Читать книгу Чем она лучше меня? - Амелия Борн - Страница 3

С этого момента Ваню будто подменили. Находясь дома, он ходил за мной хвостом. О том, как муж повел себя при Викторе, мы не заговаривали, но Иван всячески пытался загладить вину. По сути, он делал то, что должен делать любой мужчина, у которого есть женщина, только что родившая ему ребенка. Был предупредительным и заботливым. Черт побери! Так поступают даже животные, давая самкам успокоиться и передохнуть. Господи! Неужели я всерьез об этом думала, ассоциируя себя с женской особью звериного мира? Какой кошмар, Мия…

И все же, стоило признать – я находилась в том состоянии, когда каждое действие, каждое слово могло привести – ни много, ни мало – к нервному срыву.

– Миюсь, я отлучусь ненадолго? – спросил Ваня в один из ранних вечеров, прежде чем идти в душ.

Я подняла на него усталый взгляд. Последние пару часов разгребала то, что успела натворить на работе моя подмена.

Муж стоял в дверях с полотенцем, смотрел на меня обеспокоенно. А я понять не могла – то ли переживает за меня, то ли за то, что его не отпущу.

– Куда ты? – уточнила безразлично, понимая, что взаправду мне это не особо интересно.

– Нужно сотруднику помочь переехать. Там по мелочи осталось перевезти. Пару коробок.

Ваня растянул губы в улыбке. Я – скопировала выражение его лица.

– А что – сервисы, которые помогают это сделать, уже отменили? – поинтересовалась, вскинув бровь.

Муж удивился – я скорее почувствовала это, чем увидела. После чего подошел ко мне, предварительно закинув полотенце на плечо. Присел передо мной на корточки, обхватил руками мои колени.

– Мий… это в последний раз. Обещаю, – сказал он, глядя на меня снизу-вверх.

Я закусила нижнюю губу. Сразу вопрос на ум пришел – он сейчас о переезде сотрудника, или…?

– Окей, – кивнула в ответ. – Иди в душ и поезжай. Никитка вроде спокоен, – зачем-то обозначила я состояние сына.

– Хорошо… спасибо, – ответил муж, после чего поднялся, оставил на моем виске быстрый поцелуй и направился в ванную.

Я отложила ноутбук. Когда в душе полилась вода, вновь направилась к телефону Вани. Боже, как же я была вынуждена поступать, чтобы выяснить правду!

«Давай просто посидим где-нибудь. Может, на Варшавском? В «Бенуа»? Мне так нужно хоть немного прийти в себя», – прочла я сообщение от любовницы моего мужа. Теперь я думала о ней только так и никак иначе.

«Да. Доберусь быстро. Но сбегу на пару часов, не больше».

Последнее сообщение было отправлено Ваней буквально вот-вот. Ответа на него он не получил. Тем лучше, иначе, прочитав бы его, я выдала бы с себя с головой, ведь Иван бы понял, что его мессенджер был «взломан».

Я спокойно отложила телефон. Даже странно – не испытывала ничего из того, что вынудило бы меня нервничать. Лишь только приняла решение – я обязана быть там, куда мой муж собирался отправиться на встречу со Светой. И когда все в моей голове уложилось, я взяла свой телефон и написала:

«Мам, приезжай, пожалуйста. Как можно быстрее. Ты мне очень нужна».

Сердце билось, как сумасшедшее. Громыхало в ушах, рвалось из груди, доходя до почти физической боли в этой пляске нервов. Я шла ко входу в «Бенуа», до конца не веря, что все это происходит со мной на самом деле. И при этом зная – отступать нельзя. Мне не станет легче, если оставить все так, как есть. Тем более, что я не намеревалась этого допускать. Не собиралась быть домашним аэродромом для блудного мужа, который за столько лет так и не смог побороть свою нездоровую зависимость от этой женщины!

Дрожали пальцы, дрожали ноги, казалось, что дрожит все мое тело. Что все оно – как одна сплошная натянутая струна, которая может в любой момент лопнуть. Но я упрямо шла. Делала шаг за шагом, цокая каблуками. Одевшись, хоть и наскоро, но так, будто на самую главную встречу в жизни. Впрочем, так оно и было.

