Читать книгу Мы – дети. Стихотворения - Алёна Туманова - Страница 3

Жизнь поэта особа:

Он, отвергнут толпой,

Ищет нужное слово,

Сон забыв и покой.

Путь его предначертан,

Не свернёт никуда.

Воют жалобно черти,

Молча смотрит звезда.

Он везде неприкаян,

Ждёт: петля иль сума?

Каждый брат ему – Каин,

Если сходит с ума.

Но однажды рванётся,

Путы в клочья порвёт,

С песней страстной взовьётся

В свой последний полёт.

Так же лебедь тревожно

Кличет в небе пустом.

Что – понять невозможно —

Чертит чёрным крылом?

Вдруг – любовь не утешит,

Не спасёт даже мать! —

Камнем – вниз! Кто удержит?

Рук не хватит поймать.

Облака дырявит солнце

Из апрельской синевы,

В водоёмах – льдин осколки,

И гуляют богомольцы

Под пасхальный звон Москвы.

Ароматы майских веток

И жужжание шмеля…

В бесконечные прогулки

Молодёжь из душных «клеток»

Направляется в поля.

Под июньским шумным ливнем

Распускаются цветы,

И несётся смех детей.

День стал пёстрым звучным длинным,

Без холодной немоты.

Отдыхать хотим в июле:

Кто летит и едет прочь,

Кто на даче без затей

Урожай томит в кастрюле

И рыбачить ходит в ночь.

Плодоносит август месяц,

Отпускает стаи птиц,

Словно в дар подносит мёд,

Баклажаны, сладкий перец

И сверкание зарниц.

В сентябре грибной порою

По лесам бредём с утра —

Тем, кто ищет, повезёт! —

И нарядною толпою

Валит в школу детвора.

По ночам крутой дизайнер

Перекрашивает мир.

Золотистый лес, прощальный,

В октябре замолк и замер,

Родниковым стал эфир.

В ноябре коротким днём

Успевай, занятий много!

Ждёт в ночи порог начальный,

За которым отдохнём,

Закольцуется дорога.

Наконец, на снежных лапах

Добралась зима и к нам.

Нет сугробов в декабре,

Есть зимы морозный запах,

Лыжный прочерк тут и там.

Новогодний трепет хвои,

Мандаринов – цвет и вкус,

Мегаполис в «мишуре»…

Под январскою звездою

Безмятежно спит Иисус.

В феврале проходят тени

Тех людей, которых нет.

Бестелесным стало легче

Сквозь свистящие туннели,

На манящий выйти свет.

Одолев недели стужи,

В марте сбросит снег земля.

Обниму весну при встрече,

Приглашу её на ужин

И начну свой год с нуля!

Был рождён землей, как самородок,

Из глубин России вышел сам,

С караваном эмигрантских лодок

Не уплыл к заморским берегам.

Раздарил стихов златую россыпь,

Сбросил с плеч божественную кладь.

Вновь горит рябиновая осень,

Ждёт, как прежде, на дороге мать.

В прошлом – избы, крытые соломой,

Лошадей не видно в городах,

Конкурентный, гаджетовый, новый

Двадцать первый век царит в умах,

Но поют есенинские песни,

О короткой горестной судьбе.

Он хотел, как Пушкин, быть известен…

Так и есть: подобных нет тебе.

Без тебя земля осиротела,

Ледяными ветками звеня,

Хулиганит ветер оголтелый,

Одиноко свищет у плетня.

Слепой ребенок над ущельем,

Безумец с дудочкой в руке

Пред быдлом, ядом, униженьем

Старик в невидимом венке.

Глядел лукаво сквозь ресницы

И приговор читал себе.

Зачем? Кровавая десница

Не знала промахов в стрельбе.

Виновны те, кто были рядом,

Виновны те, кто вдалеке,

Кто саданул его прикладом

И хлеб не протянул в руке.

Остались строки, слёзы, звёзды —

Серебряный открытый клад,

Черпай, пока тебе не поздно,

Пока туманит совесть взгляд.

Встреч искать не будем, поздно.

Нет воды в колодце том,

Где ведром ловили звёзды

В отражении ночном.

Как живёте Вы, и с кем Вы?

Счастливы среди родни

Иль, любитель перемены,

Сладко жить Вам без семьи?

Стала ль лучшая из женщин

С Вами вместе пить и петь

Или дом – скопленье трещин,

Строил крепость, вышла клеть?

Может в час болезни, горя

Капнет слабости слеза,

Дрогнет сердце, следом вскоре

Хлынет чувств былых гроза?

Вырвет старые деревья,

Смоет времени налёт,

Травы, листья и коренья —

Всё воспрянет, в рост пойдёт.

Будет влагой дождевою

Дно колодца скрыто вновь…

Спросишь: где я? Что со мною?

Помню ли твою любовь?

Скоростями играем:

Век бездушных машин.

«Безлошадные» сами

Достигают вершин.

От «тусовок» с кострами,

Из уютных квартир

Путь проложим ногами

Под мерцаньем светил.

Не трясём животами,

Не сутулим мы спин,

А шагаем, шагаем,

Выбиваясь из сил.

Не сорим мы деньгами,

Совесть – прежде всего,

Мир ласкаем глазами,

Познавая его.

Писать стихи, когда не просят

И рифм твоих никто не ждёт,

А горло затянула осень

И продохнуть мне не даёт.

Тоска накатывает стужей,

Огонь желаний сник в золе,

И миру серому не нужен

Мой вздох и ужин на столе.

Как только в бездну эту глянешь,

Так сердце вскачь пускает кровь.

Уже не веришь и не знаешь,

Воскреснешь ли душою вновь?

Себя с усильем отрываешь

От этих мыслей и бежишь,

И дверь открытой оставляешь,

По старым номерам звонишь.

Зачем мне жить? Нет смысла в деле,

Но где-то теплится едва

Надежда, что ещё успею

Сказать заветные слова.

У каждого живущего есть мера,

Отпущен Богом испытаний срок.

Одних поддержит и очистит вера,

Покинут страх, лукавство и порок.

Других погубит власти круговерть.

Бомжам, безумцам не оставить следа.

Живёт в достатке тот, кто сеет смерть,

Растёт и крепнет Пиррова победа.

Взывает совесть: сохранить, сберечь

Родную ширь, покрытую лесами,

Язык родной и, напоследок, лечь

Под мощный дуб, что посадили сами

Утешат сны. Пока я сплю – надеюсь.

Там туфельку примерю золотую,

Летаю, подо мной цветущий вереск…

Попробуй-ка, поймай меня, такую!

Несут меня открытий ожиданье,

Восторг и звуки самых нежных слов.

Проснусь: бредёт с котомкою страданье.

Постыдно жаль выныривать из снов.

Суровый день, веди вперёд, покуда

Здесь выбор есть и я ещё жива.

Даруют сны наутро крохи чуда: