Читать книгу Подкидыш - Аманда Хокинг - Страница 3

К нашему новому дому прилагался большой сад, приводивший тетю Мэгги в сельскохозяйственный экстаз. Который, к слову, нам с Мэттом был совершенно чужд. Природу я люблю, но вот перспектива горбатиться над грядками не представляется мне особо заманчивой.

Близилась осень, и тетя Мэгги развила бурную агитацию, пытаясь склонить нас к садово-огородным трудам. Она хотела, чтобы мы повырывали всю увядающую флору, дабы по весне на ее месте можно было высадить новую. Тетушка наша так и сыпала словечками вроде «культиватор», «силос» и «мульча», чем не на шутку меня пугала. И потому я очень надеялась, что Мэтт сам с этим разберется. Когда дело доходит до работы, я обычно подаю брату инструменты да развлекаю его разговорами.

– Когда опробуешь культиватор? – спросила я, наблюдая, как Мэтт сгребает сухие стебли вьющихся растений. Не знаю, как они называются, но по мне, так типичный виноград. Все время, пока Мэтт выдергивал их из земли, сгребал и затем грузил в тачку, я стояла рядом, притворяясь, что держу ее за ручки.

– У нас нет культиватора. Могла бы, между прочим, и помочь мне с этой ботвой. За тачку в другой раз подержишься.

– Я предельно серьезно отношусь к своим обязанностям, и тачку лучше из рук не выпускать. Мало ли что.

Мэтт продолжал ворчать, но я уже не слушала. Прикрыв глаза, наслаждалась теплым осенним ветерком. Воздух упоительно пах травой и прелой листвой. Где-то рядом позвякивали китайские колокольчики. Я буквально плыла на волнах блаженства, как вдруг что-то выдернуло меня из этого чудесного состояния. Мне стало страшно, что вот-вот опустится зима, грянут морозы и все это волшебство исчезнет. По спине пробежал озноб, кожа на руках пошла пупырышками. Теплый ветерок обернулся резкими ледяными порывами. И я почувствовала на себе чей-то взгляд.

Я обернулась, не в силах справиться с внезапным страхом. В дальней от дома стороне сад закрывал забор, а с боков – плотная живая изгородь. Я внимательно осмотрела и забор, и изгородь. Нет, никого, ни притаившихся силуэтов, ни любопытных глаз. Ничего такого. Но ощущение никуда не делось.

– Если собираешься торчать на улице, хотя бы обуйся, – вывел меня из оцепенения голос Мэтта. Он выпрямился, потянулся. – Венди?

– Все нормально, – рассеянно ответила я.

Возле дома словно что-то шевельнулось, и я кинулась в ту сторону. Мэтт что-то крикнул мне вслед, но мне было не до него. Обогнув дом, я остановилась как вкопанная. На тротуаре стоял Финн Холмс, но, к моему удивлению, смотрел он вовсе не на меня, а куда-то вдоль улицы, словно что-то выглядывал. Поразительно, но стоило мне его увидеть, как страх и тревога затихли. В первый миг я решила, что это из-за него я так испугалась, благо психованного маньяка он изображать умеет, но нет, дело было не в нем. К моему внезапному страху Финн не имел никакого отношения. Его взгляды меня смущают, но вовсе не пугают. А тут… будто внутри все заледенело.

Финн обернулся и наконец посмотрел на меня. На несколько мгновений наши взгляды скрестились. Лицо его, как обычно, ничего не выражало. А затем, так и не сказав ни слова, он развернулся и быстро направился в ту сторону, куда смотрел до этого.

– Венди, что случилось? – раздался голос Мэтта за моей спиной.

– Так, показалось что-то. – Я растерянно покачала головой.

– Точно? Все хорошо?

– Да, все хорошо. – Я выдавила улыбку. – Пошли, нам еще вкалывать и вкалывать. Не могу же я, в самом деле, опоздать на бал.

– Так ты не отказалась от этой затеи? – удивился Мэтт.

Ляпнув тете Мэгги про бал, я совершила самую ужасную ошибку в жизни, а ведь вся моя жизнь была не чем иным, как вереницей ошибок. Я не собиралась идти на бал, но тетушка уже вбила себе в голову, что это грандиозная идея, и у меня не хватило духу загасить ее пыл.

Бал начинался в семь, и тетя решила, что до вечера мы все еще успеем как следует потрудиться. Сама она взялась перекрашивать туалет, а нас с Мэттом спровадила копошиться в огороде. Мэтт, понимавший, что теперь нашу тетушку никому не остановить, благоразумно предпочел не спорить.