В голове шумело, но я, словно запрограммированный робот, двигалась к своей цели. Решительно, почти остервенело, толкнула дверь ресторана, входя внутрь. И почти сразу же увидела их.

Они сидели друг напротив друга. Ваня – неловко сгорбившись. Светлана – стремясь к нему всем телом.

Я не стала мешкать. Вся боль, все обиды, что испытывала с того момента, как впервые узнала об их встречах, выродились теперь в злость, которая двигала меня вперед. Которая единственная, казалось, вообще держала меня на ногах.

– Меня ждут, – быстро отмахнулась я от поспешившего мне навстречу администратора и прошла к столику, с которого не спускала глаз. К парочке, которая меня так и не заметила, полностью поглощенная, видимо, обществом друг друга.

– Простите за опоздание, – широко улыбнулась я, по-хозяйки положив руку на плечо мужа.

При звуке моего голоса Ваня вздрогнул. Резко вскинул голову и в его глазах я увидела настоящий ужас.

Уверенно присев рядом с ним, я протянула руку любовнице своего мужа:

– Очень рада наконец познакомиться с вами, Света. Ваня так много о вас рассказывал! Я Мия, его жена.

Улыбка буквально приклеилась к моему лицу. Чего нельзя было сказать о Светлане. Она смотрела на происходящее с недоумением, но в итоге все же сумела собраться и тоже изобразить подобие улыбки:

– Рада встрече… Мия.

Ее прохладные пальцы коснулись моей ладони и я с удовлетворением поняла, что они подрагивают. Маленький миг торжества – он казался таким сладким на фоне всей той горечи, что я испытывала.

Все молчали. И Ваня, и Света, застанные врасплох, совершенно очевидно не знали, как себя вести. Поэтому снова заговорила я, как ни в чем не бывало, хотя только бог знал, каких сил мне это стоило.

– Мама взяла на себя Никитку, поэтому я смогла все же вырваться и приехать, – проговорила я, глядя даже не на мужа – на Свету. – Никита – это наш сын, – пояснила я ей с улыбкой, хоть та и не просила. – Ваня его просто обожает!

От моих слов Света, кажется, слегка побледнела, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Я же смотрела на нее, не скрывая интереса. Желая только одного – понять, что было такого в этой женщине, что мой муж настолько на ней помешался? Что было в ней такого, чего не было во мне?

Я смотрела и не могла этого понять. Света не являлась роковой красавицей, ее и просто привлекательной назвать можно было с огромной натяжкой. Лицо ее выглядело несвежим, словно бы сильно уставшим. Слегка выдающийся нос портил почти идеальный овал лица. В остальном же она была совершенно обычной – темные глаза, тонкие губы, гладкозачесанные темные волосы. Ничего такого, за что цеплялся бы взгляд, на чем хотелось бы задержаться.

А впрочем, кое-чего у нее было не отнять. Она была первой. Во всем первой. Его первой любовью, первой женщиной. И, видимо, таковой оставалась и сейчас.

И будь Света даже страшной, как атомная война, Ваня наверняка видел ее совсем иной. Той юной девчонкой, которую любил со школы. И которую был не в силах забыть.

А я ничего не могла с этим поделать. Я навсегда оставалась второй.

– Вы надолго к нам в город, Светлана? – поинтересовалась я, когда никто так и не произнес ни слова.

Она неловко откашлялась:

– Насовсем… наверно.

Ее руки нервно метались по столу, не находя покоя. То перебирали столовые приборы, то теребили салфетку, то поправляли волосы. Я должна была чувствовать торжество при виде ее растерянности, ее нервозности, но ощущала только боль. Бесконечную, непреходящую боль.

Зачем он вообще на мне женился? Хотелось проорать этот вопрос вслух. Зачем?! Если так и не забыл, так и не переболел. Зачем обрек нас с сыном на то, чтобы вечно быть на вторых ролях? На то, чтобы страдать вместе с ним?

– Ну и далеко же вы назначили встречу, – снова растянула я губы в улыбке, сама удивляясь тому, что вообще на это способна. – Почему не выбрали наше с Ваней любимое кафе на набережной? Вы же обычно болтаете там?

