Читать книгу Цветочница - Алёна Берндт - Страница 15

Ах, как же лето в Вишняках цвело и колосилось. Лена окунулась в него с головой, отложив в сторону все свои учебники и конспекты. Корову они с бабушкой продали, Лена настояла, потому что молоко теперь на молокозаводе брали редко, цеха простаивали, а люди увольнялись и уезжали в город или дальше, в столицу области, поискать там более сытой и стабильной жизни. Да и ходить за коровой бабушке было тяжеловато, поэтому сейчас во дворе оставались только куры, гуси и несколько уток.

Дед Федос поставил ещё пять ульев возле старой липовой рощи, мёд теперь продавался хорошо, даже в дефиците был, только в областной центр возить приходилось. Да вот коз дед завёл, но это само собой как-то получилось – началось всё со случайности. Приблудилась однажды тощая и измученная коза к дедову двору, откуда взялась, так и не узнали. Поспрашивал дед Федосей по округе, даже к участковому сходил – не обозначилась ли у кого такая пропажа. Но ничего так и не узнал, никто не признался в том, что его животина в чужой двор забрела, вот осталась коза у деда на подворье, а потом и народила ещё маленькую козушку! Ну, а после дед Федосей уж сам ещё несколько купил, что уж, от двоих толку, а так – хоть молоко.

– Вот, Ленок, поневоле я и стал козьим-то пастухом, – смеялся дед Федос, рассказывая про это Лене, – Ну, вот зато теперь вам молочка привожу, сыр козий научился делать. В библиотеку ездил, искал в книжках, как сыр такой делают. Вот, нашёл в старом «Домоводстве»… Только по-перво́й у меня не сыр получился, а смехота! Потом мне бывший директор нашего комбината ещё кой-чего подсказал, и дело пошло.

Сыр был очень вкусный, Лена с восхищением смотрела, как дед Федос перекладывает из погреба небольшие головки в ящичек. За сыром из города приезжал покупатель, Николай Гаврилович, тоже какой-то знакомый бывшего директора молочного комбината. Сыра он заказывал много, но дед Федос столько не делал, молока от козушек не хватало, чтобы «в масштабах сыр варить». Дед подозревал, что этот самый Николай сыр его в городе продаёт и беззлобно поругивал того спекулянтом.

– Ну да и ладно, я бы сам не поехал на рынок-то торговать, – смеялся дед Федосей, – Пусть берёт. Да и не злой он, Николай этот, всегда справляется, не нужно ли чего, привозит мне когда муки, когда крупы немного просроченной. На корм козам идёт. Всё выспрашивает у меня, что такое с сыром делаю, от чего он такой получается. А я что… сыр как сыр, говорю!

Дед Федосей хитро подмигивал Лене, которая, смеясь помогала ему доставать маленькие головки сыра из бочонка, наполненного смолистой шелухой от кедровых орешков. Вероятно, именно это придавало сыру тот самый неповторимый вкус, а может и нет, Лене было невдомёк. Она просто с удовольствием ела за завтраком несколько кусочков дедова сыра и от удовольствия жмурилась, как и довольная Мурка, которой тоже перепадало это вкусное угощение.

– Что ты, внуча, встала так рано, поспала бы ещё, – ласково улыбнулась бабушка, увидев, что Лена поднялась чуть свет.

– Мы с Анютой уговорились по ягоды пойти, малины много, Анютин отец сказал. Они уже ходили, много набрали. Вот и я думаю, схожу с ними, варенье сделаем на зиму, и насушим тоже, как раньше. Нас дядя Фёдор на тракторе подвезёт до Паниного озерка, а там мы сами уже.

– По малину? – бабушка беспокойно посмотрела на внучку, – Сказывают, нынче зверя много дикого ходит, у околицы волка видели… Неспокойные времена хищник всегда чувствует, испокон веку такое люди примечали. Не ходи, Бог с ней, с малиной этой, обойдёмся. Вон Федос говорит, мёду в этом году много ждёт, нам хватит.

– Бабуль, да что ты, мы ведь не вдвоём с Анютой, – Лена обняла бабушку, – Ещё тётя её с мужем, они городские, и Костя с нами, с ним вообще не страшно. Они за сеном на дальний покос едут, а там малинники недалеко!

Костя был старшим братом лучшей Ленкиной подружки Анюты, этой весной он вернулся в село, отучившись в областном центре, и устроился работать на комбинат инженером. А до поступления в институт он отслужил в Армии и теперь по праздникам с гордостью надевал голубой берет и тельняшку. Лена была права – с таким и волки не страшны, Костя возвышался над некоторыми своими сверстниками чуть не на две головы и в плечах был тоже широк. Осенью Костя собирался жениться, и Анютка вместе с Леной предвкушали это событие. Лена обещала сделать Женечке, Костиной невесте, самый лучший букет, какого в Вишняках никто не видел! У неё в палисаднике столько всего цвело, что можно было уже и продавать, если б в деревне был такой спрос. Розы, выросшие из подаренных Вениамином Яковлевичем черенков, прекрасно прижились и закустились.

– Ну ладно, если вы с такой компанией, то уж идите, – успокоилась бабушка, – Но только ты смотри, ни на шаг от всех не отходи. Сколь наберёшь, оно и хорошо, а голова дороже. Поняла?

– Поняла, бабуль, не волнуйся за меня, – обрадовалась Лена, – Готовь банки, станем варенье варить.