Но вот уже и с огородом было покончено, и тетя Мэгги справилась со стенами туалета, так что ничего не оставалось, как начать собираться. Тетя Мэгги устроилась на кровати и, увлеченно наблюдая за моими раскопками в гардеробе, так и сыпала советами и комментариями. А также вопросами про Финна. Мэтт, стоявший в дверях комнаты, сопровождал каждый мой ответ фырканьем и хмыканьем, давая понять, что все слышит.

Я остановилась на простом синем платье, которое, как тут же вскричала тетя Мэгги, мне просто чудо как идет, после чего принялась за мою прическу. Волосы у меня непослушные, и, как их ни укрощай, толку всегда чуть. Тетушке Мэгги они тоже решили не поддаваться, но она взяла их хитростью: самые непослушные пряди оставила распущенными, дабы они небрежно обрамляли лицо, а остальные убрала назад.

Когда все было готово, я вышла показаться Мэтту, и вид у него сделался слегка потрясенный и чуточку раздраженный. Из чего я заключила, что выгляжу сногсшибательно.

На бал меня повезла тетя Мэгги, заявив, что Мэтт по дороге передумает и никуда меня не отпустит. Когда мы с тетушкой садились в машину, брат сыпал грозными предупреждениями и требовал, чтобы в девять я была дома, хотя и знал, что бал заканчивается в десять. Я-то не сомневалась, что вернусь гораздо раньше, зато Мэгги восторженно уверила, что я могу веселиться хоть до полуночи.

Вообще-то школьные балы я если и наблюдала прежде, то лишь в кино, но, как оказалось, реальность мало чем отличалась от фильмов. Судя по всему, наш бал был устроен во имя уродского украшательства и перед устроителями стояла цель превратить спортзал в нечто непотребное. С чем они прекрасно справились.

Официальными цветами школы были белый и темно-синий, так что все вокруг было увешано бело-синими лентами и шариками. Для пущей романтичности там и сям мозолили глаза рождественские гирлянды.

Вдоль одной стены зала выстроились столы с закусками и напитками. На импровизированной сцене под баскетбольным кольцом играла группа, причем совсем не так уж плохо. Репертуар ее подозрительно напоминал саундтреки к комедиям Джона Хьюза[2]. Когда я вошла, парни пели песенку из фильма «Ох уж эта наука»[3].

Главное отличие реальности от кино заключалось в том, что на настоящем школьном балу не танцевали. Несколько девчонок прямо перед сценой бились в судорогах, явно под действием чар вокалиста, но больше в зале танцующих не наблюдалось.

Народ разбрелся по трибунам. Я решила не выделяться и пристроилась в первом ряду. Для начала я сбросила туфли, терпеть не могу обувь. Заняться было нечем, и я взялась разглядывать публику. Чем дольше тянулся вечер, тем больше меня одолевали скука и одиночество.

Когда музыканты переключились на репертуар «Tears For Fears», на танцпол выползло еще несколько человек. Решив, что подобной тягомотины с меня хватит, я собралась улизнуть, но тут в дверях появился Финн.

В облегающей черной рубашке и темно-синих джинсах он выглядел очень эффектно. Рукава рубашки закатаны, две верхние пуговицы расстегнуты… А ведь очень симпатичный, когда не строит из себя психа.

Наши глаза встретились, и он прямой наводкой направился ко мне. Я опешила от столь явного намерения пообщаться. Больше недели он глазел на меня, даже не пытаясь со мной заговорить. Да и сегодня, когда я встретила его у нашего дома, он ушел, не соизволив сказать и слова.

– Вот уж не думал, что тебе по душе танцы.

– То же самое могу сказать о тебе, – ответила я.

Финн уселся рядом со мной. Он не успел и пяти минут провести в зале, а вид у него был уже утомленный и скучающий. Я поспешила нарушить затянувшуюся паузу:

– Что-то ты припозднился. Никак не мог выбрать, что надеть?

– На работе задержался, – ответил Финн.

– Вот как? Ты работаешь где-то возле моего дома?

– Вроде того. – И, явно желая сменить тему, спросил: – Ты танцуешь?

– Не-а, – протянула я растерянно. – Танцы – такой отстой.

– И поэтому ты отправилась на бал? – Финн опустил взгляд на мои босые ноги. – Ты забыла туфельки. Или хоть какую-нибудь обувь.

– Не люблю обувку, – огрызнулась я, тщетно попытавшись прикрыть коленки коротким платьем.