Впервые с момента, как появилась в ресторане, я перевела взгляд со Светы на мужа. Его лицо горело. Горело так же, как все мое нутро. Горело, как моя в него вера.

– Любимый, ты себя плохо чувствуешь? – озабоченно поинтересовалась я, нарочито-заботливо касаясь ладонью лба мужа.

– Нет! Здесь просто… жарко, – прохрипел он.

Света внезапно встала. Стремительно схватила сумочку, нервно дернув ее на себя, когда та зацепилась ремешком за спинку стула, и едва этим движением все не перевернула.

– Извините, но мне пора, – быстро проговорила она.

Я поднялась следом, изображая изо всех сил разочарование.

– Как, уже? А я так давно хотела с вами пообщаться!

– Может быть, в другой… раз, – пробормотала она и поспешно направилась к выходу.

Мои губы изогнулись в кривой, болезненной усмешке. Я знала, что никогда не прощу мужу всего этого, но я хотела, чтобы она, эта женщина, что пыталась снова его присвоить, испытывала то же, что и я. Сомнения и боль. Пусть мучается, гадая о том, что рассказывал мне об их отношениях муж! Пусть думает, о чем он лгал ей самой!

– Думаю, нам лучше тоже ехать домой, – холодно проговорила я, глядя на Ваню. – Точнее, мне – домой, а тебе – за своими вещами… любимый.

– Мия! – возглас мужа, полный неподдельного ужаса, прозвучал за моей спиной в тот момент, когда я зацокала каблуками в сторону выхода.

Светы уже и след простыл. Тем лучше – я держалась из последних сил и опасалась, что все же сорвусь и закачу истерику. Я, черт бы все побрал, имела на это полное право! Должна была побыть «хрустальной вазой» хотя бы несколько месяцев, пока Никитка бы не подрос, но не получила даже этого! Значит, теперь все будет так, как нужно мне.

– Садимся в такси и уезжаем, – отчеканила я, делая вид, что безразлично вызываю машину в приложении.

На деле же задавалась вопросом: как я держусь? Как смогла до сих пор не разрыдаться, не начать бросаться в мужа тем же телефоном? Как я вообще еще жива после того смертельного предательства, в которое меня окунули?

– Здесь наша машина, – растерянно произнес Ваня.

Я перевела взгляд  на припаркованный неподалеку автомобиль. В голове сразу замелькали картинки того, как он возил на нем свою распрекрасную Светочку.

– Мы. Едем. На такси, – проговорила раздельно, и когда завидела вызванную машину, выдохнула с облегчением.

Сев на заднее сидение, начала прокручивать в голове, что стану делать, когда мы приедем домой. Там мама… там Никитка, который уже успел пострадать от этого всего. Там вещи Вани, и их я должна выставить за дверь вместе с мужем. Ты сможешь, Мия? Ты справишься?

Ехали в полном молчании. Иван выказывал свое состояние только тем, что барабанил пальцами по сидению. В остальном со стороны могло показаться, что ничего особенного не произошло. Мы как будто бы возвращаемся из кафе, разве что на нашем свидании каким-то «чудом» оказалась другая женщина.

– Мий, – снова проговорил Иван, когда мы приехали и я направилась ко входу в подъезд. – Подожди.

Я развернулась с такой скоростью, что у меня хрустнули шейные позвонки. Или может, это случилось потому, что на них лежала непосильная ноша?

– Чего ждать? – хмыкнула с болью в голосе, которую не удалось спрятать, как бы ни старалась. – Чего, Вань? Что ты на сотое свидание к своей бывшей побежишь, пока я с твоим ребенком сижу?

– Он наш, – проговорил муж, и я, запрокинув голову, горько рассмеялась.

– Наш, да, – повторила за ним. – Как хорошо, что ты это все же осознаешь.

Я зашла в подъезд. Ваня – за мной. Кажется, нам по пути попалась соседка, идущая выгуливать своего пса. Я этого почти не видела. Отмечала каким-то боковым взглядом, но мне на все было плевать.

– Мий… Да подожди же ты! – вскричал Иван, и в его голосе я заслышала те же нотки истерики, что уже трепала меня изнутри.

