Читать книгу Ундина - Алёна Юрьевна Пичугина - Страница 5

Светловолосый парень долго не отходил от окна, наблюдая за тем, как девушка с хвостиками покинула его дом, прыгающей походкой прошла вдоль серого забора и скрылась за поворотом. Вскоре он увидел, как у Дульцевых захлопнулась калитка, а синее чудо уже скрылось за какими-то кустами. В сердце парня зародилась надежда. Раньше он никогда не видел эту девушку здесь. Может быть, она городская? «И если это так, то… может быть… мой отец…» – блондин тряхнул головой, не веря в собственные догадки.

Вдруг в его комнату вошла Амелия, громко хлопнув дверью о стену. Парень, не ожидая такого, пулей отскочил от окна, но не рассчитал силы и упал на диван, скинув с него книжку. Женщина хмыкнула. Зеленоглазый тут же перевернулся на спину, нервно ища рукой на полу литературу, и наконец, достав её, лег как в ни в чем ни бывало.

– Ам-мелия? Почему вы без стука? – сбивающимся тоном и краснея затараторил он.

– Я просто хотела вас предупредить, – сказала она, как отрезала. Потом её выражение лица стало немного мягче. – Женя, ты прекрасно знаешь, что отец думает о местных.

– Знаю, – буркнул парень.

– Ну так вот… я впустила эту девушку, только потому что когда-то её тётя помогла нам с одним делом… Ну, неважно, – темноволосая женщина вздохнула. Её глаза выражали усталость. – Но, знаешь…

– Она же не местная! – вскрикнул парень, но тут же зажал рот рукой. Ему нельзя было повышать тона, иначе бы последовало наказание.

– Да, ты прав, она здесь впервые, – кивнула Амелия. Её голос снова приобрел металлический отзвук. – Но наверняка она общается с местными. А это уже означает, что…

– Да ничего это не означает, Амелия! – краснея, начал выступать Евгений. Он прекрасно знал, как ему влетит, но он уже не мог остановиться. – Она городская! Всё! Мой отец сам мне сказал, чтобы я не водился с местными! А она – НЕ МЕСТНАЯ! И я вправе…

– Вправе помалкивать, господин Романов, – железная леди вновь вступила в свою роль. – Пока вы не получите должного образования и наследства, вы не имеете здесь власти. Не стоит нарушать вашу дисциплину.

– Я человек! Я имею право на жизнь, на свободу, на становление в социуме. Я знаю. Я учил, – голос в итоге сорвался на крик. Амелия просто вышла из комнаты и закрыла на замок дверь комнаты подопечного.

Минуты две зеленоглазый парень стоял в недоумении. Из него только что практически вырвалось всё то негодование, вся та обида и боль, что копил он многие годы. Почти…

***

Примерно такие мысли атаковали молодого человека, пока он провожал взглядом темноволосую гостью. Но такого исхода событий ему явно не хотелось – если его запрут, то никакими уловками он не сможет покинуть этот злополучный дом с красной крышей. Он ненавидел всё, что здесь ни было. И огромные комнаты, и высокие потолки, и узкие окна, открывающие совсем немногое, на что можно было бы посмотреть в этом мире. Словно, в тюрьме.

Но, если говорить честно, он никогда бы не возненавидел эту холодную, возможно, немного деспотичную мадам, Амелию Перезвонову. Гувернантка, дворецкий, служанка, повар, проще назвать то, что она не умела делать, но казалось, она умела всё. Эта женщина стала единственной собеседницей и близким человеком для Жени с тех пор, как умерла его мать, Ангелина Романова, известная художница, конечно, самая любимая, как для семьи, так и для публики.

Евгений понимал, что мисс Перезвонова здесь не только из-за денег. Они давно привыкли друг к другу. Да, иногда она бывает чересчур строга, но по-другому почему-то было нельзя, ведь иначе этот свободолюбивый паренек давно бы сбежал. Амелия Перезвонова была олицетворением тех рамок, в которые стремительно загонял мальчика его отец.

Женя не отдавал себе отчёта, как именно он относился к своему папочке. Но чаще всего его чувства к главному члену семьи колеблились между безразличием и ненавистью. Словно, их уровень отношений не отличался от отношений начальника и подчиненного, но никак не походил на отца и сына.

Хотя, раньше всё было иначе. Конечно, господин Романов никогда не отличался особой нежностью, но семья у них была довольно счастливая. Любящая жена и мать, Ангелина, сглаживала острые углы в отношениях, возможно, так она только создавала иллюзию мнимого семейного счастья. По крайней мере, когда её не стало, все подводные камни вмиг оказались на поверхности. Но это уже совсем другая история.