Финн взглянул на меня с выражением, которое я не смогла распознать, и снова принялся рассматривать танцующих. К этому моменту на танцполе почти не осталось свободного места. Кое-где по трибунам еще сидели ребята, но в основном это были почетные обладатели жутких скобок или перхоти.

– Значит, предпочитаешь смотреть, как танцуют другие? – спросил Финн.

Я пожала плечами:

– Наверное.

Финн наклонился вперед, облокотившись на колени. В платье без бретелек я чувствовала себя голой и от смущения обхватила плечи руками.

– Замерзла?

Я качнула головой.

– Здесь и впрямь холодно.

– Прохладно, – подтвердила я, – но я не замерзла.

Финн не смотрел на меня. Сама не знаю почему, но столь сильный контраст с его прежним поведением мне не понравился. Зачем он вообще пришел на бал, если ему здесь так не нравится? Только я собралась задать этот вопрос, как он в упор посмотрел на меня и спросил без всякого выражения:

– Хочешь потанцевать?

– Ты приглашаешь меня на танец?

– Ну да.

– Ну да? – передразнила я. – Да уж, умеешь ты обращаться с девушками.

Его губы дрогнули в легкой кривоватой улыбке, которая снова меня обезоружила.

– Хорошо. – Финн встал и протянул мне руку: – Венди Эверли, не окажете мне честь, потанцевав со мной?

– Конечно. – Стараясь не обращать внимания на то, как бешено стучит сердце, я встала.

Разумеется, тут же завели песенку «Если ты уйдешь» группы «OMD»[4]. Я словно угодила в финальную сцену романтичной киношки. Финн провел меня на площадку, приобняв за талию. Я положила одну руку ему на плечо, а другая оказалась в его ладони.

Мы стояли так близко, что я ощущала тепло, исходившее от его тела. У него были самые темные глаза на свете, и они смотрели только на меня. На мгновение мне даже показалось, что жизнь прекрасна. Для полноты картины не хватало только направленного на нас луча прожектора. Мы были одни в целом мире.

А потом лицо Финна неуловимо изменилось.

– Ты не слишком хорошо танцуешь, – сказал он невыразительно.

– Вот спасибо… – опешив, пробормотала я.

Мы всего-то двигались по кругу, переступая с ноги на ногу. И как, интересно, я умудрилась с этим не справиться? Остальные ведь проделывали в точности то же самое. Может, он пошутил? На всякий случай я хохотнула:

– Ты тоже не особо хорош.

– Я замечательный танцор, – сухо возразил Финн. – Просто мне нужна партнерша поискуснее.

– Ладно. – Я отвела от него взгляд и уставилась поверх его плеча. – Даже не знаю, что на это ответить.

– А зачем тебе что-то отвечать? Нет никакой нужды все время болтать без умолку. Хотя, сдается мне, ты этого еще не осознала.

Тон Финна стал совсем ледяным, но я продолжала танцевать, никак не могла собраться с духом и послать его куда подальше.

– Не так уж я много болтаю. Мы же просто танцуем. – Мне самой было противно от того, насколько сильно он меня задел. – Ведь это ты меня пригласил, а теперь ведешь себя так, будто делаешь мне одолжение.

– Брось, – равнодушно продолжил Финн, – у тебя на лице прямо-таки написано было зверское отчаяние и мольба о приглашении. Насколько мне известно, это вполне подпадает под определение одолжения.

– Ну надо же! – Я отшатнулась от него, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь от захлестнувшей обиды. – И что я тебе такого сделала?!

Лицо Финна смягчилось, но было поздно.

– Венди…

– Нет!

В этот момент все перестали танцевать и, услышав мой истошный крик, уставились на нас, но мне уже было все равно.

– Ну и козел же ты!

– Венди, – повторил Финн, но я развернулась и понеслась прочь, расталкивая толпу.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось сбежать, исчезнуть, раствориться.

Возле стола с напитками стоял Патрик, с которым мы вместе ходим на биологию. До этого мы практически не общались, но зато он, в отличие от остальных, не проявлял признаков раздражения в разговоре со мной.

– Мне надо уйти. Срочно, – прошипела я, бросаясь к Патрику.

Не успел он спросить, что случилось, как рядом нарисовался Финн.

– Послушай, Венди, прости меня.

Искренность в голосе Финна взбесила меня окончательно.

– Ни слова больше не желаю от тебя слышать! – возмущенно выпалила я, не глядя на него.

