Читать книгу То, что скрывается в темных переулках. III часть - Альвера Албул - Страница 2

Я лежала в кровати в выделенной нас с Ястом Ларисой Петровной комнате, засыпая. Полноценные вампиры засыпают быстрее, и вскоре перед глазами образуется не проглядная тьма, которая через секунду сменяется четкими образами.

Я оказываюсь на уже знакомой улице, на детской площадке. На землю падают тяжелые снежинки, и я ловлю одну из них. На моей ладони она не тает.

– Правда, здесь холодно, – я слышу ее знакомый голос, и поворачиваю голову. Рядом со мной сидит Лей, слабо улыбаясь. Ее каштановые волосы обстрижены, а карие глаза горят жизнью сильней, чем, когда она была жива.

– Так холодно, что не тает снежинка, – отвечаю я.

– Глупенькая, – Лей улыбается шире, и из ее глаз начинают течь слезы, – знаешь, а я их больше не боюсь. Теперь, они не могут навредить мне.

Я понимаю, о чем она, и мне самой хочется плакать. Ведь она при жизни так боялась вампиров и оборотней.

– А вот ты бойся, до тебя они могут добраться, – продолжает девушка, а я и не знаю, что мне ответить.

– Я буду беречь себя насколько это будет возможно, – отвечаю я, а она ослепительно широко улыбается.

– Я верю.

Сквозь сон я вдруг слышу мелодию звонка своего телефона, и Лей остается одна, так как я просыпаюсь. Я беру телефон с тумбочки возле кровати.

– Да, Юлий, – я ответила на звонок.

– Прости, что разбудил. На улице уже темно, я думал, ты проснулась.

– Поздно легла, – ответила я, – ты что-то хотел?

– Хотел узнать, когда вы вернетесь домой. Вы там уже почти неделю. Гром еще не передумал вступать в клан?

– Нет, он уже и маме своей сказал, что будет среди нас, – ответила я.

– Хорошо, ты там спроси его про возвращение, а то время ведь идет, – попросил Юл.

– Да, спрошу.

– Отлично. Ладно, ты сейчас спать дальше или встанешь?

Я на секунду убрала телефон от уха и глянула на время.

«19:23».

– Встану, – ответила я.

– Ну ладно, хорошо. Пока.

– Пока, – я отключилась.

В доме Громовых было тихо. Было непривычно. Не играла жесткая музыка Ника, а тот не рвал струны своей электронной красотки. Телевизор не бубнил новости или прогноз погоды. В доме был полумрак.

Гром и Ли сидели на заднем дворе на скамейке, ворковали. Лариса Петровна кружила на кухне. Яста я нашла на чердаке. Он изучал окрестности свысока, выглядывая из круглого окошка. Я подошла к нему со спины, и тот дернулся от неожиданности:

– Хло…! Не пугай так меня!

– Уууу, – как проведение протянула я, продемонстрировав пластичность пальцев рук.

– Не смешно, – Яст снова уставился в окно.

– Зачем ты залез сюда? – спросила я, осматривая чердак.

Здесь было чисто, и поэтому мне это казалось ещё одной жилой комнатой. У стены стоял шкаф для банок, все были пустыми и чистыми. В другой стороне небольшой комод, сверху на котором лежали сложенные покрывала. Конечно, это ведь реальный мир, а не фильм ужасов. Будь я главной героиней подобного фильма, сейчас бы разглядывала пыль и паутины, банки были бы наполнены эмбрионами детей, какой-нибудь мутной жидкостью и внутренними органами. А на комоде бы лежали рванные искровавленные тряпки.

– Да скучно, решил посмотреть, что тут.

– Славный чердачок! – заметила я.

– Здесь чисто, – Яст пожал плечами.

– Лариса Петровна, наверное, каждый день вытирает здесь пыль, – предположила я.

Мы с Ястом еще немного постояли на чердаке. Он показал мне обзор, что открывается из окошка.

Дом Громовых стоит на пригорке, поэтому из окна видно очень много. Соседние домики, дороги, светофоры, мост через реку Холод и саму реку, только, конечно, не полностью. Она уходила вниз и пряталась за деревьями леса. Ели стояли стеной.

После мы все же спустились вниз, на чердаке стало холодно.

Внизу словно все ожили. В длинном коридоре дома загорелись бра, стало намного светлее. В гостиной (телевизоров Лариса Петровна не признавала – это нас как обрадовало, так и огорчило: она не волновалась, смотря новости, что ей, возможно, так как она человек, угрожает опасность, о которой она ничего не знает, а это не есть хорошо) играло радио. Конечно, по радио тоже могли передавать новости о пропавших людях, но Лариса Петровна призналась, что включает его очень редко, а точнее, когда Гром приезжает навестить ее. Это бывает раз в год.

