не путник запоздалый, негодник из ночного

Клубы дыма испуская прет паровозом к дому.

И шесть утра, я знаю, коровы торжествуют —

Доярки к ним вбегают и трактористы в поле…

Пардон, ошибся местом. Мусорщики весом

Жизнь определяют.

И как-то тихо, странно, уходят в море чайки?

Покинули помойки? А, их выжили вороны!

Все по местам! Влюбленный выбежал с балкона

Через дверь, по черной лестнице скатился.

И заметают дворники снег – белый порошок

Дымит трубой завод – в ночную обкурился.

Качает, глядя в небо, прожектор, подсвещая

К Смольному, посадку грузовому самолету.

Нам отменяют санкции? – Обычный день везет

С Ближнего востока. С Дальнего, простите

К нам в гости едет Солнце в первый раз за год.

С луча сойдет Фагот, за ним в плаще сам Воланд

Пойдут шерстить помойки, по желтой Правде (прессе)

«Здесь что народ считает?» – проверяя есть ли голод

Раз решается вопрос… Появляется Бертгольц:

«Но на дешевый понт постблокадных не возьмешь!

Булгаков где родился, там и пригодился

У нас родился Блок… Тоже плохо кончил?

Так это были грабли, второй раз не наступит

Просвещенный Солнцем вождь, и обкультуренный народ?»

Мечта и Муза, Образ и Жена

Они преследуют, меняются местами

На протяжении всей жизни, с удилами

С кандалами и прозрения дарами

Ведут ведомые туда где свет и тьма

И счастья вспышки, с бедами и ланчами

Средь черных дней под белыми ночами

Сопровождают у сияния тебя

Если идешь за Ним (проверка – ты все выше).

Так долговечна и прекрасна суета

С ними, что не хочется, а надо

Сесть на коня, чтоб поехать вместе с крышей

Встряхнуться, след поставить иногда

В след размером в жизнь над небесами.

И ты сваяешь вдруг улыбку от слона!

Надо… или… не подключат образа’

Мечты и Музы, О'браза, Жены

Тогда ничто никем ты не откроешь

И света чистого не будет бытия

Для всего изображения слона.

Чтоб унести его с собой на небеса….

Прирастает кожа к коже

Время входит сквозь два тела

Переносит мысли в души

Звезды свились вместе в целое

Только так родится Солнце —

Через годы, полста века

Из двух сфер совместной жизни

Звери в ядрах стали целым

Засветились вдруг сверхновым

Превратились в человека.

Горлопанов много, а певец один

Застойная дорога порождает сплин

У зрителя, тогда и Выпускает пар

Бог, скрывая тайну – сколько стоит дар.

Певцов, поэтов много для терапий народа

И только лишь для власти есть один Володя —

И двор не обломает не подведет порода

За что и уважают его и бог и бесы

Вечность отдавая ему за пару песен.

А ему нужна Маринка из самого Парижа

Но он не изменяет Родине гражданством…

Чтоб уйти от пьянства.

Предрассветная приятна тишина

Послеполетная, в конце анабиоза

Настороженно, и где – то затаенно

Немея перед… мировыми… грозами

Или в предвкушенье новой страсти

В ожиданье лотерейного знакомства.

С лопатой дворничиха бурею в стакане

Окрапит ее, напомнит стих о няне

Скребет с окна пятно полета у соседа

Для роста Маргариток расчищая

Трамвайный путь у Берлиоза —

Аэродром для НЛО его готовит.

Послеполетная, в конце анабиоза

Заканчивается шумом из под крана…

И вот он – фон обычный грохот – гама!

Но слышно всем, при этом, шепот: «Мама…»

Китаянка стучит в мою дверь

Зуб последний даю – коммунистка

За ней сто и все лезут в окно

Соблазняя юань полюбить

И валом сундук мой затмить.

Но в больших числах горох

Вреден русскому – смерть

В супе найдет кабыздох

Положено немцу пердеть

Отдуваясь за прежний порок…

Так подумал я чтоб ошибиться

Нажимая с океем капслок

Вспоминая китайца-туриста

Как орет на него его баба

На Дворцовый карабкаясь Столп:

«В чем их военная тайна?!»

– Лепестками вдруг кожух раскрылся —

Так у нас тополь растет, —

Прошептал я и удалился

Разделяя с японкой любовь.