– Зачем ты это все сделал? Зачем?! – заорала я, ударив ладонью мужа в грудь с такой силой, что ему пришлось отступить. – Ты хоть понимаешь, что творишь? У нас же ребенок маленький… если не обо мне, то о нем подумай!

Я всхлипнула от того, что мои слова звучали настолько жалко. Мне нельзя было этого допускать. Нельзя… опускаться.

У меня сын. У меня. Есть. Сын.

Ваня вдруг потряс головой. Как будто до сих пор он был под влиянием наваждения, а оно все никак не рассеивалось.

– Я не знаю, почему это сделал, – признался он. – Не знаю, почему к ней ездил. Не могу этого понять…

Он шагнул ко мне, но я отступила. Только смотрела на него глазами, полными слез, а мне самой выть хотелось от несправедливости того, как со мной поступил любимый человек.

– И чем она лучше меня? – спросила тихо.

Иван смотрел на меня, а в его глазах была такая растерянность, что я поняла – он взаправду не понимает, почему творил с нами все это. Почему считал, что эта женщина из прошлого лучше меня. А ведь он считал, иначе бы к ней не ездил…

– Все. Поднимаемся и ты, забрав вещи, катишься к черту, – проговорила, после чего с силой ударила ладонью по кнопке вызова лифта.

– Да подожди же ты! – буквально взревел Ваня, разворачивая меня к себе лицом. – Не было у нас ничего с ней! Слышишь? Не было! И быть не могло, потому что тебя люблю, глупая!

Я снова расхохоталась. Это я глупая? Я? Может быть… но лишь потому, что все это позволяла с собой творить.

– Я этого не вижу. Любовь без плодов – это не любовь.

Вырвав руку из захвата пальцев мужа, я зашла в кабинку лифта и, подождав пару секунд, нажала кнопку своего этажа.

Муж поднялся следом за мной через несколько минут. Ходил побитой собакой позади, пока я быстро собирала его сумки. Мама с Никиткой на руках, смотрела за этим с такой горечью, что это лишь порождало во мне новую злость. Из-за прихоти мужа, из-за его прошлого пострадало столько близких мне людей, что я не представляла, как это простить. Даже если и поверила бы в то, что между Ваней и Светой ничего не было.

– Я никуда не уйду, – уверенно заявил Ваня, когда я вручила ему пожитки. – У нас с ней ничего не было, – повторил он то, что уже сказал.

– У вас все было, – откликнулась я тихо и устало. – В прошлом и, как выяснилось, в настоящем. И даже если вы не ложились сейчас в койку… поверь – у вас все было.

Я не стала распахивать дверь и выставлять мужа прочь. Просто развернулась и, очень надеясь на то, что у него хватит совести просто взять и уйти, направилась к сыну, которому я сейчас была особенно нужна.

Так же, как и он мне.

***

От стыда горело лицо. Слезы унижения закипали в глазах, делая окружающий мир размытым и непонятным. Таким же, как моя жизнь, скатившаяся в пропасть, из которой я сейчас пыталась выбраться. Цепляясь при этом за старые, такие хорошо знакомые руки. Единственно надежные из всех, что когда-либо знала.

Я бы солгала, сказав, что не отдавала себя отчета в том, что делала. Просто успокаивала совесть тем, что между мной и Ваней ведь не происходило ничего… такого. Ничего, кроме общих воспоминаний, в которые я погружалась, как в спасительное тепло среди яростной, убивающей холодом зимы.

Конечно, у меня не было права врываться в его нынешнюю жизнь. Он уже был чужим мужем, отцом чужого ребенка. И я обо всем этом знала. Знала, когда говорила с ним. Когда смотрела ему в глаза. Когда просила помощи…

Но одно дело – знать, что где-то там есть незнакомая мне женщина, к которой он возвращается каждый день. Безликая, посторонняя, почти призрачная. И совсем иное – увидеть эту женщину лично. Пожимать ее твердую, как сталь, ладонь. Неловко отводить взгляд от прямых, испытующих глаз. И ненавидеть. Низко, постыдно ненавидеть за то, что она – такая. Красивая, уверенная, держащаяся с удивительным достоинством даже в этой мерзкой ситуации. Я ненавидела ее и одновременно готова была аплодировать ее выдержке.

