Читать книгу Перехлестье - Алёна Алексина - Страница 13

Он очень любил ночь.

Самое искреннее время суток.

Ночью, под покровом темноты, каждый из живущих мог быть самим собой – колдуном или магом, гулящей девкой или вором, страстным любовником или неверной женой… Ночью никто не притворялся. Темнота не скрывала людские пороки, но выводила их на свободу, а луна изредка освещала, показывая то, что пытались утаить.

Одним словом, он любил ночь за отсутствие добропорядочной лжи, за возможность быть тем, кем был на самом деле. Вором. Отступником. Сиротой. Колдуном-перевертышем. Человеком, которого никто не ждет. Тем, о ком никто никогда не заплачет. Да, ночь таким, как он, всегда нравилась больше дня.

Запустив пальцы в волосы, он вздохнул. Никогда за всю свою жизнь не сидел ночью дома. С того самого дня, как его – ребенка – выкинули за порог в темноту и холод. Да, с той поры Глен проводил на улицах города каждую ночь.

Страх? Нет. Свобода. Предвкушение.

Воспоминания захлестнули волной, моля подчиниться зову ночи и выйти вон из тесной комнаты… мужчина еле слышно застонал и стиснул зубы, усилием воли отгоняя опасные мысли. Нельзя, нельзя. Сейчас никак нельзя.

Вот только плохое настроение сразу же стало отвратительным.

Темная сущность магии поднималась в груди удушающей волной, грозясь выплеснуться на любого, кто окажется рядом. Она рвалась прочь, искала выхода, будоражила, волновала, пуская по нервам крупную дрожь. Со своим даром он научился справляться давно и без труда держал его в узде, но этот, новый… С таким ему еще не приходилось бороться. Подчинять эту силу получалось до крайности плохо…

Тот дар, что обрушился на беглого колдуна в избушке умирающей ведьмы, дар, который он схлопотал, оттолкнув девчонку и подставившись, не поддавался контролю. Оглянувшись, Глен смерил тяжелым взглядом спящую девушку. Каштановые кудри разметались по подушке, лицо кажется трогательно безмятежным… Просто пастораль – невинная пастушка на отдыхе! Колдун хмыкнул. Еще бы она не понравилась дэйну! Такая хорошенькая.

При мысли о дэйне всплыл в памяти и недавно подслушанный разговор. Темная сторона магии всколыхнулась. Надо выйти. Нужно донести до колдунов города то, что стало известно Глену, нужно спасать людей, нужно заставить сопротивляться. Сейчас, когда им всем уже нечего терять, мало кто откажется…

– Не мельтеши, – этот приказ, отданный сонным голосом, заставил его замереть. – Успокойся. Голова от тебя болит уже.

Лишь во сне она слышала его и воспринимала как равного. Лишь во сне с ним разговаривала. Как же это злило! Маг шагнул вперед, чтобы разорвать наконец нити, связывающие их мысли, когда девушка вдруг улыбнулась. Так ласково, с такой добротой, пониманием и с толикой лукавства… так, как не улыбалась никому. Злоба схлынула, оставив после себя лишь оцепенение. И через это оцепенение наконец-то пробился еле слышный зов… зов, который мужчина не мог оставить неуслышанным.

– Мне нужно идти, – тихо сказал он.

– Куда-а-а? – капризно поинтересовалась спящая. – Ну, куда тебя несет?

И она потерлась носом о край одеяла:

– Нечего шастать по ночам. Спи.

– Нет.

Снова сопение. На этот раз попыталась спрятаться под подушку и еще пробубнила оттуда:

– Отстань. Мне твое бухтение спать мешает. Завтра вставать рано.

– Мне надо идти, слышишь? – Он начинал злиться, вот же строптивая кобыла!

– Сам ты «кобыла».

– Ей нужна помощь! – прошипел Глен, склоняясь над ложем.

Глубокий вздох. И согласный кивок.

– Ладно. Топай. Только не зуди. Я хоть высплюсь.

– Твою ж систему! Одно дело – топографический кретинизм – право с лево перепутать, свернуть не туда, дорогу обратную не запомнить. Но совсем другое – кретинизм врожденный. Это все равно как потеряться на детской площадке. Стоишь такая – справа песочница с грибком, слева качели в виде слоника, напротив твой дом, а ты потерялась. Как такую барышню назовут? Цензура не позволяет говорить правду. А кретинка – это слишком ласковое слово, совершенно не отражающее глубинную суть явления.

Вроде и головой не билась, и в детстве не роняли, но вот поди ж ты – кретинизм растет и развивается. Нет, мало путешествий между мирами, решила еще найти на свою толстую… – Василиса осеклась, огляделась и продолжила:

– На свои нижние сто десять сантиметров новых приключений. Зачем? Вот зачем ты решила прогуляться перед сном? Вася, я тебя не понимаю. Ты в своем-то городе периодически плутаешь. А уж здесь? Вот как меня угораздило связаться с тобой, такой дурой? Как теперь обратно идти? А самое главное – куда? Где это «обратно», впереди или сзади? Справа или слева? Где?

Девушка огляделась, чтобы еще раз убедиться в том, что жизнь преподнесла ей пренеприятнейший сУрпрЫз.

Стряпуха стояла в темноте незнакомого переулка. Ни огонька, ни искорки, ни фонаря. Ни-че-го. Если идти, так только на ощупь, да и то неизвестно куда. К тому же на ощупь идти не хотелось. Кто его знает, чего там нащупаешь, может, сама не рада будешь? В итоге Лиска не нашла ничего лучше, чем просто сесть на порог ближайшего дома и начать диалог с самой собой.

Привычка полезная, заставляет мозг работать, да и зловещую тишину ночи разбавляет. О том, что кто-то, исполненный вовсе не рыцарских побуждений, может выйти на ее бормотание, девушка не думала, то ли в силу усугублявшегося кретинизма, то ли в силу необъяснимой уверенности в том, что не для того она в этот мир попала. А следовательно, кто-то должен ее спасти. Вот так вот ворваться в тишину ночи на горячем боевом коне, подхватить на руки, забросить в седло и помчаться в рассвет.

Хм, нужен крепкий рыцарь, чтобы, когда подхватывать будет, поясницу не сорвал. А то этак подхватит, а на лошадь забросить уже не сможет – разобьет параличом в форме буквы «зю». И чего тогда с ним делать тут?

– С другой стороны, – отвлеклась девушка от мыслей о рыцаре, – я тут уже почти месяц. Вроде пока никто меня не находит, мир спасать не заставляет. Может, про меня забыли? Или хуже того… я тут вообще по ошибке?

От этой свежей и, несомненно, отрезвляющей мысли Василису прострелило похлеще, чем ее воображаемого рыцаря. Девушка с отвисшей челюстью смотрела в темноту и обдумывала пришедшее в голову откровение. По ошибке…

Это что ж значит? Придется спасать себя самой?!

Осознав всю тщету рассуждений, заблудившаяся кухарка горестно вздохнула и подтянула колени к груди. Двигаться не хотелось. К тому же… чего суетиться-то? Можно ж просто пересидеть тут до утра, а с рассветом заняться поиском обратного пути. Опять же люди на улице появятся, кто-нибудь уж точно знает, где находится Багоев «Кабаний пятак», а значит, что-то да решится.

Ночь была теплая, хотя и темная, ветер приносил запахи листьев, земли, травы… Девушка вдруг поняла, что наслаждается.

– А может, и нет у меня врожденного кретинизма, – задумчиво проговорила она, прикрыв глаза и приваливаясь плечом к столбикам чужого крыльца. – Так, легкая форма глупости…