Читать книгу Старшая сестра его величества. Жизнь - Алёна Цветкова - Страница 6

Елена Анатольевна проснулась не в духе. Кряхтя поднялась с продавленного диванчика. Ноги сегодня опухли больше обычного, в груди щемило, а дыхание сбилось, будто она пробежала стометровку на время. Кое-как доковыляла до большого в рост человека зеркала в коридоре. Всмотрелась в одутловатое лицо. Отеки скрыли привычные черты, превратив лицо в чужую маску.

Как быстро все изменилось. Всего полгода назад она была цветущей шестидесятилетней женщиной. Работающей пенсионеркой. Директором в сельской школе. Она и на пенсию не пошла, потому что некому заменить ее было. Крутилась, как белка в колесе, в РОНО за двадцать километров по бездорожью, как на работу каталась. Во всей области уже школы сельские закрыли – оптимизация, чтоб ее – а они держались.

Начальником РОНО работала девочка из ее первого выпуска. Помогала, нарушая предписания и инструкции, пока в область на повышение не ушла.

В апреле приехала она с новым начальником знакомиться. И, как гром среди ясного неба, он ее обрадовал. Мол, простите Елена Анатольевна, вы, конечно, учитель заслуженный, и в пример вас молодежи ставить можно, да только захирело село-то… уже который год недобор учеников. Не можем мы больше на такое нарушение глаза закрывать, потому придется школу закрыть. Детишек в город, в интернат определить.

Вот тогда ей в первый раз плохо и стало. Так сердце прихватило, что не помнила, как до деревни доехала. А оттуда ее обратно в город на скорой увезли. Инфаркт.

Только мало-мало оклемалась – второй… Когда увидела, как замок амбарный на школьную дверь вешают.

Школа эта Елене Анатольевне всем была. И муж, и ребенок. Всю свою жизнь ради школы она и жила. А теперь школу закрыли, ее на пенсию с почетом спровадили. Медаль вручили. Стаж-то у нее сорок лет и все на селе.

Когда после пединститута ее в деревню распределили, ох и ревела она! Как же так, лучшая студентка, отличница, комсомолка, спортсменка и просто красавица. А вместо того, чтоб в области оставить, ее в глухое село отправляют. А она деревню-то раньше только на картинках и видела. Папа – математик, мама – музыкант, а ее в деревню? Коровам хвосты крутить?

Выслушал тогда декан причитания ее, а потом и говорит, мол, мы честь тебе великую оказываем. Колхоз – миллионер. Новую школу в этом году только построили. И другой такой в области еще нет. Спортзал просторный со всем инвентарем, бассейн, раздевалки с душевыми, библиотека огромная и даже компьютер имеется. Их-то многие академики в глаза не видели, а тут школа. Директор там старый солдат, герой войны. Уже на пенсии давно, но работает еще. Вот и просил прислать ту, которая через год-два его заменить может. Где ты в городе такие перспективы найдешь?

А колхоз тебе жилье сразу предоставит, как молодому специалисту. Квартиру трехкомнатную со всеми удобствами в доме на два хозяина. Чтобы в городе такую заработать, придется лет двадцать пахать, как раб на галерах.

Уговорил в общем… Прошлась Елена Анатольевна по полупустым магазинам, купила себе три пары сапог резиновых. Разноцветных, красивых. Галоши купила, тоже три пары, с запасом. Обувь прямо на туфли мерила. Думала, мол, до школы дойду, чтобы ноги не пачкать, а в школе буду в туфлях ходить.

У соседа, сварщика, робу выпросила пятьдесят восьмого размера. Мол, чтоб в навозе коровьем не испачкаться в деревне, надену прямо поверх хорошей одежды и в школу. А там сниму, чтобы перед учениками прилично выглядеть.

Собралась, с родителями попрощалась, на автовокзал поехала. А там парень у автобусной стоянки ее ждет. И все деревенские с ним уважительно здороваются, на Елену Анатольевну с интересом поглядывают. Усадил он учительницу в свою машину, на заднее сиденье выводок детей запустил, и поехали они в деревню коровам хвосты крутить…

Пока ехали, разговорились. Парень-то оказалось в деревне этой вырос. Три года назад закончил сельхозинститут, на инженера выучился. В родную деревню вернулся. А народ возьми и выбери его председателем.

Слушала она о мечтах молодого председателя и ушам своим не верила. Школу эту колхоз на свои деньги построил. Оборудовал тоже сам. Теперь хотят огромный Дворец Пионеров строить. Чтоб лучше, чем в городе. А потом и на луна-парк замахнуться. Тогда она, наверное, в Демьяна и влюбилась. За мечты его с размахом, за пламя в глазах, за энтузиазм, которым он ее именно тогда, в машине, так зажег, что огонь этот сорок лет в ней горел не переставая. До самой весны этого года.

Сапоги, галоши и уж тем более роба ей и не пригодились. Деревня-то оказалась не хуже города. Асфальт везде, аллеи, клумбы. И квартиру ей, вправду, выделили. Трехкомнатную. С ванной, туалетом и горячей водой.

Год она учительницей поработала, два года завучем, а потом тридцать семь лет директором школы. Много за эти годы случилось. Страна вон даже распалась. И ни разу за все эти годы мысли не возникло в город вернуться.

Когда родители на пенсию вышли, она их к себе перевезла. Здесь, в деревне и похоронила. И сама когда-нибудь рядом ляжет. Потому что родина не там, где родился, а где сердцу хорошо. А она прикипела к деревне этой. Мгновенно прикипела. Из-за Демьяна.

Демьян же женат оказался. И ребенок у него уже был. Так и осталась Елена Анатольевна одна. И всю жизнь председателя любила. Первые лет десять в подушку выла, горькую долю бабью оплакивая. Так уж хотелось рядом с любимым быть. Пусть не навсегда, пусть хотя бы кусочек счастья у судьбы урвать. День, ночь, час, минутку… Но Демьян Анютку свою любил. Так любил, что деревенские головой качали, мол, негоже так бабу холить да лелеять. Она же на шею сядет. Но Анюта не такая оказалась. И Демьяну такой же любовью отвечала.

Если бы не это… Елена Анатольевна вздохнула. Она ведь Демьяна и сейчас любит. Хотя давно он из деревни уехал. В Москву. Депутатом. А она здесь до сих пор. Вместо него жизнь в деревне поддерживает, огнем делится… Делилась…

Как колхозы разогнали, так и захирело село. Не сразу, конечно. Потихоньку. От города далековато, почти сто километров. Работы другой, кроме как землю пахать – нет. Вот молодежь в город и потянулась. За хорошей жизнью.

Сначала Дворец пионеров закрылся, потом Дом культуры. Аллеи захирели, клумбы бурьяном заросли. А теперь вот школа. Последний оплот прежней жизни. Без школы-то деревня совсем пропадет. Теперь молодежь здесь ничем не удержишь.

Потух огонь в душе Елены Анатольевны. В тот самый миг, как о закрытие школы сообщили. Остался пепел один. Серый, безжизненный.

Стояла она, смотрела в зеркало и не себя, а кого-то чужого видела. Старого. Мертвого. А ведь она еще много могла бы сделать, если бы Бог ей еще один шанс дал. И так хочется, чтобы снова огонь в груди горел, чтобы цель в жизни была. Великая цель. А иначе зачем жить-то? Иначе и жить незачем.

Резкая боль сжала сердце, не давая вдохнуть. Елена Анатольевна вскинула руки, пытаясь разомкнуть холодные пальцы так не вовремя пришедшей смерти. Но силы были слишком неравные. Колени ослабли, ноги подкосились, и пожилая учительница кулем свались там, где стояла, у зеркала. И за мгновение до того, как свет вокруг померк, успела в глаза свои взглянуть в зеркальном отражении. И увидеть что-то такое… очень странное…

Будто бы звезда шестиконечная в круг вписана. А рядом дети. Девочка и мальчик. Маленький совсем. И помощь им нужна. Так нужна, что без нее погибнут они.

И вспыхнуло снова пламя в душе, из искры крошечной, что под слоем пепла тлела, разгорелось. Потянулась Елена Анатольевна к детям. Всем пылом своей души неугомонной. Изо всех сил потянулась. Спасти. Обогреть.