Я понимала, как выгляжу в ее глазах. Подлой стервятницей, решившей отбить у нее мужа. Вот только я так и не научилась воспринимать его, как чужого мужчину. Для меня он был все тем же Ваней, который меня любил. И которого любила я, хотя поняла это слишком поздно.

Для этого понадобилось пройти через тяжелый, выматывающий брак, через миллионы ошибок, которые не давали спокойно спать по ночам. Через страх от того, что лучшее в своей жизни я уже потеряла и вернуть это невозможно.

А лучшим был он. Ваня. Поначалу восторженный, преданно влюбленный в меня мальчишка. Позже – мужчина, за которым, что называется, как за каменной стеной. Идеальный человек для жизни, но я в то время этого не понимала. И не только не понимала – попросту не искала ничего подобного. Хотелось страстей, приключений, новых людей и мест… И я сжигала за собой мосты, не думая о том, чтобы оглянуться. Вот только с каждым разом в сердце все сильнее углублялась непонятная тоска. И только теперь я знала ее истинное имя – одиночество.

Именно оно пригнало меня обратно, в родной город, когда моя жизнь рухнула. Именно здесь я могла окунуться в призрачное прошлое и поверить, хоть на самое короткое время, что я – все та же девчонка, у которой впереди целая жизнь. Все та же я и все тот же он.

Я слишком поздно осознала, что я такая замечательная вовсе не сама по себе. А только лишь потому, что таковой меня видел Ваня. Потому что в такую меня он верил.

И теперь я снова искала себя ту, прежнюю. И не могла отказаться от искушения побыть с тем, кто возрождал во мне все то, что я когда-то потеряла.

Конечно, все было не настолько невинно. Да, постепенно мне перестало хватать одних лишь воспоминаний. Да, я хотела этого человека рядом, совсем не думая о том, что он мне больше не принадлежит.

Я с каким-то одержимым мазохизмом хотела знать, что он делает в моменты, когда мы не переписываемся. Спит ли он с ней? Говорит ли все то, что говорил когда-то мне?

Глупо было придавать значение былым словам и обещаниям. Тем более что я сама ни одного из них, наверно, так и не сдержала. И все же мне до скрипа зубов, то трясучки, хотелось знать, что с ней у него все иначе. Не так. Не так сильно, не так остро, не… навсегда.

Я жалко всхлипнула, инстинктивно утерев ладонью глаза. Влажный след на дрожащей руке дал понять, что слезы все еще текут по щекам. И что я, определенно, совершенно не в состоянии вести сейчас машину.

Я кое-как все же сдвинулась с места, припарковавшись за ближайшим поворотом. Перед глазами все еще стояло лицо Мии – окаменелое, заострившиеся, с одними лишь живыми глазами, мучительно что-то выискивающими на моем лице. Может быть, недостатки, которых имелось с лихвой, а может, ответы на свои вопросы.

И у меня они тоже были. Я сотни раз одергивала себя, чтобы не спросить – неужели он действительно любил ее так же, как когда-то меня? Неужели действительно забыл все то, что нас связывало?

Впрочем, ответ на последний вопрос я знала и так. Не забыл. Он с таким же мазохизмом, что и я, нырял раз за разом в наше прошлое. Вот только так и не решался ни на что большее. Ни на то, чтобы из него выплыть, ни на то, чтобы остаться.

Как добралась до дома в тот день – я почти не помнила. Не помнила ничего из того, что вообще делала. Только смотрела все время, казалось, в одну точку – черный экран телефона, ожидая на нем приговора. Знала, конечно, что Ваня уже не напишет и не придет. Знала, что наверняка сейчас вымаливает прощения у жены. Понимала со всей болью, что она и сын для него важнее, а мое время – вышло.

И все же не могла оторвать взгляда от этой черной безмолвной поверхности. И все же так нелепо на что-то надеялась…

И испуганно вздрогнула, когда экран наконец загорелся. Сообщение было совсем коротким:

«Она меня выгнала».

Изначальный всплеск радости сменился угрызениями совести. Это была и моя вина тоже. Хотя бы потому, что именно этого я и хотела с тех пор, как мы снова встретились.

Но все вышло не так. Он не просил утешения в этом коротком сообщении, не рвался приехать. Просто констатировал факт – сухо и обреченно.

