Читать книгу (Не)настоящий ангел - Амалия Март - Страница 12

Антон

А утром все пройдет, и сердце остынет

И каждый упадет в свою пустыню…

– Чего надо? – рявкает в трубку “ангелочек” напротив.

Я невольно вздрагиваю. Так увлекся ее пухлым ртом, выдыхающим из себя никотин в атмосферу, и тонкими пальцами, держащими чистый яд, что не заметил, как зазвонил ее телефон. Чертовка даже убивает себя так, что хочется присоединиться. Или добить ее быстрее, не полагаясь на пожирающее легкие время. Она просто ужасна, боже.

Отворачиваюсь к дороге и высматриваю такси. Кот на руках почти ничего не весит, совсем тощий, но руки все равно затекли. Да и все тело в целом от долгого сидения на неудобном стуле и накопленной усталости – закаменело. Разминаю шею поворотами вправо-влево, повожу плечами, чтобы немного расслабить забитые мышцы. Пытаюсь не вслушиваться в разговор рядом, но все равно в голове составляю картину того, с кем она может говорить в таком ключе: от замаскированной агрессии до елейного голоска.

– С ума сойти, – говорит она с таким придыханием, что я оборачиваюсь.

На проводе точно мужик.

– Макс, зачем гондоны, когда у тебя есть ты? – вкрадчиво, но с явной злостью кидает в трубку и обрывает звонок.

Не хило она его приложила. Бывший?

– Какие же вы, мужики… – говорит, поднимая на меня свои ясные глаза.

– Гандоны? – вскидываю бровь.

– Стопроцентно латексные.

– Тогда мы точно стоим друг друга, – пожимаю плечами и снова опираюсь на столб позади.

– Мы с тобой? – хмыкает, ехидно приподнимая уголок губ.

– Боже упаси. Женщины и мужчины в целом.

– Ну конечно, – фыркает и складывает руки на груди. – И что же, есть теория на счет женщин?

– Чокнутые. Все до единой.

– Ха! – высоко и ненатурально. – Уж лучше быть чокнутой, чем распоследним…

– Гандоном? – напоминаю я, не скрывая уже улыбки.

Это гнездо лучше не ворошить палкой, я еще помню расцарапанную мелкими коготками морду, но как устоять? Уверен, мужик не был изначально таким, просто рядом с ней и святой станет Ганнибалом Лектором.

– Самокритика очень важна. Молодец, продолжай в том же духе, – насмешливо подтрунивает надо мной. – Может быть найдешь себе под стать резиновую бабу!

Вот зараза!

– У меня и с живыми неплохо складывается. А вот твою тягу к резиновым изделиям можем обсудить.

Видеть разгорающееся в ее взгляде пламя – почти кайф.

– Да пошел ты! – взрывается ровно в момент, когда у обочины останавливается автомобиль.

Я делаю шаг к машине, она таращится в телефон, не двигаясь с места. Открываю заднюю дверцу, поворачиваюсь к заразе.

– Едешь?

– Это твоя, – гасит экран телефона, кидает его в сумку.

– Даже так? – и чего удивляюсь, знал же, что с мамой больше не живет, просто сложил в голове какие-то необоснованные факты: если с мужиком своим разошлась – значит вернулась домой. – Вторая машина скоро подъедет?

– Скоро, можешь валить.

И оставить ее одну в ночи? Очень хочется, но честь не позволяет.

– Шеф, подождешь пару минут, пока девушка не уедет? – наклоняюсь в салон и прошу водителя.

– Бесплатное ожидание – пять минут, – пожимает плечами.

– Я заплачу.

Закрываю дверь и делаю шаг к занозе в заднице. Быстрей бы избавиться от нее и спокойно отдохнуть.

– Не всё рассказал мне о резиновых изделиях? – ехидно интересуется, когда я подхожу.

– Хочу убедиться, что ты не станешь жертвой маньяка. Твой внешний вид словно напрашивается.

– Интересно, чем же это? – разводит в сторону руки.

Окидываю ее длинные ноги и затянутые в офигенно узкую юбку бедра и поднимаю взгляд до лица.

– Влажная мечта Чикатило.

– Я работаю в офисе. А тебе, – тычет в меня пальцем. – Стоит проверить свои странные наклонности, я начинаю переживать за дальневосточных женщин, – снова фыркает.

Не женщина, а колючий ёж.

– Зараза, – цежу сквозь зубы. – Ну, едет твоя тачка? – спрашиваю нетерпеливо, еще немного и от голода вцеплюсь в ее шею. Заодно и избавлю себя от вечной кармы.

