Читать книгу Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Осенний поцелуй» - Альманах - Страница 12

… Я в пионерском лагере любил

Двух девочек из первого отряда…

Одну из них тайком боготворил,

Вторая оказалась ночью рядом…

В постели… (При заезде двух девиц

Вдруг поселили в спальне семилетних, —

Там пионерки «взрослые» приметней,

А «Дружба с октябрятами!» – девиз!)

Что пионерских летних лагерей

Милей юнцу ещё раздельной школы?!

Хвала, профком! Стиль «вложенных» рублей

Прозрачен! – профсоюз наш был «подкован»!

Путёвки – даром! Плановый комфорт

(Под аромат колбасочки «Советской»!),

Костры, походы, спорт – насколько резко

Здесь быт идейный жил «наоборот».

…Кружки, линейки, игры у воды,

Купальщиц загорелые фигурки…

А прелести вожатых молодых!

Приникни «веселей», играя в «жмурки»,

И ночь фантазий с дрёмою – мудрят!..

– Очнись, идём! – зовёт предсовдружины.

– Куда?

– В «гарем»…

Шучу, но пульс пружинных

Кроваток двух – пункт в «царстве» октябрят!

…«Магический пролёт» средь «вражеских частей» —

Вниз, оглашённо, к женской половине!

Мы (будто бы в астрал!) переместились

Вожатых мимо, спальни поварих,

За «Красный уголок», медпункт и – «двор об двор» —

В «Курильник» тайный… Зрим… Смелей… Пора!

Рукой подать – палаты октябрят,

Уж притомились грёзы двух подружек…

О трепет приближения!.. Вот – ложе!

«Хозяйка» дома? Не пошевельнётся.

Припала на бочок и словно в полусне…

О жажда прикасания!.. Прильни!..

(Зачем же мы так робки и стыдливы?

Нас ничему такому не учили,

Мы сами «открываемся»)… Свой искус

Влеки сквозь тайны, чувственный исток!

…Жар кожи ласковой… Грудь юная «весталки»

(Что два птенца, два «клювика», «занозы» —

В ладони, в память, в сердце… навсегда!).

…Она не возражала, как умела,

Теряя робость, трусики и майки…

Её рука плыла… плыла моя рука

По волнам тела… по шелкам – по чреслам,

Пленяя мягкую чувствительную «лунку»…

Но поцелуй – не в лад насторожённый?..

Прости, воспоминание, теперь

Темнеют разноцветные «картинки».

…Не октябрёнок скрипнула, то – дверь!

(О боги, птичку синюю закиньте?!)…

Вожатая с проверкой «приползла»,

Над нами встряла (тише, тише, радость…),

И, сдернув одеяла, опросталась

Законным гневом, в зависть пополам…

Завком, партком и бравый профсоюз

К обеду «вскачь» – на экстразаседанье!

И даже предки чьи-то… Брачных уз

Терзаясь, зачиналось наказанье.

Допрос – чредой: кто план «родил» такой?

В который раз? Была ли половая

«Задача», связь? А слава что былая?

Вердикт: «Беспутству – стоп! Разврат – домой!»

Вот – грузовик… Мы в кузове. Молчим…

Развоз – всех четверых… Грехи считаем…

(Мы – дети чёрной магии? Но чьи

К тебе пришли духовники, читатель?)

…В пути интрига с ветром унеслась…

Ослабший страх вины… Притушен лучик…

(Вернись хоть в сон, усладу не получим, —

Юница, тает снов невинных сласть…)

Цвела рожь и пел жаворонок

Испепелённое лучами небо

И в поцелуях первая любовь

Уединённая

Золотисто обняла тела молодые

Завлекла в миры иные страдания и сны

Странички и книжки

Ждут, словно детишки,

Восторгов, заботы, издержек излишних,

Требуют жизни!

