Читать книгу Новый дом и муж в придачу - Алёна Цветкова - Страница 8

Скажу честно, когда мне было девяносто лет, ехать в полицейской машине с молодыми ребятами-полицейскими мне понравилось больше. Может быть потому, что никто на меня не надевал антидемонские наручники, от которых у меня невыносимо чесались запястья. И не направлял прямо в лоб пистолет с широким дулом. У меня сердце замирало от ужаса, когда я представляла какая пуля оттуда может вылететь. Размером не меньше шарика для пинг-понга. И она, наверное, разнесет меня в клочья. А заодно и двух огромных бугаев-демонов, настороженно сидевших рядом. Стоило мне чуть шевельнуться, как они тут же хватали меня под руки, словно боялись, что я собираюсь сбежать. Если бы не пушка, я бы нарочно поерзала, чтобы они понервничали. Волновать о будущем к компании двух симпатичных полицейских гораздо приятнее, чем одной.

В отделение меня тоже завели под усиленным конвоем, как будто бы была злостной преступницей.

Небольшая комнатка со столом, образцами документов, усиленная стальная дверь с решеткой из толстых прутьев и небольшое окошко, забранное более аккуратной и тонкой решеткой. Небогато. Точь-в-точь, как в нашем мире. Если бы у меня так сильно не зудели руки от наручников, то я бы решила, что это просто сон.

– Бруксу привезли, – буркнул одни из бугаев мельком наклонившись к окошку, крепко держа меня под руку, – без РУМ.

– Ого! – отозвался дежурный, и железная решетчатая дверь, пиликнув, открылась, пропуская нас внутрь.

В прошлый раз ребята-полицейские тоже завели меня за такую дверь и усадили в кабинете на мягкий стульчик. И я думала, что и в этот раз будет так же. Но нет. Мы прошли по узким коридорам и остановились перед клеткой. Я даже пикнуть не успела, ошеломленно хлопая накрашенными ресницами, как меня подтолкнули в камеру и заперли дверь.

– Эй! – я развернулась на каблуках, – наручники хотя бы снимите!

Бугай презрительно фыркнул:

– Скажи спасибо, что мы тебя на месте не пристрелили, брукса.

И ушел. Оставил меня совсем одну в холодном, сером, каменном мешке, без окон и с решеткой во все стену. И как он мог мне нравится? Гад.

В камере даже света не было, одинокая лампочка висела в коридоре, освещая совсем немого пространства вокруг себя. В одном из темных углов виднелись очертания унитаза и раковина с выложенным кафелем фартуком. А вдоль всей стены напротив решетки на высоте чуть ниже колена располагалась широкие деревянные нары.

Здесь, наверное, крысы есть, мелькнула мысль, и я одним прыжком взлетела на скамью. Сердце бухало. Я по привычке прикусила губу, чтобы не разреветься, и совсем забыла про свои острые, акульи зубки. По подбородку пролегла черно-красная дорожка, и кровь закапала мне на грудь, пачкая новое, белоснежное платье, купленной только вчера специально для знакомства с Лехой. Стало еще обиднее, и я захлюпала носом. Ох, уж эти восемнадцать лет! Я и забыла, что была такой плаксивой.

Время шло. Я поплакала, успокоилась, потом поплакала еще. Все равно больше делать нечего, кроме как жалеть себя. Такую маленькую и беззащитную. Окон в камере не было, и я даже примерно не представляла сколько я уже просидела в камере. С одинаковым успехом это могло быть двадцать минут и двадцать часов.

Зуд от запястий перешел уже на все руки, и я даже порадовалась, что скована наручниками за спиной, а то разодрала бы себя до крови. Так сильно все чесалось. А еще я почувствовала голод…

Не такой, как обычно, а странный… Как будто бы я была голодала уже так давно, что забыла вкус пищи. А теперь меня привели в магазин с пластиковыми продуктами. И разумом я понимаю, что ничего не изменилось, но желудок мне не верит. И требует, чтобы его накормили. Рот наполнился слюной. Ее было так много, что я не успевала глотать, и она потекла по уголкам губ. Платье на груди мгновенно стало мокрым.

Я, конечно, брукса совсем недавно, но ничего даже на капельку похожего не испытывала. Необъяснимый страх змейкой пополз по позвоночнику, сворачиваясь клубком в солнечном сплетении. Все было слишком неправильно. Каким-то шестым чувством я ощущала приближение беды. Большой беды.