Она достает телефон, разблокирует экран.

– Черт, – выдыхает. – Отменил.

– Ладно, поехали со мной, от нашего дома вызовешь, – хватаю ее за локоть, она вырывается, оставляя только мимолетное ощущение от соприкосновения кожи к коже.

– Вызову снова, не парься.

– Поехали, говорю. Я тут куковать с тобой еще полчаса не собираюсь. Я голодный и злой, и лучше тебе меня сейчас не провоцировать, – проговариваю еле слышно.

Она игнорирует, тычет пальцами в свой телефон. Точно перекушу сейчас кому-то сонную артерию и пошло оно всё лесом, прости мама, твой давний наказ не смог выполнить.

– Да блин, – раздраженно выключает смартфон. – Поехали, свободных машин нет.

Шагает мимо меня, громко стуча каблуками по асфальту, даже не притормаживает, чтобы дождаться. Облако горького сигаретного запаха забивается в ноздри несмотря на то, что мы не стоим на ветру, а курила она давно. Зараза открывает дверцу и ныряет на заднее сидение, я успеваю заметить только очень провокационный разрез на ее юбке сзади. Потенциальная жертва, как я и сказал.

Огибаю машину, собираюсь сесть спереди, чтобы хоть ненадолго забыть о ее существовании, но, какого-то хрена, ныряю на заднее.

– Здесь с котом удобнее, – оправдываюсь на ее скептический взгляд.

– Да плевать, – устало выдыхает и с протяжным стоном откидывается на подголовник.

Блузка на груди натягивается от глубоко вдоха, а я, как последний неандерталец, заглядываюсь. Не потому, что у меня давно не было женщины. Просто давно не было её. Розовые рюшки наверняка давно в прошлом.

Мы едем в полной тишине. Безумная девчонка выглядит почти нормальной, пока сидит с прикрытыми глазами и захлопнутым ртом. Я начинаю расслабляться, представляя завершение сегодняшнего дня. Надеюсь, успешное, то, где я ужинаю и ложусь спать, а чокнутая навсегда самоликвидируется из моей жизни.

– Возле магазина остановите, – прорезает она идеальную картинку требовательным тоном.

Водитель безропотно тормозит возле какого-то трактира и выключает зажигание. “Ангелочек” резко выпрыгивает из машины и, мелко перебирая ногами в убийственных туфлях, забегает в сомнительного вида магазин. Выходит через несколько минут с бутылкой вина.

– У тебя же дома есть еда? – спрашивает, снова опускаясь на сидение рядом.

– Да, но…

Откручивает крышку и присасывается к горлышку.

– Боже, ты еще и пьешь, – констатирую устало, не веря глазам.

Водитель снова трогается с места.

– Ага, сплошные пороки! – хмыкает. – Знаешь мои любимые? – подсаживается ближе и наклоняется к самому уху. – Сквернословие, самолюбование, злоупотребление алкоголем, блуд.

Выдыхает, оставляя горьковатый запах табака на моей коже и отклоняется, салютуя бутылкой. Делает очередные два глотка и передает бутылку мне.

– Да, у меня есть еда, – принимаю ее негласное предложение. И бутылку.

***

На голодный желудок алкоголь действует отвратно. Сознание ведет с первого глотка, здравый смысл притупляется, и на поверхность выходят инстинкты. Запустить пальцы в длинные светлые волосы, поймать ртом сигаретно-винный вкус. Легкие обжигает от глубокого вдоха, пах простреливает мгновенно вспыхнувшим желанием.

Она – как наркота – действует мгновенно и безжалостно, вызывая потребность закинуться снова, даже если ты в завязке уже долгих семь лет.

Я не понимаю даже в какой момент место кота на моих руках занимает податливое женское тело. Всё как на старой кинопленке – подстерто и рябит, отсвечивает лишь несколько ярких кадров: гибкое тело прижимается ближе, пухлые губы на моих губах. Вкусные. Мягкие.

Вся кровь от головы отливает вниз, заменяя любые мысли одной звенящей потребностью. Я кладу ладони на тонкую талию, пальцы пробивает ток от оголившейся гладкой кожи под строгой рубашкой. Зараза трётся о мои колени, позволяя провокационной юбке скользить все выше, разжигая огонь во мне сильнее. Захватывает нижнюю губу зубками и болезненно прикусывает, до вкуса металла на языке.