***

Врали предки Елины. Не воюют души между собой, силой меряясь. Нет. Две души, чужие друг другу, в одну сливаются. И новая душа получается. А там уж как повезет. Как у двух душ идеалы сойдутся, так и будет новая душа дороги жизни выбирать.

К любой цели несколькими путями дойти можно. Богатство можно самому заработать, а можно у других украсть. Слава может на века быть, а может мимолетной, на один день. Да и не только хорошее в память людскую накрепко впечатывается.

И если вдруг случается, что у души призвавшей и души призванной ценности в жизни разные, вот тогда человек с ума и сходит. Ибо в душе его такие битвы идут, что жить спокойно он не может. Мечется он. Мучается. Сам с собой спорит и путь свой выбрать не в силах.

А вот если души одну дорогу к цели видят, тогда по-другому все. Тогда новая душа в два раза сильнее становится. И ей любые преграды нипочем. Со всем справится, все преодолеет, чтобы цели поставленной достичь.

Вот так Я и получилась.

Я.

Елина и Елена Анатольевна.

Принцесса и пожилая учительница в одном лице.

И одну жизнь я до мельчайших подробностей помню, и вторую. Это я всю жизнь в одном мире в школе проработала. Это я в другом мире принцессой была. Одновременно.

Это я от заговорщиков по пещерам бежала, голодом и жаждой мучилась. От обезвоживания на полянке лесной умирала.

Это я со слезами на глазах и болью в сердце смотрела, как из школы моей парты ученические вывозят, чтоб в интернат в городе отвезти. Компьютеры… доски интерактивные… Демьян-то никогда не забывал нас, помогал…

Это у меня от воспоминаний о нем сердце от любви сжималось. От глаз его черных, от взглядов пылких, от сладкого, как халва голоса султана Аддийского.

Это я душу чужую в помощь призвала.

Это я на зов откликнулась.

Но не была я ни принцессой Елиной, ни учительницей Еленой Анатольевной.

Я была я. Другая.

И осознала я себя лежащей на поляне. Прямо на траве. У камня с пентаграммой. Под небом голубым с облаками белыми, кучерявыми, над которыми широкими росчерками кисти перистые нарисованы. И сразу поняла, скоро будет дождь.

Надо нам с Фиодором укрытие найти. И поесть чего-нибудь. Сейчас половина червеня прошло, а в середине июня уже в лесу от голода не умрешь. Съедобных растений полным-полно: сныть, гравилат, крапива, лопух, дудник лесной, подорожник – и это только то, что я прямо здесь, вокруг себя, вижу. Елена Анатольевна-то травы неплохо знала.

Где-то недалеко возле горы, из которой мы вышли речка есть. Небольшая. В памяти Елины карта осталась. Давным-давно, в детстве, отец показывал, что выход из пещеры аккурат возле той речки должен быть. А значит заблудилась Елина в коридорах каменных. Повезло, что вообще выйти сумела.

Была бы речка рядом, я бы и рыбу поймала. И раков. Но ведь до нее и дойти можно. На одной травяной диете до столицы добраться тяжело будет. Огниво у меня есть, с голоду не умрем.

Но сначала нам надо умыться, а то мы с Фиодором оба, как чушки, грязные. И ноги мальчишке обработать. Как хорошо, что Елина хлебное вино не вылила. Пригодилось для дезинфекции. А потом подорожник приложить и, раз у ребенка обуви нет, обертки сделать. Это что-то вроде портянок, в деревне многие дома в них ходили, вместо тапок. Все равно Фиодор сам теперь идти не сможет, придется на закорках нести.

Все эти мысли промелькнули в моей голове в один миг. Сразу после того, как я открыла глаза. Стоило только облака увидеть.

Я осторожно приподнялась на локте и огляделась. Фиодор сидел рядом и смотрел на меня с настороженностью маленького зверька. Как будто бы увидел, что я не его сестра… или не совсем его сестра.

Первый же вопрос мальчишки подтвердил мои догадки. Глядя на меня в упор, он испуганно спросил:

– Елина?