Читать книгу Зануда - Алтана Шой - Страница 6

На тонком белом листе с прочерченными бледно-синими клеточками была нарисована непропорциональная, уродливая фигура в огромных очках, со скобами и торчащими вверх ржаво-рыжими волосами. Зубы оскалены, вместо глаз две маленькие черные точки, свисающие щеки, кривые ноги, безвкусная одежда. А рядом каллиграфическим почерком выведено:

Внизу тем же почерком, только более мелким, приписано: «У тебя никогда не будет друзей, тебя никто не полюбит, и ты всегда будешь скучной, неинтересной уродиной».

Валя несколько секунд разглядывала рисунок и вчитывалась в написанное в ее тетради по физике на последней странице. Нельзя сказать, что она ничего не ощутила, где-то далеко у нее екнуло сердце, особенно в первую секунду после увиденного. Она и так, в общем-то, знала, что вряд ли у нее появятся друзья, что она некрасивая и неинтересная, просто… все равно было немного неприятно. Однако чуть позже Валя спокойно закрыла тетрадь, решив не переживать по этому поводу. Подумаешь…

В следующую секунду она вздрогнула – на стол запрыгнул Кузя. Зануда машинально подалась корпусом назад и глянула в сторону открытой двери. Кузя настоящий шпион, как тихо он сумел подобраться к ней! Она даже не услышала, как открылась дверь.

В коридоре стоял Дима, он искал что-то в чулане. Кузя испуганно напрягся и злобно поднял спину, когда его хозяин достал пылесос. Шумная, огромная машина, засасывающая в себя мусор, выползла из чулана, ее большая щетка взмыла вверх, и кот, поджав хвост, юркнул под стол. Дима тихонько посмеялся, наблюдая за ним, а затем улыбнулся Вале. Она слегка покраснела в ответ и отвернулась.

– Извини, что поставил тебя в неловкое положение сегодня, – зайдя к ней в комнату, сказал он. Пылесос волочился следом, и Кузя все громче и громче шипел где-то под столом в уголке. – Я иногда вначале говорю, а потом думаю. Чуть не проболтался…

Валя ничего не ответила, думая над тем, что ей и самой можно было бы извиниться. Но нужно ли?..

Дима подходил все ближе, пылесос подступал. Он пока не выл, не всасывал со зловещим шумом пылинки, но Кузя под столом почти выл, поджав уши и выпучив глаза. Затем начал осторожно перебираться к выходу, максимально настороженно переставляя лапы с заточенными когтями. Дима следил за ним и вдруг резко дернул шланг пылесоса, напугав кота до смерти, и тот пулей вылетел из комнаты.

– Беги, беги, драчун мелкий, – крикнул ему вслед хозяин, а затем улыбнулся нахмурившейся Зануде. – Это ему за все хорошее.

Валя улыбнулась уголками губ, опустив голову. Дима легонько дотронулся до ее плеча, и это снова заставило ее вздрогнуть.

– Ты меня все же буди по утрам, если я не встаю, ладно? А то вот, – он закатал рукава джемпера, показав ей свои покрытые царапинами руки. – Видишь? Лучше уж меня будешь будить ты, чем Кузя.

Дима снова солнечно улыбнулся и направился к выходу. Валя все еще думала, стоит ли ей извиниться. Именно она оставила дверь открытой, из-за чего кот и прошел в комнату, а после исцарапал все руки хозяина. Но как ей извиниться за это, как все объяснить? Она ведь, получается, зашла в комнату, но не разбудила его, более того впустила кота, а затем убежала. Так глупо. Лучше уж промолчать…

– А… – тихо сказала она вслед, но Дима, как ни странно, услышал, повернув голову через плечо.

– Что?

– Раз уж я живу у вас, – она встала из-за стола и подошла ближе, – то мне стоит убираться и готовить.

– Да нет, не переживай… Ты же гостья.

– Гости так долго не живут, тем более за чужой счет. Не хочу быть в долгу, я буду выполнять свои обязательства, – сказала она с опущенной вниз головой и осторожно взяла ручку пылесоса. Дима не сопротивлялся и несколько секунд молчал, затем улыбнулся.

– Ну ладно, мне же лучше.

– А еще… – Валя замолчала, чуть покраснев. Начало вырвалось само собой, но она уже пожалела об этом.

– Что?

– Тебе… нужна… тетрадь? По физике? – она вспомнила, как отмахнулся Паштоха от ее предложения сегодня, после чего было неловко и стыдно, а оттого снова подумала, что зря спросила. Но она чувствовала себя виноватой перед Димой, а извиниться по-другому не могла.

– Оу, ну… давай, – похлопал глазами он.

Затем Валя еще раз пожалела об этом: а что, если он увидит последнюю страницу?.. Однако если вырвать сейчас, то он точно заинтересуется и увидит, а так может и не заметит. В конце концов, кто лезет в конец тетради просто так? Сама Валя решила проверить лишь после слов Паштохи.

