Читать книгу Моя история СССР. Публицистический роман - Амаяк Павлович Тер-Абрамянц-Корниенко, Амаяк Павлович Тер-Абрамянц - Страница 4

Долгое время мне не давал покоя вопрос: почему же Белые потерпели поражение, если жизнь показала ошибочность, несостоятельность и чудовищную преступность коммунистического эксперимента над Россией? Какая дьявольская насмешка истории над Россией! Я слышал много объяснений: не было, мол, единства, общей идеи, людей, оружия и т. д. Всё так, но не это главное. А один из главнейших ответов был в том, что не было поддержки крестьянства и солдат, тех же вчерашних крестьян, тех же мечтателей о кусочке своей землицы. Ключ – в обещании земли, данном большевиками крестьянам, немедленном её получении за счёт земли помещичьей, не дожидаясь какого-то там отдалённого Учредительного собрания: «Грабь награбленное!» Недаром один из персонажей романа Пастернака «Доктор Живаго» наивно воскликнул – какая великолепная хирургическая операция! Тем более, что русский крестьянин за века так по сути и не приобрёл частнособственнической психологии, находясь даже после отмены крепостничества во власти деревенской общины, которая не оставляла ему определённого куска земли, а ежегодно меняла наделы в своих интересах. И потому в глубине души пахаря всегда жило тайное убеждение, что земля ничья, Божия, пусть он и шапку ломал перед помещиком, в котором лишь видел нарушителя этой Божией воли. Но тут впервые был обещан свой, свой надел и оказалось частнособственническое никуда не делось, а хранилось до поры, как топор под лавкой… После Учредительного собрания тоже была обещана земельная реформа, но когда она будет и какая, к тому же часть земли помещикам останется, а тут бери всё что есть сразу и дели! Вот она справедливость народная! Кто не работает, тот не ест! Что предлагали Белые? – вернуться к прежнему и лишь потом разбираться, красные предлагали новое и сразу, а новое всегда очаровывает, соблазняет, на дне души каждого злодея таится сказка со счастливым концом, так человек устроен. А тут всё просто и понятно: бери помещичью землю и дели, и к своей прирезай!

А в десятилетия перед революцией, надо сказать, произошёл демографический взрыв, земли стало не хватать, чтобы прокормиться семьям, голод то там, то здесь вспыхивал. А рядом, перед носом, лежали порой и не паханные земли господские, или приходилось за копейки наниматься, чтобы их обрабатывать. Да ещё требовали с мужика какие-то выплаты за то, что с его дедов крепостную неволю когда-то сняли… Чувство обиды на несправедливость нарастало, закипало, сливаясь с чувством зависти, злобы на «богатеев». И шевельнулось в крестьянстве чувство бунташье, разинско-пугачёвское, взыграла разбойная стихия без всяких евреев ещё, кстати, в 1905 году, и запылали усадьбы то там, то здесь по России. Столыпин частью эти выступления жёсткой рукой подавил, разрешил выход крестьянам из общины, излишек населения направил на Дальневосточные земли… Но всё это были меры паллиативные, и до 17 года ГЛАВНАЯ проблема земли-кормилицы оставалась по сути нерешённой. А тут пришли большевики (которые были по количеству меньшевиками), но с маузерами и готовые на любое возражение ответить пулей и сказали: «Мужики! А чего вы ждёте? – Вон тот луг помещичий за речкой берите и делите, новая власть народная, то бишь МЫ, вам разрешает!» И снова запылали усадьбы по России, Но не все, конечно: некоторых бывших хозяев, лишившихся земли, даже оставляли жить в их апартаментах. Но маятник войны мотался всё шире, война разгоралась, взаимная неприязнь и подозрительность усиливались, нарастали, большевистская агитация подливала масла в огонь…

Это потом уже, после 17 года, когда большевики продразвёрстку объявили и стали изымать из хозяйств даже семенное зерно, обрекая семьи на голодную смерть, крестьяне взвыли: куда податься? – красные землю дали, а весь хлеб забирают, белые вообще толком ничего не обещают, и за вилы взялись, ружья, стали отряды сколачивать, «зелёные» появились, в лесах окопались, у дорог. Да куда им против хорошо вооружённой с железной дисциплиной армии красной, против чоновцев, да к тому ж у каждого бунтаря изба своя в деревне с семейством осталась. Заложники! Вот тут красные по «контре» и ударили: и семейства под корень вместе с детьми, бабами да стариками и самих бунтовщиков через этих заложников покончили резко – а что ни сделаешь ради светлого будущего? И урок другим – хоть землю жри, но пойми, дурень, песню: «Кто был никем, тот станет всем!». Другие поколенья нам спасибо скажут! Роль евреев, грузин, армян, латышей, китайцев и других нацменьшинств в революции и гражданской войне была, безусловно, огромной, но не решающей: без разино-пугачёвщины, вспыхнувшей в крестьянских и солдатских массах, она не смогла бы перевернуть российскую государственность. Мне довольно часто приходилось слышать от русских обвинения, что в октябрьском перевороте и гражданской войне виновны евреи а от евреев приходилось слышать обратное: мол только дикий русский народ мог учинить и допустить такую революцию и такие преступления советской власти. Я вообще против того, чтобы в чём-то огульно обвинять чей-то народ, тем более не свой. Каждый народ прежде обязан взглянуть сам на себя – увы, любую вину проще переложить на соседа, но тогда ничего, кроме замкнутого круга взаимных обвинений, и грызни, никуда не ведущей в результате не получится. Евреи с их мессианским пылом, да и представители других наций, свято уверовавшие в марксистскую псевдонауку, будто бы человеческое общество развивается по каким-то законам, как это есть в физике или химии, направили раскалённую народную ненависть в необходимое, как им казалось, русло – от несправедливого общественного устройства к справедливому. И это было их великой ошибкой, за которую и они же сами и пострадали. Впрочем, те, кто делал революцию, в подавляющем большинстве отказывались от своей национальной идентификации, веры и обычаев предков, культуры, становясь как-бы новой нацией «марксидов».