Читать книгу Сказки Страны Седьмого лепестка. Сказочные повести - Алена Бессонова, Алёна Бессонова, Василиса Бессонова - Страница 6

Не успели друзья выехать на велосипедах с ипподрома, как услышали с ближайшей сосны насмешливый голос:

– Ох, и дурак ты, чучлик! Взял и подарил лошадку за прочто так! Её продать можно было. Медведю на пачеке лошадка нужна, ульи возить. Он бы до чамой чмерти вам члужил…

Егорка с Марусей подняли мордочки вверх. На сосне сидела белка Анжелка, как всегда, в обнове. На её голове красовался роскошный песцовый берет с большим помпоном.

– Ох, и глупый! – хихикала белка. – Мой папочка продал медведю пачеку, так он помимо двух возов орехов, грибов и ягод, нам за неё целый мешок с личьими и печцовыми шкурками притащил.

– Не стыдно вам старого медведя обманывать? – попеняла Маруся белке. – Ваши дряхлые ульи дырявые были. Хорошо, бобры помогли Михаил Потаповичу их отремонтировать, иначе помёрзли бы пчёлы зимой. Потапович весь наш городок мёдом угощает. Бесплатно! Если у кого детки болеют, всегда баночку приносит.

– И он дурачок! – не унималась белка Анжелка. – Когда пачеку покупал, бегал, радовался, а надо было чмотреть, что берёшь! Мёд не раздавать, а продавать. Чмотришь, новый дом почтроил бы. В развалюхе живёт…

– Не надо отвечать, Егор! – попросила Маруся, сердито звякнув хрустальными капельками. – Она всё равно ничего не поймёт!

Друзья, весело болтая, поехали дальше. Белка Анжелка скакала по веткам деревьев вслед за ними. Ей очень хотелось послушать, как Егорка и Маруся её обсуждают. Но суслики больше о ней не говорили.

– Вот! – в сердцах подумала белка. – Меня даже вниманием не удостоили. Я что, никудышнее всех? Как я теперь с подружками их наругивать буду, если они обо мне слова худого не сказали?

Белка, пригорюнившись, уселась на ветку. Она даже не заметила, как рядом прилепилась сорока.

– Чего хнычешь, пушистая? – спросила тараторка.

– Ох-ох, – вздохнула белка. – Лошадку Кадиллака жалко. Чижу, плачу о нём…

– И что же случилось? – полюбопытствовала сорока. – Вчера его на ипподроме видела, скакал, как козёл радостный…

– Вчера чкакал! – тяжело вздохнула Анжелка. А чегодня Егорка с Маручькой его в мячокомбинат на колбачу чвели большие деньги получили. Звезду ч неба на них купили, в коробку положили. Теперь у них звезда ечть, а у нас вчех – фигушки!

– То-то я смотрю, вчера звёздочка с неба упала, – задумчиво покачала головой сорока. – Значит, купили нашу звёздочку. В коробку упаковали!

– Надо проинформировать народ города Чвечей, – строго сказала белка, – Подговорить всех и звезду отобрать!

– А Кадиллак? – удивилась сорока.

– Кадиллак? – Анжелка недоумённо пожала плечиками. – Что Кадиллак? Колбачу вчю чъедим, а Егору и Маручьке не дадим!

– Во, как?! – удивилась сорока. – Анжелка, ты хоть знаешь, что такое стыд и совесть?

– Очень примерно! – хихикнула белка. – Не тебе о них раччказывать, пыльная моя! Чама-то, знаешь, о чём чпрашиваешь? Хочешь, берет печцовый с помпоном подарю?

– А я тебе, что? – прищурила глазки сорока.

– А ты на хвочте члушок о Егоркиных и Маручкиных проказах по городу Чвечей разнечёшь, идёт?

– Идёт! – подпрыгнула сорока. – Только уговор, если слушок не подтвердится – я на тебя всё свалю, идёт!

– Идёт! – крикнула белка, убираясь восвояси.