От ладожских бурунных вод

До Балтии туманных скал

Река просторная течёт,

Волна качает облака…

С волной – дорога-бирюза,

И люди льнули к берегам,

Наверно, реку ту прозвал

Невою – невод рыбака…

Привык народ к реке-Неве,

Деревни строил, торговал,

Да швед-король клонил к войне…

Эх, знал бы, с кем он воевал!

Из той поры вернулся миф

Победной Северной войны:

«…Где Финский близится залив,

Вдруг всадник над скалою взмыл!

На шкуре зверя, без седла,

Коня он вздыбил над рекой, —

Из бездны, из волны скала

И всадник власти роковой!

Недвижен, но вперёд и ввысь

И взлёт коня, и мудрый взор!

Казалось, наполнял он жизнь

Великой целью, – весь простор

Десницей царственно объяв,

Провидел здесь, на островах,

Мечты столицу словно явь!

Вражду змеиную и страх

Поправ копытами коня,

Расставил службу по местам

И покорил пространства вязь!

И вырос Град, мечту храня,

Как будто всплыл – мечта сама…

Нева ли внове родилась,

Иль город родила Нева…»

… Сей миф не числит деревень,

Что смыл строительный прожект,

Что многим стало умереть

На стройке трудных первых лет.

Харчи, болотный грунт и сырь

Ругал и клял работный люд,

Но всюду Всадник-поводырь,

Чья страсть, чей дух вперёд зовут!..

Не каждый город – властелин

Судеб и грёз, творцов, царей, —

А невский град предвосхитил

И Всадника красой своей!

…Полна величия река,

Брега украсили гранит…

Мосты разводят облака…

Но Верховой коня стремит!..

Ваятели и Зодчие, Поэты

Въявь Музы Петербурга воссоздали,

И благозвучны камни зданий стали,

Наполнились гармонией проспекты!

Зелёные мечты разговорить

Под небом бирюзовым с облаками

Вдоль чёрного шоссе, чей черновик

Разъездами исчиркан, как стихами

О драмах, здравомыслию подстать…

Но гении – в плену предназначений:

Свет божий в наших душах возверстать,

Даруя жизни перевоплощений!..

Стреми, шоссе, – влеки, шоссе – за край,

За облако, к вершинам и пределам,

Альбом оваций взору открывай,

Листай Державы, храмы Мельпомены!..

Движение не слышит жаль тоски,

Всё ж полнят сердце жалобы и муки, —

Спасают Музы… музыка… стихи…

И с ними разум высветил науки!

С рождения стремится детвора

Взамен муштры соперничать незримо,

Творцам приуготована игра

Ума, воображения и ритма!

Семь нот, семь центров чарам красоты

И радуге энергии и славы, —

Но рядом, здесь, – не будет и версты,

На ключ где встанет вёрстка жизни самой…

На окраине города

Вне центральных соблазнов

Небрежения гордого

Нет в помине, и праздно

Бродят вместе и порознь

Нарочитая скромность

И стеснительность, строгость

Только кажется грозной…

Над проспектами свежими,

Под интимным закатом

Быль прозрачна и: «Где же мы?..» —

Птички пали пернато.

А деревья послушно

Разбрелись за ветрами,

Чьи суждения сушат

Над балконами прямо.

Но под взглядами запросто

(С одинокостью рядом)

Прошагать мимо «братского»

Одинокого взгляда.

Здесь – на фоне приветном,

Боль не распознавая,

Поскользнуться и: «Где это?..» —

Вознестись, обнимаясь

С первым встречным, проворье

Обобщив, приземляться,

Чуть приподнятой бровью

Удивить?.. Удивляться!

Как же можно так здорово

На простор опереться

На окраине города,

У излучины сердца…

Во мне животворили тишина,

спокойствие и лёгкость духа…

Я ощутил, как начал нисходить

к Неве вдоль полукруга скверика на Стрелке,

что с каждым шагом обретаю

и равновесие, и силы

тем очевиднее, как за спиной

трамваи с резким стуком

расхлопывали двери, обретая пассажиров…

Я одиночества желал себе,

и удалялся я от городского шума,

и забывал, что город существует.

Со мной Невы ограда к воде спускалась,

Мы остановились у шара каменного,

скатившегося по гранитной огороже,

казалось, здесь замедлившего, ратерявшись, —

продолжить ли стремление к воде…

И он остановился вдруг, объятый восхищением,

как будто бы одна из точек двоеточия прожекта Стрелки,

извечно выражая изменчивость времён, людей, событий…

Сегодня зима была, и крепость

виднелась ближе и таинственней.

Всё было как на ладони, близко и любимо, —

рыбак, колдующий над лункой,

тропинка среди льда

и остров, прозванный Весёлым, —

волшебная шкатулка в детской книжке…

Я подниматься стал вблизи перил гранитных,

и город встретил грохотом трамваев,

шумом площади, движением людей

среди забот, любви и вдохновенья…

Пригласи меня к себе

Сентябрём на два денька

В дом, где крыша – из небес,

Стены – даль березняка.

$$$$$На фундаменте-земле

$$$$$Отыщи полы из мха, —

$$$$$Вольный ветер бы сумел

$$$$$Встречу сладить на коврах

Разосененно-цветных

У опушки, близ костра:

Куст орешника! – Вдохни!

Ах, чтоб ты не догорал!

$$$$$Чтоб могла твоя краса,

$$$$$Утишая мысли в нас,

$$$$$Чрез открытые сердца

$$$$$Веять чувством космоса…

Золотым перстом судьбы

Кроны древ перелистав,

Ясным днём в лесную быль

«Проявляется» астрал.

$$$$$Медитационный ритм…

$$$$$Концентрация на луч…

$$$$$«Воспарим» в блестящий мир!

$$$$$Но «в себя» вернёмся, чур!..

Запах листьев, хвои хмель

На десерт попросим мы,

Поосеним, слышь, земель,

Мы с тобой поосиним…

Он не для зрения… Для души,

Которой трудно в мирской глуши,

В глуши, дремучей, чем век двадцатый

Среди атомов…

Углы препятствий – в главу утех,

Пусть жизнь даётся из всех, из всех

Трагичнее, но на каждый лист

Неистощимый ложится стих!

Он манит выше, чем твой полёт,

Раздвинет дали – за горизонт,

Низвергнет в логово адских мук,

Молитвы слаще последний звук.

Где вне сомнений и ложь, и страх,

Неузнаваем и правды храм…

В его невинности свет комет:

Тьму озарить и взыскать запрет

Среди людей, как среди богов,

Вычерчивать из нетленных слов

Путь свой!.. Из глуши земной,

Заброшенной в звёздный рой,

Выселиться, так всей душой!..

Одиночеством взят был билет на сеанс

В пятый раз у кассирши грубой,

В ожиданьи которого на полчаса

Прилепилось оно на скамейке угрюмо.

По раздумьи заброшен билет, и тогда

Одиночество всласть бороздило аллеи.

Было холодно, день полномочия сдал,

Но появилось стихотворенье…

Ленинград – Севастополь – Судак!

Ностальгия по тем отпускам,

Где – влюблённый советский простак,

Я слонялся по жгучим пескам…

Ах, Судак!.. Знаю бухту одну:

«Новый Свет» – голубее небес!

Окунусь, наплывусь и бухну

Чуть портвейна… «Таврический»? Блеск!

Припев: Привет, привет, крымчане, —

Такая карусель:

Разлуки все прощаем,

Встречаясь в Судаке!

Севастополь – геройский моряк,

Славу русского флота умножь!

Сурож-крепость, красу охраняй, —

Крым, Россию, Украину – то ж!

В сентябре еду, еду в Судак,

Вспомню вновь, как я койку снимал,

Где фатальный советский простак

Всласть в татарской семье отдыхал…

Припев.