Сейчас Жене было необходимо придумать как бы выпроводить завтра свою надзирательницу из дома. Зеленоглазый снова уселся на диван, взяв книгу в руки для создания алиби. Амелия, как ни странно, не спешила появляться. Тем лучше для Романова. Итак, чем можно занять эту женщину во вторую половину дня? Конечно, Евгений мог бы отправить её на весь день в город за чем-то определённым. Но не факт, что она не привлечет к этому, к примеру, охранника или ещё кого-то.

Попытка не пытка. Светловолосый решился поговорить с гувернанткой во время ужина. Если бы он пошел прямо сейчас, вызвал бы подозрения, нужна другая тактика. Мальчик должен быть сегодня просто идеальным, чтобы завоевать право остаться завтра дома в одиночестве.

***

Наконец, настало время ужина. Амелия и Евгений чаще всего ели вместе на кухне, обычно никогда не разговаривая по пустякам, а потом расходились каждый по своим делам. Мисс Перезвонова была хоть и строгой женщиной, но весьма демократичной. Она могла изменить кое-что в расписании молодого человека, освободить его вечер или не будить слишком рано с утра. Но такое бывало редко. Поэтому Романов осознавал, насколько важно ему было совершенно непринужденно попросить у Амелии… новый смычок для скрипки! Вот, мол, старый сломан, поэтому Романов давно не занимался, а теперь ему очень захотелось начать играть снова, а смычка нет. На самом деле, смычок был весьма и весьма исправен, просто зеленоглазый не очень-то любил играть на скрипке, но так как хоть что-то придумать нужно было, Женя сломал его нарочно. И не без удовольствия.

Страшно краснея, парень выдавил из себя уже заготовленную речь по поводу смычка. Амелия смерила его несколько удивленным взглядом и даже на мгновение перестала прожевывать пищу. Ей показалось странным столь неожиданное заявление. Но, увидев в глазах Романова серьёзность и море решимости, она наконец, сдалась, хотя не сразу поверила, что этот парень снова захочет играть. В памяти Перезвоновой всплыли картины, с каким наслаждением её подопечный кидал эту несчастную скрипку обратно в футляр, и вздыхал: её писклявые, тягучие звуки болью отражались в сердце, заставляли мучиться снова и снова, раздражали его, и вгоняли в беспросветную тоску, поскольку… на скрипке играла когда-то его мама. Когда любая репетиция на скрипке заканчивалась, безусловно, дарило Жене облегчение и тихую радость. Но однажды он вовсе перестал брать скрипку в руки, и Амелия отнеслась к этому снисходительно. Но сейчас. Возможно, мальчик соскучился по маме? Может быть. Всё может быть.

Почувствовав, что одержал победу, Романов мысленно ликовал. Неужели уже завтра он сможет встретиться лицом к лицу с той девчушкой в синей юбке с их огромной лейкой в руках того же темного насыщенного цвета. Он уже во всех красках представлял эту встречу, ведь это будет небольшой, но такой важный для него глоток свободы, новой жизни. Но, блондин держался изо всех сил, чтобы не начать радоваться прямо при Амелии. На лице его заиграла легкая улыбка, он произнес едва слышно: «Спасибо», и унёсся мыслями в дальние дали. Вот и пюре с курицей быстро ушло. Романов встал из-за стола.

– Женя, – обратилась к нему Амелия странным голосом: то ли мягким, то ли с ноткой строгости. Романова немного покоробил этот тон, но он вздохнул и успокоился, надеясь на лучшее.

– Да?

– Сегодня ты ещё должен позаниматься живописью. Пока не стемнело, – говорила она, а у Романова замерло сердце. Но вдруг. – И… если я завтра уеду на весь день, ты сможешь справиться здесь без меня?

– Ч-что? – как бы отвлекаясь, переспросил блондин, хотя в душе у него уже взрывались фонтаны радости. Он ждал этого вопроса. – А, ну… конечно, Амели! Можешь на меня положиться!

– Ну, хорошо, – женщина встала из-за стола и начала собирать грязную посуду. – Тогда я составлю для тебя расписание на завтра. Будь добр, его выполнить.

– Есть, – Женя кивнул и умчался в свою комнату. Он просто ненавидел эти её слова: «Будь добр». На самом деле они означали неукоснительное повиновение. Или ты сделаешь идеально, или же будешь наказан. Порисовать перед сном и выполнить всё, что может только придумать на завтра Амелия – минимальная плата глотка свободы. Его сердце колыхалось, трясло всё тело. Он так давно ни с кем не общался из сверстников, что чувствовал ужасную тоску по нормальной жизни. А жить так хотелось.