– Пока всё выяснится, – думала белка Анжелка на бегу, – я вволю повеселюсь! Посмотрю с удовольствием на Маруськины слёзы. Егору отомщу за то, что выгнал меня. Потом от всего откажусь. Скажу, сорока сама всё выдумала. Она известная сплетница, кто ей поверит?!

* * *

Маруся с Егором только-только в город Свечей въезжали, а норный народец уже гудел: лапками в сторону друзей указывал, ушками покачивал, глазки удивлённо выпучивал:

– Вон, посмотрите на них, улыбаются, бесстыжие! – пришёптывал народец и ставенки в оконцах затворял. – Душу живую сгубили, любимой звёздочки лишили! На что мы теперь по ночам смотреть будем?! Тьфу, на вас, негодники!

Егорка в свою комнату только вошёл и сразу услышал шум за дверью:

– За что он нас опозорил?! – кричал папа суслик. – Я покупаю ему всё, что он хочет…

– Ая-я-я-яй! – рыдала мама, и пила сердечные лекарства.

– Не верила, и не буду верить, – топала ногами бабушка. – Мой внук на такое неспособен. У меня доказательство есть. Егор ничего плохого не делал. Смотрите, узелка на клубочке нет? Нет!

– Совсем ты, старая, из ума выжила, – рычал папа-суслик. – При чём здесь узелки? Он лошадку на колбасу свёл, звезду с неба в коробку упрятал.

Егорка не поверил своим ушам. Он быстро сбежал вниз и отворил дверь. Родители замолчали, но глаза отвели.

– Егор! – сказала бабушка твёрдо. – Мы сейчас уезжаем ко мне в деревню. Раз они верят в такую ерунду, пусть живут одни!

– Мы завтра уедем, бабунечка, только ночку переночуем и поедем, – спокойно сказал Егор. – Пойдём к тебе в комнатку, споём романс.

Через минуту в норке семьи сусликов, сплетаясь воедино, зазвучали два голос – густой бабушкин и тоненький детский:

Гори, гори, моя звезда,

Звезда любви приветная!

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда.2

* * *

В тот момент, как Егор услышал крики родителей, Маруся только-только подъезжала к дому. По дороге ей попадалось много знакомых. Чтобы не встречаться с сусличкой, они старались быстрее свернуть в сторону.

– Мамочка! – тревожно спросила Маруся. – У нас что-то нехорошее случилось?

– Нет, доченька! – успокоила сусличку мама. – У нас всё хорошо. В городе Свечей плохо. Кто-то распустил о вас гадкий слушок.

В это время в закрытое окно Марусиной комнатки влетел большой грязный камень. Стекло взорвалось и мелкими осколками просыпалось на пол. Насорило стёклышко и на белую подушку Марусиной постели.

– Ой! – испуганно закричала Маруся и зарыдала. Вместе с ней зарыдали её серёжки, грустно дзинькая друг о друга. – За что они так?!

– Не волнуйся, доченька! – спокойно сказала мама. – Сегодня у меня поспишь. Завтра мы с тобой всё уберём.

Вечер в городе Свечей загустел, как черничный кисель. Сквозь тяжёлую грозовую тучу, чёрной скалой, повисшей над городом, не было видно неба. Туча слушала, как запутанный паутиной слухов и пересудов грозно негодующе гудит норный народец. Она заглянула в огромные, обиженные глаза Маруси, в решительные злые глаза Егора и заплакала. Ей стало жалко маленьких друзей. Туча плакала горько, навзрыд. Она плакала долго и, наконец, выплакав себя всю, исчезла. Небо очистилось, зажглось звёздами. Тысячи глаз жителей города Свечей устремили свой взор в то место, где горела самая красивая звезда. Их звезда.

– Смотри, отец, – тихо всхлипнула мама суслика Егорки, – звёздочка наша на месте. Как стыдно! Сына обидели зря.

