Читать книгу Тень Велеса - Алёна Козлова - Страница 4

Река Смердячая извивалась, словно змея, проклятая богами. Её воды, густые, как расплавленная смола, глухо булькали, выплёвывая на берег обломки костей и гниющие водоросли. Воздух здесь был тяжёл, пропитан запахом медного дыма и разложения – будто сама смерть выдохнула последний вздох и застыла в нём. Ярина стояла на краю обрыва, впиваясь пальцами в посох. Её серебряные волосы, выбившиеся из-под платка, светились в полумраке, как северное сияние над болотной топью. «Мать называла их петлёй на шее», – вспомнилось ей. Теперь эта петля превратилась в удавку.

Лодка появилась внезапно – не из воды, а из самой тени. Её каркас был сплетён из реберных костей, скреплённых жилами, а вместо вёсел торчали кривые сучья, обмотанные женскими косами. На носу, словно фигурка на страшной ладье Харона, восседала мавка. Её тело, полупрозрачное, как лёд на лужах ранней весной, переливалось синевой. Лицо – маска из ила с прорезями для глаз, где горели два уголька, вырванных из пепла забытых костров.

– Переправлю, Велесова дочь, – проскрипела русалка, и её голос звучал, как скрип гробовой крышки. – Но дай то, что блестит под твоим грязным платком.

Ярина ощутила, как под кожей заныла печать отца – чёрные знаки, выжженные судьбой. Она медленно сняла платок. Серебряные пряди рассыпались по плечам, и мгновенно воздух наполнился гулом – будто рой пчёл закружился вокруг неё. Это духи проснулись.

– Локон? – спросила Ярина, стиснув зубы.

Мавка зашипела, вытягивая шею, как голодная цапля.

– Не просто локон! – её пальцы, длинные и скользкие, как угри, сомкнулись в жесте жадности. – Дай ту прядь, что растёт у виска. Там спит сила твоего отца… и твой страх.

Ярина вздрогнула. Ветер донёс до неё звук – сухой треск веток, будто что-то огромное, костяное, пробиралось сквозь чащу. Кощей. Его имя прокатилось эхом в её груди.

– Бери, – выдохнула она, и голос сорвался в шепот.

Мавка впилась ногтями в прядь. Боль ударила, как молния – не по коже, а по самому нутру, будто кто-то вырывал кусок души. Локон, отсечённый невидимым серпом, упал в воду и превратился в змею. Не простую – слепую, с чешуёй из лунных бликов и глазами, как две застывшие слезы. Русалка схватила её и нырнула, оставив после себя лишь круги на воде, красные, как кровь.

Лодка затрещала, призывая сесть. Ярина ступила на костяной каркас, и холод пронзил ступни, словно она встала на лезвия. Посреди реки вода внезапно застыла. Из глубины поднялись они – утопленники с раздутыми лицами, облепленными пиявками. Их пальцы, белые и скрюченные, цеплялись за борта, а рты, полные тины, шептали хором:

– Она обманула… Теперь ты наша…

Ярина ударила посохом по воде. Чертополох на нём вспыхнул лиловым огнём, и тени отпрянули с визгом. Она прыгнула на берег острова, а лодка рассыпалась, словно ей отказали в праве на существование.

Капище Морены встретило её ледяным дыханием. Деревья вокруг стояли голые, их ветви скрючены в немом крике, а кора покрыта инеем, будто слёзы, застывшие на щеках великана. В центре возвышался алтарь – глыба синего льда, пронизанного жилами мерцающего кварца. На нём лежали дары: замёрзшие ягоды, ржавые кинжалы с рукоятями из человеческих костей, и череп ворона с изумрудными глазами. Ярина протянула руку, но лёд алтаря вдруг вздрогнул, и из него вырвался голос:

– Не прикасайся, дитя трёх миров, – прошипел лёд голосом Морены, колким, как зимний ветер. – Ты пахнешь надеждой… а это здесь гниёт быстрее мяса.

Ярина отпрянула, но поздно. Из-за алтаря, словно тень, отделившаяся от ночи, вышел Кощей. Его фигура была неестественно высокой, словно его кости вытягивали на дыбе. Лицо – маска из пергаментной кожи, натянутой на череп, с губами, сшитыми чёрными нитями. Глаза… нет, не глаза – дыры, где копошились черви, светящиеся ядовито-зелёным. Он был облачён в плащ из спутанных волос, а в руке сжимал посох, увенчанный кристаллом, внутри которого билось чьё-то сердце.

– Мавка взяла твою силу, но забыла сказать: – Кощей заговорил, и его слова обволакивали, как паутина. – Теперь ты видишься мне даже сквозь века.

Он шагнул вперёд, и земля под ним зацвела чёрными одуванчиками, рассыпающимися прахом при каждом шаге.

– Кровь Велеса… – Кощей провёл языком по губам, и язык оказался раздвоенным, как у змеи. – Она растопит последнюю печать. Ты станешь ключом… а я – дверью.

Ярина рванулась к алтарю, хватая нож изо льда, что лежал среди даров. Лезвие обожгло пальцы, но она сжала его крепче. Кощей взмахнул посохом, и из-под земли вырвались тени – худые, с когтями, как серпы. Они впились в её ноги, цепляясь за плоть, но Ярина ударила ножом в лёд алтаря.

Треск. Грохот. Алтарь раскололся, и из трещин хлынула вода – чёрная, густая, с шипением растворяющая всё на своём пути. Кощей зарычал, отступая, а Ярина бросилась прочь, чувствуя, как холод клинка Морены проникает в вены.

– Я найду тебя! – его крик нёсся за ней, как стая ворон. – Твоя кровь уже поёт моё имя!

Она бежала, не разбирая пути. Лёд в руке таял, оставляя на ладони шрам – синий, в форме трилистника. Где-то впереди, сквозь чащу, пробивался свет. Но силы покидали её. Локон, отданный мавке, оставил пустоту – будто вырвали кусок лёгкого.

Под корнями поваленной ели Ярина нашла убежище – нору, пахнущую грибами и страхом. Завернувшись в плащ, она прижала к груди серебряную прядь – ту, что случайно уцелела. В темноте светились её волосы, как карта звёздного неба.

– Прости, отец… – прошептала она, а в ответ ветер принёс запах грозы – смесь озона и надежды.

А далеко-далеко, за горами, где спят боги, чёрный бык поднял голову и взревел.