Я прождала несколько минут – не напишет ли он что-то еще. Но телефон молчал, лишь светилось обвиняюще одно-единственное сообщение на экране.

«Она меня выгнала»…

Внезапно мне показалось, будто это крик о помощи. И я подорвалась с места, не думая ни о том, что делаю, ни о том, как выгляжу. Просто выбежала из дома, села за руль и поехала.

А получасом спустя стояла, глядя на законную жену того, кого любила, и словно со стороны слышала собственный голос:

– Мия, мы можем поговорить?..

***

Я сидела и смотрела прямо перед собой. Иван ушел. Просто взял и уехал, оставив мне лишь ужасающее ощущение пустоты. Чем я это заслужила? Почему должна была стать кем-то не тем, кем являлась, чтобы он не просто остался, но меня оценил? Понял, как много потеряет, если его жены рядом не станет.

А Ваня не сделал ничего, чтобы я осознала, насколько он раскаивается. И раскаивался ли он, в самом-то деле?

– Миюсь… я сегодня останусь, – сказала мама, которой я была безумно благодарна за все, что она для меня делала.

– Да, – хрипло произнесла я, вскидывая голову и глядя на мать. – Никитку покормить нужно?

– Ты его кормила полчаса назад, – сказала мама. – Сейчас просто отдохни.

Мы с ней не обсуждали случившееся. Не говорили о Ване, Свете, о произошедшем. Мама просто была рядом и все. Чувствовала, что я попросту не справлюсь морально, если мы начнем говорить о моей жуткой боли и обиде.

– Отдохну, – заверила я ее, и она, немного посомневавшись, постояла рядом и все же ушла.

Звонок в дверь прозвучал так внезапно, что я некоторое время сидела, вперившись взглядом в собственные руки.

Это Ваня! Никто иной просто не мог оказаться на пороге нашего дома. Он, едва очутившись вне нас с сыном, понял, сколько всего потерял. И вот приехал… Чтобы что? Вымолить прощение? Рассказать, как раскаивается?

Я открыла и тут же замерла на пороге. Передо мной стояла Света.

– Мия, мы можем поговорить? – спросила она, и я криво улыбнулась.

Сложила руки на груди. Взглянула на нее оценивающе. Передо мною находилась женщина, которую я бы при всем желании не назвала бы красивой.  И почему я сейчас об этом думаю? Так и продолжаю задаваться вопросом – чем она лучше?

– Поговорить о чем? – вскинула я брови. – О том, чтобы я приняла Ивана обратно? Или вас обоих? Сразу – нет.

– Нет, конечно, – помотала она головой. – Я хотела сказать…

Она на мгновение задумалась, как будто бы подбирала слова. Интересно, Ваня уже успел уведомить ее, что мы с ним теперь живем не вместе? А может и вовсе, уже распаковывал вещи у Светы дома, пока она в качестве переговорщика отправилась ко мне?

– Я хотела сказать, что между мной и Иваном сейчас ничего не было, – повторила она то, что я уже слышала от мужа.

– Сейчас – это когда? – уточнила я с издевкой в голосе, которую даже невозможно было скрыть. – Сегодня? Час назад?

Я не должна была всего этого говорить. И вообще общаться с этой женщиной в принципе.

– Мия…

Мы смотрели друг на друга, и я понимала – Света не знает, что говорить и что делать. Казалось, она в этот самый момент задается одним-единственным вопросом: что она здесь забыла? Впрочем, это было полностью созвучно и моим мыслям.

– У вас есть минута, чтобы сказать то, что хотели, – проговорила я. – У меня нет времени.

Она так и продолжала стоять, переминаясь с ноги на ногу. И ничего больше не говорила. Да и слышать я от нее ничего не желала – все ведь было ясно и так.

– Больше мне добавить нечего, – все же сказала она, когда я уже собиралась закрыть дверь. – Кроме того, что Ваня тебя любит.

Я фыркнула и, взявшись за ручку двери, завершила этот странный визит и дурацкий разговор:

– С этим мы с ним разберемся как-нибудь сами, уж поверь.

После чего закрыла дверь перед носом Светланы, очень надеясь, что больше я ее никогда не увижу.