– Зря! – удовлетворенно крякнул суслик – отец. – Бабушка была права. Пойду, извинюсь перед Егоркой. Авось простит…

Отец, опустил голову, и пошёл к сыну. Тишина в норке сусликов стояла недолго, её нарушили теперь уже три голоса – густой бабушкин, тоненький Егорки и могучий папин – они пели красивую песню:

– Поют – значит, всё хорошо, – вздохнула мама.

Утром, притихший город Свечей разбудил барабанный бой. По главной дороге в карнавальной процессии шёл лесной цирк. Эквилибристы, акробаты, клоуны и фокусники показывали своё искусство. Шествие замыкал огромный белый слон. Впереди весёлой компании гордо гарцевал чёрный пони. На лошадке красовалась серебристая, с разноцветными кисточками попонка. На попонке девочка – сурикат, не уставая, крутила акробатическое колесо.

– Браво, Веруська! – кричал с балкона своего дома суслик Егор. – Браво, Кадиллак! Молодцы!

* * *

В это время большая чёрная сорока в песцовом берете с помпоном сидела на ветке берёзы и, тыча указательным пёрышком в сторону дома белки Анжелки, каркала:

– Это не я придумала, это она, белка Анжелка, соврала!

На сороку никто не обращал внимания, всем было весело.

– Опять выкрутились, чучлики! – зашипела белка Анжелка и, злобно зыркнув глазами, запричитала. – Кому вы верите? Чороке! Почмотрите, на её голове печцовый берет с помпоном. У кого украла, воровка?!

Сорока от неожиданности и удивления камнем упала с ветки берёзы.

– Тьфу, на тебя, бесстыжая! – энергично замахала крыльями сорока. Вспорхнула и полетела в сторону города Звонких молоточков. – Ни стыда, ни совести! Лучше с дятлами буду жить…

Маруся с Егоркой старались не вспоминать о своей большой обиде, тем более бабушка Егора сказала:

– Простите, ребята, белке Анжелке. Когда-нибудь её накажут собственная злость и зависть.

Друзья посмеялись и забыли. Зачем неприятное вспоминать?!

* * *

Так всё и было бы, если бы однажды, не вздумалось белке Анжелке пышно и с шумом отметить свой день рождения. Уж больно хотелось, чтобы о ней говорили и ей завидовали. На день рождения белка пригласила деток норного народца всех, кроме Егора, Маруси и Веруськи. А им и не больно хотелось!

Торжество было пышным. Три дня в богатый дом белки Анжелки привозили корзины с яблоками, ягодами, орехами. Из цирка на день рождения белки пришли только бегемоты, но и они пробыли недолго. Съев телегу яблок, поплелись восвояси. Праздник получился шумный, но не очень весёлый. Белка Анжелка требовала похвал и восхищений, а гостям к полудню надоело хвалить и восхищаться, они заскучали. Взбодрил всех вечерний торжественный салют. Он удался на славу! Небо озаряли вспыхивающие тут и там букеты разноцветных огней. Огни метались по небу в буйном хороводе. Они выскакивали то из одного места, то из другого. Гости не успевали крутить головами.

Молодой Лебедь из города Тихой Заводи так закрутил спиралькой длинную шею, что едва не задохнулся. Пришлось барсукам раскручивать её в обратную сторону.

Юные салютные огоньки весело хулиганили, развлекали искорками гостей. Один, самый любопытный, залетел в комнату белки Анжелки, увидел себя в зеркальце и возликовал – так ему понравилось, как он выглядит. От радости огонёк плюхнулся прямо на постель белки и начал разгораться. Через минуту его стало так много, что язычки пламени перестали вмещаться в комнате и стали вылезать в окошки.

– ПОЖАР! ПОЖАР! – закричали гости, бросаясь врассыпную.

Дом белки сгорел быстро, не осталось ничего. Одна радость – никто не пострадал. И то славно!

На следующий день белка Анжелка в школе не появилась. Ученики: суслики, хомячки, сурикаты, барсуки перешёптывались друг с другом, обсуждали вчерашнее событие. Нечасто в их городке бывают пожары!

– Ты не знаешь, где белка? – спросила Маруся у суслика Егорки.