Гром и Ли слушали музыку. Они молчали, просто перекидывали друг другу нежные взгляды и обменивались теплыми улыбками. По дому разносились звуки Антонио Вивальди – winter. Госпожа Громова ходила по дому, выполняя свои вечерние дела, нежно кружась в вальсе с невидимым партнером по танцу. Мы с Ястом за этим наблюдали, стоя на кухне у широкого и высокого окна. Я ела яблоко.

– Когда-то я любила включать это радио, когда-то очень давно, – пропела Лариса Петровна, на момент остановившись возле нас, – у меня тогда даже еще не было Дени, – она опечаленно вздохнула, – мне было девятнадцать. Мы жили в этом доме: я, моя мама, отец и младший брат Олег. Ему было пятнадцать. И я познакомилась с молодым моряком, красавцем Остином Тёрнером. Тогда на севере города открыли первый бар для людей, входить туда можно было только людям.

Я жевала яблоко, улыбалась ей и понимала, что Лариса Петровна хочет поделиться со мной своей историей. Яст стоял рядом, приобняв за талию. Мы слушали ее.

– Он назывался «Бабочка», – продолжила женщина, и я чуть не подавилась яблоком, – ну и мы с девчонками (я и еще две мои подруги) собрались туда. А как раз в город прибыл корабль, привезли в город грузы, стройматериалы, множество вещей. Тогда город обустраивался, строили новые районы. И, конечно же, морячки сошли с судна. Куда идти? Все парни люди двинулись в сторону «Бабочки». Ну так вот. Я танцую, Лена и Катя рядом. Народу много, и я не замечаю, как наступаю кому-то на ногу, при этом свою подворачивая. Поднимаю глаза, меня поймали крепкие мужские руки, а на меня смотрит парень такой красоты! Мы познакомились и все время в «Бабочке» провели вместе. Он приходил к нам домой и даже познакомился с моими родителями. Моему отцу он не понравился, но мне было все ровно. Он дарил мне цветы, водил в кино, ничего не требуя взамен. Он играл мне песни собственного сочинения на гитаре, посвященные мне. Так вот однажды, когда он пришел, дома были только я и мама. Отец и Олег уехали на охоту. И Остин включил это радио. Там играл вальс. Он закружил меня в танце по комнате, и я чувствовала себя самой счастливой. Я была влюблена беспамятства. В этот же вечер мама оставила нас одних, ей нужно было навестить нашу соседку, или это была отговорка оставить нас вдвоем. Вам интересно был ли у нас секс? – я не смогла сдержать усмешку, Яст рядом зашевелился. – О да! Мой первый в жизни. К сожалению, через два дня ему нужно было уплывать. Что поделать, это была его работа. И он уплыл, обещая, что вернется. Через два месяца стало известно, что я беременна. Моя мама не хотела мириться с тем, что ее дочь станет молодой мамой ребенка от неизвестного никому моряка. К моему огромному горю, ребенка пришлось убить. В абортарии мне сразу и сказали, что детей я иметь больше никогда не смогу.

Я замерла. От моей улыбки ничего не осталось.

– Он вернулся. Через полтора года. Мой отец к тому моменту был уже мертв. Задрали волки, когда он очередной раз ездил на охоту. Мама умерла через месяц после гибели отца от сердечного приступа. Брата забрали под опеку наши родственники в другой город, а я осталась в этом доме одна. Когда Остин вернулся, я сразу же рассказала ему, что произошло в моей жизни, пока его не было. А он сообщил, что ушел из моря. Сказал, что хочет быть со мной. Я работала продавщицей в рыбном магазине, он искал работу. Мы жили вместе, здесь. По вечерам мы включали это радио, и он кружил меня в танце. Мы пытались зачать ребенка, но у нас ничего не получалось. Найти работу на суше Остин не мог. Я хотела замуж, а денег играть свадьбу у него не было. И он запил. В конце концов, зимой, ночью пьяный он вдруг начал истерику, взял свою куртку и ушел. Я даже не поняла, что случилось. Весной его нашли, когда снег начал таить. Моя история не так и радужна, но это радио очень дорого моему сердцу, и поэтому я никогда его не выброшу. Но и включаю я его только раз в год, когда Гром приезжает, потому что иначе очень больно.

Она закончила свой рассказ и перевела на нас свой взгляд.

– По вашей истории можно писать драматические книги, – аккуратно произнесла я, желая, чтобы меня правильно поняли.

– Согласна, – она хмыкнула.

– А что сейчас с вашим братом? – спросил Яст.