Лена повязала волосы белой, в мелкий зеленоватый листочек, косынкой, приладила за спину свой рюкзачок с провиантом, и взяла в сенях широкую корзинку, сработанную умелыми руками деда Федоса. У калитки затарахтел трактор, и вот уже Анюта машет ей рукой, привстав в кузове.

Раннее утро веяло прохладой с речки, а поднимающееся из-за леса солнце обещало ещё один погожий и знойный день.

– Вы там глядите, далеко не шастать! – наказывала девчонкам Катерина Николаевна, Анютина мама, – Костя за вами приглядит, он там как раз вязать сено будет, пока мы за озерками собираем. Кликайте друг друга, и не расходитесь, поняли?

– Поняли, мам, не волнуйся, – ответила бойкая Анюта, – Мы далеко не пойдём, самим страшно.

Малины было много, дикий кустарник был просто усыпан красными крупными бусинами ягод, в воздухе разносился малиновый дух. Девушки принялись собирать дары природы, не отходя далеко друг от друга и беспрестанно что-то рассказывая друг другу, словно старались наверстать то, что пропустили в разлуке. Анюта училась в медучилище, в райцентре, совсем в другой стороне от города, где училась Лена…

– А ты слышала, – сказала Аня подруге, – Ванька Ярославцев в отпуск приехал! Мне мама сказала, она его видела возле магазина, он с матерью своей был.

– Нет, не слышала, – Лена чуть нахмурилась, – Да и что мне-то… мама его меня на версту не подпустит, наверное, с собаками станет его от меня охранять!

– А он сам-то что, телок что ли?! Мало ли, что там мама… не маленький ведь, своя голова должна быть!

– А как тут – своя голова…, – покачала головой Лена, – Ведь это мама… Не станешь же с ней ругаться, всё равно сделаешь, как она велит.

Лена замолчала. Ей было и больно, и грустно, и тоскливо одновременно. Она никогда не знала, как это – мама… И ей всегда казалось, вот если бы у неё была такая мама, как, к примеру, тётя Катя, мама Анюты и Кости… она бы делала всё, как она велит и никогда бы не ослушалась.

Лене, конечно, было обидно, что Лидия Васильевна, Ванина мама, так к ней относится… да ещё и слухи всякие про неё распускает по деревне, но… Но Ваню Лена понимала – это его мама, она одна и другой не будет. Именно поэтому Лена перестала писать Ване, именно поэтому отплакала это сама, в одиночестве. Но идти наперекор воле Ваниной мамы она ни за что себе бы не позволила, и уж тем более не ждала этого от Вани.

– Я бы на твоём месте с ним поговорила, с самим Ваней! Пусть всё сам тебе скажет, в лицо! – горячилась Анютка, отправляя себе в рот пригоршню ягод.

– Я не хочу с ним говорить про это, – ответила Лена подруге, – Да и какой смысл, скажи? Ну вот поговорим мы… что нам сказать друг другу?

– Если бы Алёшкина мать так себя вела со мной, я бы и ему высказала, и ей бы спуску не дала! Болтать всякое по деревне!

– У тебя другая история, – вздохнула Лена, – И Лёшина мама к тебе хорошо относится, не придумывай ты себе разного. Это у меня… по-другому всё! Давай не будем про это, пожалуйста. Ты уже полную корзинку набрала? Мне немного осталось до верха!

Домой они вернулись уже к обеду, с полными корзинками ягод и наевшиеся этой самой малины до отвала. Трактор привёз первую партию сена, прихватив по дороге и девчонок с корзинками, а разгрузившись уехал обратно на озерца за сеном. Подружки распрощались до вечера, уговорившись пойти погулять, наговориться всласть им всё равно не удалось, хоть и проболтали они полдня в кустах малины!

Бабушка обрадовалась, что Ленка вернулась домой, она по внучке очень соскучилась за учебный год, а тут ещё ягоды эти, отпускать девчонку страшно! Ну, вот и вернулась Ленка, и теперь бабушка скоренько накрывала обед.

– Федосей приехал, к старому Крашенинникову пошёл, который директором комбината то был, – рассказывала она внучке, – Какой-то там у них теперь интерес обозначился, сырный! – Капитолина рассмеялась, – Петрович-то, Крашенинников, в своё время ездил в Москву, какие-то то ли микробы, то ли грибки полезные на комбинат привозил, технологию новую. Любит он своё дело, при нём комбинат награды всякие получал, даже в Москву на выставку приглашали. Очень переживал, когда на пенсию проводили… Из области прислали ему замену, на всё готовое, так сказать. А ведь и не стар он был, когда спровадили, мог бы еще и поработать. Видать, там у руководства свои резоны были. Ну вот, теперь с нашим Федосом чего-то там мудрят.

Вскоре во дворе растопили круглую печурку, на которой в жару готовили еду, чтобы не топить дом и спать в прохладе. Появился и старинный медный таз, который был настолько старше Ленки, что даже бабушка Капа затруднялась сказать, сколько ему лет. По двору поплыл ягодный аромат, варенье давало вкусную розовую пенку, любимое лакомство Ленкиного детства. Они с бабушкой ополаскивали в большом тазу банки, смеялись и говорили обо всём, как вдруг у калитки остановилась легковая машина…

Парень в белоснежной рубашке с коротким рукавом и льняных кремовых брюках вышел из машины и радостно замахал рукой, увидев удивлённую Лену, стоявшую у палисада с пустой банкой в руке.