– Зачем знать, если я её знать не хочу? – ответил Егор, раздражённо сверкнув ухом.

Маруся притихла, задумалась.

– Она одна, – сказала сусличка. – Ты же помнишь, Егор, её родители уехали в долгую командировку. Бабушка болеет. А если с ней беда?

Егорка недовольно отвернулся:

– Много она на наши беды откликалась? Почему я должен?!

Маруся не ответила Егору. Она села на велосипед и поехала на пожарище.

Анжелка, грязная от сажи, с обгоревшим хвостом и кисточками на ушках, тихо плакала у подножья, тронутого огнём дуба. Увидев Марусю, Анжелка закрыла лапками глазки, зарыдала пуще прежнего:

– Что? Приехала посмотреть на моё несчастье?

– Ты почему в школу не пошла? – спросила Маруся.

– В школу?! – удивилась белка Анжелка. – Мне жить негде, в бабушкином дупле только бабушка умещается. В школу идти не в чем.

Маруся печально покачала головой

– Когда тебе плохо, надо идти к друзьям! – сказала сусличка.

– Нет у меня друзей! – вспылила белка. – Одни завистники!

– Хватит ныть! – топнула ножкой Маруся и грозно зазвенела серёжками. – Идём. Поживёшь пока у меня.

– У тебя?! – удивлённо спросила белка. – Не шутишь?

– Идём! – строго сказала Маруся. – Пока моё платье наденешь! Следующее сама сошьёшь…

– Я не умею! – всхлипнула белка Анжелка.

– Сумеешь! – улыбнулась Маруся. – И шить научу, и вязать…

Маруся с интересом посмотрела на обгоревшую белку.

– Анжелка, а ну, скажи – синица с соловьём сидят на сухой ветке.

Белка удивилась, но сказала.

– Анжелка! – радостно закричала Маруся – Ты шепелявить перестала…

– Перестала, – загрустила Анжелка, – во время пожара упала и зуб выбила. Зуб-то выбила, а шепелявить перестала.

– Ладно, не хнычь – ободрила белку Маруся. – Может быть зуб ещё вырастит?! Вставай, пошли домой одеваться, умываться…

* * *

Так, белка Анжелка поселилась в маленькой Марусиной комнатке. Было, конечно, тесно, но, как говорится, в тесноте да не в обиде. Постепенно Маруся обучила Анжелку шить, потом вязать. Учёба давалась избалованной белке с трудом, но она старалась. Когда Анжелка сшила себе первое платье, в доме у Маруси устроили праздник. Испекли пироги с лесными ягодами, сварили компот из яблок и малины. Анжелка в обнове вышла на середину общей комнаты, повертелась юлой. Вся Марусина семья хлопала в ладоши, подбадривала белку. Анжелка светилась от счастья:

– Раньше моим обновам все завидовали, – всхлипнула белка, – сегодня, вижу вы мною гордитесь! Это очень приятно!

Постепенно суслик Егор простил белке обиды. Они вместе учились косить на лугах траву, носить на коромысле воду, печь блины.

Однажды, после прополки огородных грядок, уселись Егорка, Анжелка и Маруся передохнуть, молочка попить.

– Знаете, друзья, – несмело начала разговор белка, – хочу прощение попросить за тот плохой слух, который я со злости распустила; за камень, Маруся, который в твоё окно бросила. Стыдно мне и совестно!

– Мы тебя давно простили, – улыбнулся суслик Егорка. – Кто старое помянет, тому глаз вон!

– Видишь, Егорка, – радостно сказала Маруся, – сегодня мы с тобой четвёртый седьмой лепесток оторвали…

– Как это?! – не понял Егор.

– У Анжелки раньше совесть и стыд где-то потерялись. Сегодня мы их нашли. – Маруся вытащила из кармашка волшебный клубок, протянула его белке. – Решили мы, Егорка и я, подарок тебе сделать. Смотри, это не простой клубок…

И сусличата поведали белке историю волшебного клубка.