Я шиплю и хватаю ее за волосы, запрокидывая голову назад, чтоб взглянуть в бесстыжие глаза. Провоцирует меня. Ничего не забыла. Коварная улыбка на ее губах не оставляет в этом сомнений. Она снова тянется к бутылке на сидении рядом и делает несколько больших глотков, неаккуратно проливая немного себе на грудь. Кроваво-красные капли скользят по молочной коже и ныряют в вырез, я подаюсь вперёд и провожу языком по длинным винным дорожкам, собирая вкус алкоголя и этой несносной женщины. Умер бы здесь и воскреснул.

Маленькие пальчики больно сжимают волосы у меня на затылке и отстраняют от себя. Две затуманенных льдины смотрят на меня с разгорающейся жаждой. Она подносит бутылку вина к моему рту и вливает терпкий алкоголь внутрь. Пить с ее рук – отдельное сексуальное удовольствие. Нужно ещё. Больше.

– Приехали, господа хорошие, – вырывает из забытия голос водителя.

Стройное тело ловко соскальзывает с моих коленей и выбирается на улицу. В приоткрытой двери мне видно, как тесная юбка вновь облегает круглые бедра, как длинные пальцы расправляют ткань. Бумажник с трудом удается достать из кармана джинс, все внимание приковано к нетерпеливо постукивающей каблучками по асфальту девчонке.

– Сколько с меня? – отсчитываю наличку в кошельке.

– Оплата картой стоит, – равнодушно кидает водила.

– Тогда за ожидание, – протягиваю ему несколько сотен. – И за представление.

В два коротких движения выскальзываю за белокурой стервой, с ловкостью циркачки, провоцирующей меня на безумства. Хорошо, что сейчас темно, нет шанса разглядеть кто передо мной на самом деле и передумать. Хорошо, что во мне ничего кроме вина нет – тормоза напрочь снесло.

Чокнутая сгребает мою футболку на груди в свой маленький кулачок и тянет к двери парадной. В ее руке уже поблескивают ключи, стуча о темное стекло зажатой бутылки.

Машина сзади трогается с места и уезжает, погружая двор в привычную тишину.

Уличные фонари подсвечивают красивую восьмёрку, которой движутся бедра девушки впереди. Я не вижу ничего, кроме мелькающих в вызывающем разрезе сзади ног. Пищит дверь, сигнализируя о том, что путь открыт, но я, как одержимый дьяволом, прижимаю сумасшедшую девчонку к холодному металлу входной двери. Утыкаюсь носом в ее волосы, вдыхаю сладко-горький аромат, пальцами сдавливаю бедра до приглушенного крика.

Собираю тяжёлую ткань её юбки по правой ноге, ныряю ладонью к мягкой коже. Ее тяжёлое дыхание забивает к чертям все звуки вокруг, даже стук пульса в ушах. Теперь можно не сдерживаться. Это, несомненно, будет жёстко и громко.

Задираю юбку выше, прохожусь ладонью по округлой ягодице.

– Извращенец, – выдыхает вместе со стоном.

Нет. Но с ней всё извращается. Плохое становится хорошим, хорошее – плохим, безумное – нормальным. Как же я снова так влип?

Секундное просветление мгновенно стирается ее требовательными губами. Она зажимает мою шею рукой и разворачивает голову так, чтобы пробраться ко мне в рот и снова запудрить мозги. Ладно, я сдаюсь, ты победила, стерва.

Зажимаю ее подбородок пальцами и беру всё, что она даёт: горечь, дурман, помешательство. Всё до капли.

– Пошли, – выходит сипло.

Ключ снова открывает домофонную дверь, мы ныряем в полутемную парадную, ведомые инстинктом. Ко мне? Конечно, как же иначе.

Я ведусь, как собачонка на поводке в ее руках. Поднимаюсь по лестнице, принимаю бутылку из красивых рук, мысленно раскладываю ее на столе, делая очередной глоток. Быстро и грубо. Потом медленно. Звенит связка ключей, открывается дверь квартиры. Тянусь к выключателю, но холодные пальчики меня останавливают. Я сразу разгадываю ее игру: темнота – её сообщник. Если не видно, то после легко притвориться, что ничего и не было. Снова.

Да и плевать.

Руки уже нащупывают край ее блузки и мелкие пуговицы. Глаза привыкают к мраку, и силуэт становится чётче. Ладонь скользит к ее лицу, большой палец очерчивает дерзкий рот, примеряясь для поцелуя. В этот раз ты не скажешь, что запоминать было нечего.

– А где кот? – звучит совсем не то, что я жду.

Дерьмо.