– Он живет в городе, куда его забрали после смерти родителей. Он женат на Глэдис Стаффорд, и у них три ребенка: Брук – ей восемнадцать, Кора – ей пятнадцать и Джон – ему десять. По именам детей видно, что он подкаблучник, – женщина усмехнулась.

– И давно вы виделись последний раз? – спросила я.

– В день, когда за ним приехали родственники, – она пожала плечами.

– Ого, – не сдержался Яст, – сколько уж лет прошло.

– Я общаюсь с его женой через интернет, поэтому знаю про его семейное положение, – ответила Лариса Петровна.

Наш покой и душевную беседу разрушил Гром. По словам юноши, уже поздно для людей, а значит и Лариса Петровна и Яст должны были идти ложиться спать. У моего возлюбленного получилось отговориться, и мы остались на кухне. Лариса Петровна пожелала нам приятной ночи и ушла. Гром и Ли ушли на задний двор, им явно понравилась там скамейка. По дому продолжали разноситься звуки классической музыки.

– Ты потанцуешь со мной? – вдруг спросил Яст.

– Я не умею, – я покачала головой.

– Как же так? На выпускном балу ты не танцевала?

– Я осталась без пары, поэтому нет, – ответила я.

– Тогда я сейчас тебя научу, – Яст взял меня за руку и через коридор провел меня в гостиную.

Он положил мою левую руку к себе на плечо, а правую себе на ладонь. Его правая рука легко легла мне на талию.

Музыка поспешила унести нас в танец, и Яст подчинялся ей. Легким движением он начал порхать по комнате, я следовала за ним, но у меня плохо получалось. Через минуту мы остановились, потому что я очередной раз наступила Ясту на ногу. Парень поднял глаза к потолку, терпел боль.

– Ну, я же говорила, что не умею! – устало выдохнула я.

– Просто следуй за мной и не думай о своих ногах, – Яст медленно опустил на меня взгляд.

– Это тяжело, – честно призналась я.

– Никто не спорит! – он согласился и повел меня в танце.

Я попыталась раствориться в музыке. Пыталась раствориться в Ясте. И мне это удалось. Мы уплыли в танце, он кружил меня, и я ощущала себя принцессой на балу. Не хватало только шороха моих юбок.

Ох, Яст!

Моя голова была возле шеи юноши, и я глубоко вдохнула его запах. Такой вкусный и манящий, мне хотелось тереться об Яста как кошка. Мне казалось, словно я сошла с ума.

Яст продолжал танцевать со мной, и я полностью потеряла связь с реальностью. Его волосы, нос, глаза и губы… крепкие руки.

Яст, ты единственное хорошее в моей жизни!

– Я люблю тебя! – шепнула я, когда музыка закончилась, и мы остановились посередине комнаты.

– И я тебя люблю, Хлоя, – улыбнулся мне Яст.

Он отпустил меня, продолжая так же сказочно улыбаться.

– Ты здорово танцуешь! – похвалила я, и подошла к комоду, где стояло радио. Я выключила музыку.

– И ты неплохо.

Я окинула радио взглядом. Как и все в доме, оно было раритетным. Комод, на котором стояло радио, был выполнен из темного дерева. У него были закрученные ножки, и стоял он у огромного окна, которое закрывали легкие шторы бежевого цвета с синими бутонами цветов. Все в доме было старым.

Меня передернуло – из коридора раздался неожиданный бой часов.

«24:00».

– Уже поздно, – проговорил Яст.

– А мой день только начался, – ответила я.

– Не хочу идти спать, – шепнул парень, подойдя и заключив меня в объятия. Его прикосновения были нежными, заставляя внутри меня что-то напрягаться. Внутри было странное томление.

– А что хочешь? – внутри все начало кипеть.

Яст не ответил, легко прикоснувшись своими губами к моим. Его горячий язык мягко коснулся моей верхней губы, и низ живота потяжелел. Волна вожделения ударила внутри. Энергия, всепоглощающая, диким огнем объяла мое сердце. Оно билось как сумасшедшее, разгоняя по телу огонь. Мои руки автоматически потянулись к шее Яста, мне хотелось прижать его к себе сильнее. Дикий пожар сжигал все внутри меня, и от этого становилось очень жарко. Яст был прижат ко мне вплотную, одаривая меня поцелуями, но мне этого было мало. Я прижимала его к себе все сильнее и сильнее, и каждый раз мне казалось, что этого недостаточно. Мои руки спустились ему на спину, его тем временем гладили мою поясницу, сжимали ягодицы. Внутри меня били чувства, мяч бил вниз живота и поднимал брызги воды. Капли долетали до самого сердца, а то горело необузданным пламенем. Капли воды казались кислотой, прикасаясь к раскаленному сердцу, и это еще больше возбуждало меня. Яст продолжал играть с моими губами, дразня их своим горячим языком. Я не заметила, как начала двигать тазом на встречу Ясту, а мои руки были уже готовы порвать его футболку.

Просто поцелуй, а я покинула реальность.

Раздался треск, синяя ткань футболки потоком стекла с плеч Яста.

Ваниль и лимон пропитали всю комнату. Этот запах как наваждение. Все мои мысли, действия, желания были направлены на Яста. Его хотело мое тело: плоть и кровь. Я слышала его сердцебиение, оно било ритм нашим поцелуям, играм языка Яста, моим движениям таза. Его кровь манила меня, и где-то в глубине моего подсознания кружили мысли, как сильно я хочу выпить его кровь.

Я выгибалась навстречу Ясту, желая быть к нему максимально близко.

– Спасибо, она мне никогда не нравилась! – оторвался от моих губ Яст, но я не поняла, о чем он. Я вообще не могла думать.

Я развернул меня к себе спиной, его руки потянулись к замку джинс, и багги упали на пол.

– Нагнись! – я выполнила указание Яста.

Нужно было бы включить музыку, чтобы нас было максимально не слышно. Но у меня не поднялась рука. Мы бы опорочили все, что для Людмилы Павловны так важно. Когда-то под музыку радио она танцевала с любимым мужчиной, которого, возможно, любит и сейчас, и я не могла позволить себе все это обесчестить.

***

Гостиная сама по себе комната не большая. Ее стены обклеены старыми узорными обоями. Раньше они были жёлтыми, но за годы они выцвели и приобрели блеклый бледно-банановый цвет. В некоторых местах, они были потертые, продырявленные. На полу был паркет, на котором постелили красивый ковер с красным узором. Камин, кирпичный. На полочке над ним стояли чугунные кони – копия творения искусства. Напротив камина у стены диван с завитыми ножками, обшитый затертым и выцветшим зеленым бархатом. Огромное окно, шторы с синими маками (пусть таких не существует). Комод, на нем радио. И последнее, с потолка свисала огромная хрустальная люстра. Комната казалась полупустой.

***

Гром и Ли вернулись в дом вовремя, точнее мы вовремя покинули гостиную и перебрались в выделенную нам спальню. Когда-то она принадлежала Олегу. Она была обставлена так же старо и не богато, как и все остальные комнаты. Яст измотался за день и уставший сразу же уснул, как только его голова коснулась подушки. Я прилегла рядом и на удивление для себя ощутила странную усталость. Внутри меня словно что-то рассеялось, и я ощутила, как потяжелели веки. Концентрация крови Юла внутри меня упала. В темноте комнаты в моей крови стали вырабатываться человеческие гормоны: я засыпала. По-человечески засыпала. Я почувствовала, как расслабилась каждая моя мышца, глаза закрылись, я не могла пошевелиться, но еще слышала, что творится вокруг. Как же сильно я отвыкла от такого. Мысли неслись с диким потоком, путались и напоминали бред сумасшедшего. Где– то на заднем плане всего этого беспорядка мыслей играли 3 doors down – in the end. Или The Linkin park, я так и не разобралась, кто поет эту песню. Сон пришел так же неожиданно, как и ощущение усталости.

В темноте перед глазами прорисовывается стройная фигура, и в ней словно горит смертоносное пламя. Огонь приобретает форму, и на меня смотрят голубые глаза.

Мелитта смотрит на меня из темноты. Именно в этот момент я понимаю, что мы стоим на ночной улице, которую тускло освещают фонари. Она не улыбается, молчит.

– Привет, – я пытаюсь заговорить первой.

– Привет.

Ее голос безразличен, она стоит, не шелохнувшись и просто смотрит на меня. Я подхожу к ней ближе и заглядываю глаза. Зрачки расширены, а дыхание тяжелое и частое.

– Ты болеешь? – спрашиваю я, на что она отвечает:

– А что? Я снова могу это делать?

Мне становится страшно. Она кажется мне сумасшедшей, и я не знаю, что сказать, вдруг начинает она:

– Ты не изменилась, если не брать в счёт новые шрамы, – она словно видит меня сквозь одежду.

– Метки клана Феликса, – отвечаю я, и она молча согласно кивает.

Мне начинает казаться, словно этот сон будет продолжаться вечность, но Мелитта, явно не желая со мной общаться, растворяется снова превращаясь в пламя. И вскоре тьма сгустилась, забирая в себя образ девушки. Сумасшедшей девушки.