Патрик в растерянности переводил взгляд с меня на Финна.

– Венди, – пробормотал Финн, – ты меня неправильно поняла…

– Сказала же, не хочу ничего слышать!

Я мельком глянула на него и снова отвернулась.

– Может, дашь парню извиниться? – робко предложил Патрик.

– Нет, не дам! – И, как маленький ребенок, я раздраженно топнула ножкой: – Домой хочу!

Финн все не уходил. Стиснув кулаки, я решительно выдохнула и посмотрела Патрику в глаза. Ох и не люблю я проделывать это при свидетелях, но выбора не было. Ни секунды больше не могла я тут оставаться. «Мне нужно домой, увези меня домой, пожалуйста, пожалуйста, увези меня домой, забери меня отсюда», – как мантру, повторяла я про себя.

На лице Патрика появилось отсутствующее выражение, глаза словно пленкой затянуло.

– Кажется, мне надо отвезти тебя домой, – неуверенно проговорил он.

– Что ты сейчас сделала? – раздался рядом голос Финна.

У меня замерло сердце, на миг показалось даже, что он обо всем догадался. Но я тут же отмела эту нелепую мысль.

– Ничего не сделала! – отрезала я и дернула Патрика за руку: – Пошли отсюда.

– Венди, ты понимаешь, что ты только что сделала? – не унимался Финн.

Вот тут-то мне уже всерьез стало не по себе.

– Ничего! Говорю тебе – ничего я не сделала! – упрямо повторила я и поволокла Патрика к выходу.

К счастью, Финн не стал нас преследовать. В машине Патрик попытался расспросить, что стряслось у нас с Финном, но я отмалчивалась. В конце концов он сдался и тоже умолк. Мы поехали длинной дорогой, чему я была только рада, поскольку мне хотелось успокоиться до того, как покажусь на глаза Мэтту и тете Мэгги.

Они поджидали меня на крыльце и, разумеется, тут же принялись расспрашивать, как прошел бал, но я отделалась ничего не значащими словами. Понятное дело, Мэтт тотчас навоображал черт знает что и стал в красках расписывать, что он сотворит с уродами, которые посмели обидеть его сестру. Кое-как мне удалось убедить его, что все в порядке и ничего страшного не произошло. Когда он наконец угомонился, я поднялась к себе в комнату, без сил рухнула на кровать и уткнулась в подушку.

События вечера кружились в голове, как сумбурный бесконечный сон, в котором бежишь и бежишь то ли за кем-то, то ли от кого-то и никак не получается ни добежать, ни остановиться передохнуть. Я снова и снова возвращалась мыслями к Финну и его странному поведению и не могла разобраться в своих чувствах к нему. Что он за человек? Странный, это точно, а иногда и жутковатый. Но когда мы танцевали, мне он показался самым чудесным на свете. А потом он взял и все испортил. Почему?

И все равно, несмотря на обиду, мне было приятно вспоминать его прикосновения. Обычно я ненавижу, когда меня трогают или хотя бы просто слишком близко стоят, но близость Финна была такой приятной.

Его рука на моей талии… Тепло, исходящее от него… И взгляд темных глаз…

Ладно, что бы я там себе ни напридумывала, это оказался сплошной обман.

Но самое удивительное произошло потом. Финн, похоже, понял, что я сделала с Патриком. Но как? Я сама-то не до конца уверена, что способна усилием воли обратить человека в безвольную марионетку, а нормальный, вменяемый человек даже подозревать ничего такого не должен.

Вот именно! Нормальный и вменяемый! Это и есть ключ ко всем странностям Финна: он полный псих! Этим все и объясняется. Если разобраться, я же ничего о нем не знаю. А отклонений в его поведении предостаточно. Начать с того, что невозможно понять, когда издевается, а когда говорит серьезно. Несколько раз мне почудилось, что я ему нравлюсь, но тут же возникало ощущение, что он меня ненавидит. Парень точно не в себе. И все же… И все же этот чокнутый меня чем-то притягивает. Наверное, я и сама чокнутая.

Полночи я ворочалась в постели, не в силах заснуть. Потом вдруг словно провалилась куда-то, но ненадолго, потому что, когда открыла глаза, окно по-прежнему темнело провалом. Подушка была влажная. Что же со мной происходит? Я ведь никогда не плачу, а тут разревелась во сне…

Я перевернулась и посмотрела на будильник. Всего лишь три часа. Потянулась к лампе и включила свет. Теплое сияние разлилось по комнате, и я едва сдержала испуганный вскрик.