Пусть зароют меня в Фудзияме

Но красным не спорчу я кровь.

Горят огни искусственных начал

Их затмевает естественный рассвет

Бледнеет Город – пещер причал

Так каждый день, и выбирает человек

К чему скатиться или подняться.

Другой не замечает фон, ему наполнить

Главное, зарядку освещения

Цветами радужки в глазах, но забирает

Все больше цвета у бога дьявол

И красный и коричневый и радуги и розовый

ЛГБТ, коммуно-фашики присвоили как танец лебедей

Во время путчей, они оттенками теперь видны

На сером фоне белого и черного.

Но не прорвать естественно – народного

Пестрого волшебного виденья

Монолитного молитвенного зрения.

Сегодня за подпрыгивание плата —

Двухместная, с рубашками, палата

Главное – возможность дать Пилату

Перепутать и казнить второго брата.

И на кресте готовы к выборам, народу —

Мельком, Варавву и Иешуу, Лик и морду…

Как ни старайтесь вы крутиться, снова

Мигрень Пилата будет вылечена словом

Мошенничества, Проповеди, основой

Всему являются Бог, Чорт – однояйцовые

Братья – Противоречия две стороны.

И кто их знает, кто прошел а кто прибит?

И слева крестится, с ним Ева иль Лилит?

Переродились и смешались, Град толпит

У Пилата где болит – знать там руководит…

И, вдруг, колонною движенье броуновское —

Палата воздвигает тень меня и Бродского!

Меняю бесов с рукавов на тени плотские

И требую добавки макарон по флотски…

Проснулся, встал и обернулся. А на стене три тени…

Петербург сегодня мрачен

Но поэзь что флюгер слова

Повернет куда скажу я:

«Все о'кей! Купил корову!»

К ней доярку-синеглазку

Нам рисуют Винтик, Шпунтик

У нее в руке колбаска

Подержать дал Знайка-фермер

Он паркует рядом бумер.

Первым дал банан и шышки

Слишком быстрый Торопыжка

А Синеглазка скоростная!

Снова доит у трамвая!

Чтоб парное из кастрюльки

Продавал в разлив Пилюлькин

Омоложенья делать маски.

Вот такой конец у сказки.

Откат – причина всесильного прилива

Луна повешена в другой системе

Она уравновешена в Планетной схеме

Так и любовь – из тайн счастливых

Божественных, заводит мотор из плоти

Качается акулами, дельфинами

В нирване – штиле морей штормливых

На парусах у лайнеров и плотиков

Чтоб пожирали в бешенстве на гребне

Спасая в ямах наши души навсегда

Всё в этом мире бежит на оборот

Вперед, свершая просто очередной свой круг

Насколько ты летишь – бежишь – ползешь —

Неважно, главное чтоб совершил скачок!

Свой, личный, рукотворный, не сознав

Или осознанно, что важно – не со зла.

А если тьма в твоей душе, то сделай шаг

И наступи себе на тень, и в пятках свет

Очертит точно силуэт, чтоб отделить

Себя от тьмы, и повести куда глаза глядят

Там и порог.

Не верь ни Солнцу ни Земле —

Они уходят из под ног

Не бойся править вещных снов

Он может быль их изменить

И не проси пощады детям —

Пока их не за что карать!

Держи в ладонях Музу женщины

Чтобы мозоли шлифовать

Подставь щеку лишь только ветру

Чтобы разглаживал морщины

Используй масками лишь гетры

В полоску – воровство причины

Судьбы в раю обосновать.

И не трепись об этом в рифму

Как я сейчас – наоборот

Все у тебя произойдет.

Что у пиита треп на завтрак —

В окошке у народа век

И лишь потом к нему дойдет

Графомана тусклый свет.

Обнаружена проблема вида —

Трясется Ева как задрыга!

И Бог ее спасает из под ига:

С первым эстет-десантом

Из каменьев-бриллиантов

Джентльмены извиваются!

И наступая, извиняются

Это Еву точно пробивает!…

Мадам – в роддоме спит.

Адам – в музее у Лилит.

Сломан неудачный вид.

Вместо Адама встает Пиит.

Прошел 2017-й.

Ева веером обмахивается

Пиит, пилять, устал пилить

И из строчек делает Лилит…