В итоге она все-таки отдала тетрадь. Даже если он увидит, какая разница?..

Валя тщательно прибралась в доме, вытерла пыль в каждом уголке, кроме Диминой комнаты – там, он сказал, сам приберется. Разобраться с пылесосом не составило труда, а вот с бедным напуганным до смерти Кузей было тяжело. Когда Валя зашла в зал и пропылесосила там все, кроме угла под креслом, куда забился кот, она пыталась намекнуть ему, чтобы он не боялся, выбирался оттуда и бежал в уже чистую комнату, но он забился в одно место и испуганно-злобно мяукал.

– Я не буду тебя пугать, – тихо сказала она, нахмурившись и одновременно чувствуя неловкость – неужели кот мог понять ее? Она вздохнула и присела, протянув к нему руки. – Ну же, вылезай.

Кузя зашипел и поцарапал ее, но Валя все равно схватила кота, поджав губу от саднящей боли, и вытащила негодника из-под кресла. Кузя с поджатыми ушами молниеносно рванул прочь из зала, а Валя легонько потерла расцарапанные руки. Затем отодвинула кресло и пропылесосила последний нетронутый угол. Дима все это время наблюдал за ней, выглядывая из-за стены. Он вышел из комнаты, чтобы взять телефон. Увиденная сцена заставила его тепло улыбнуться, ведь какой бы колючей Валя ни казалась, на самом деле она была доброй.

После уборки Зануда принялась за готовку. Кулинария не была ее любимым занятием, но жизнь с отцом научила относиться к этому, как к неизбежной необходимости. Да и имея на руках кулинарную книгу и необходимые ингредиенты, можно было приготовить что угодно. Правда… не всегда. Вале вдруг вспомнился ее первый опыт на кухне. Как она волновалась, боясь напортачить в пропорциях хоть с одним из составляющих блюда, а уж фраза «соль и перец по вкусу» окончательно вводила ее в состояние паники. Импровизация никогда не была ее коньком. Однако со временем Зануда поняла, что, как правило, небольшие погрешности не вредят вкусу.

– Вау, какая ты молодец, – похвалила ее тетя Ира, вернувшись с работы. – Я вот не очень люблю готовить, покупаю полуфабрикаты, а там минимум усилий, – призналась она. Валя немного удивилась, Ира казалась ей образцовой хозяйкой. – Вот дочь моя, Ника, любит. Экспериментирует, смешивает все подряд, я даже боюсь порой пробовать ее фирменные блюда, но каким-то образом сочетание, казалось бы, несочетаемых продуктов у нее выходит очень даже вкусно. В готовке главное – творчество, интерес. А у моей Ники этого с лихвой. Мне бы тоже у нее поучиться, но… лень, – задорно произнесла она, накладывая себе порцию горячего плова.

– А я не очень люблю, как Ника готовит, – ответил Дима. – Много странных добавок для похудения, одни овощи, да и порции маленькие.

– Ну, ты у нас проглот, как и все парни в твоем возрасте, наверное.

Валю всегда удивляли их отношения – они не очень походили на мать с сыном, больше на брата с сестрой или друзей. Скорее всего, дело было в Ире. Она даже о дочери отзывалась как о своей подруге.

– Ладно, давайте есть!

Плов был совершенно обычный. В меру сытный, но едва ли его оценил бы гурман.

После трапезы Валя помыла посуду и направилась в свою комнату, но в коридоре ее окликнул Дима. Он одновременно разговаривал с кем-то по телефону, а в руке держал тетрадь и… деньги?

– Вот, спасибо большое, – протянул он, и Валя, покраснев от стыда и неловкости, собиралась ответить, что не станет принимать их, но боялась, что по ту сторону провода могут быть одноклассники, да и Дима быстро ушел, так ее и не услышав.

– Да, давайте! Я только «за». Тогда завтра?.. – Он скрылся за дверью в свою комнату, где его в полутьме ждал компьютер. Зануда помялась на месте: ну почему он вызывает столько противоречивых чувств?! Гложущих! Почему она просто не может принять денег, в которых нуждается, от него? И не может поговорить с ним просто так или хотя бы извиниться?

***

На тонком белом листе с прочерченными бледно-синими клеточками поверх корректирующей жидкости была неумело нарисована милая девочка в голубом платье, она улыбалась, спрятав руки за спину и чуть приподняв плечи. Были пририсованы трава и солнышко. А рядом корявым почерком выведено:

Еще ниже тем же почерком: «Прости, я не лучший художник, а стихоплет и подавно. Стишок придумала подруга с десятого класса, как смогла, так как была занята сегодня, с рисунком я уже сам корячился. Но ты никого не слушай, ты, правда, очень хорошая и милая!»

Отчего-то защипало в глазах, хотя совсем не было грустно…