Читать книгу Фиалки расцветают в мае - Ан Грегор - Страница 5

Я села на ближайший первый ряд и, как оказалось впоследствии, очень зря. Я старалась не думать о Марке, надеялась до последнего, что всё-таки он меня не узнал. Или забыл о том случае.

– Что такое бизнес? – начал свою лекцию преподаватель, на бейдже которого было написано – Дэвид Фригман. Говорил он по-русски, но с явным акцентом. Вообще, мне очень нравится, когда иностранцы говорят по-русски. В их интерпретации язык звучит крайне необычно, и это, лично моё ощущение, приятно слушать. – Только не говорите мне, что это то, ради чего вы все сюда пришли, – и в зале раздались смешки. – Мне нужно ваше определение этого слова. Вот вы, – Дэвид посмотрел на меня и прочитал имя на бейдже, – мисс Филатова, скажите, что такое бизнес?

Казалось, у меня образовалась дыра в мозге, именно в той части, которая отвечает за мышление. Я не ожидала, что преподаватель будет что-то спрашивать, тем более меня. И, по закону жанра, мой мозг вместо того, чтобы думать над определением бизнеса вместе со мной, решил оставить меня в гордом одиночестве с этим вопросом.

– Бизнес – это… – торопливо искала ответ в недрах своего сознания. – Бизнес – это… своё дело…

– Это естественно, бизнес и переводится как дело, – мистер Фригман обратил свой взгляд на присутствующих. – Бизнес является конкретным направлением предпринимательской деятельности. В него входят деловые отношения, сферы влияния и определённый круг социума. Всё, чего мы ждём получить от бизнеса, – это прибыль и финансовая независимость. Но при этом любой проект, который мы собираемся создавать с нуля, может иметь успех только в том случае, если мы уделяем ему более 80 процентов своего времени. Именно поэтому в бизнесе дорога каждая минута, – тут он снова взглянул на меня. – Сегодня вы, мисс Филатова, соизволили опоздать на целых четыре минуты и, насколько я полагаю, абсолютно не имели представления, чего могли бы достигнуть за этот срок. За четыре минуты можно представить успешную бизнес-модель, подписать контракт с инвесторами, создать рекламу для гарантированного привлечения клиентов. Очевидно, это будет разумным наставлением, если я скажу, что нельзя так расточительно относиться к своему времени.

Четыре минуты, а столько слов. Как будто я сотворила что-то поистине непростительное. Но стоит признать, что чувствовала я себя крайне некомфортно в этой обстановке, когда при всех тебя унижают. Моё лицо заливалось краской, а причина была для меня совершенно бессмысленной. Ну вот – идеальное начало для знакомства с уже ставшим ненавистным бизнесом.

До окончания занятия Дэвид Фригман нас посвящал всё в более глубокие недра неопознанной науки, при этом рассказывая о том, как будут проходить наши занятия и какие величайшие современные деятели российского предпринимательства будут делать к нам визиты.

– Увидимся на следующей неделе, – попрощался с нами Дэвид.

И все студенты начали собираться, я же поспешнее остальных скидывала свои тетрадь и ручки в рюкзак, чтобы быстрее сбежать из этой аудитории подальше. Я не хочу здесь больше появляться, ни под каким предлогом Дарины, не хочу ничего изучать про бизнес и позориться, когда меня снова спросят. Мне хватило одного занятия, чтобы понять, что я здесь абсолютно лишняя, чужая. Я не должна быть здесь. Все сюда пришедшие – умные, разбирающиеся в экономике, да и имеющие смысл в этом разбираться, ибо богатые. А я? Чувствую себя чернографитным карандашом на фоне масляных красок, когда речь идёт о живописи. То есть моё нахождение здесь абсолютно бессмысленное.

– Какая удачная встреча, – над моими ушами прозвучал вкрадчивый голос, растягивая каждое слово до размеров высокоэтажного дома. Этот голос заставил меня напрячься и почувствовать, как по моей спине словно провели холодным лезвием. – Признаться честно, я и не думал, что встречу вас здесь. Практически потерял всю надежду.

– Вы меня искали? – бестелесным голосом проговорила я. – Зачем?

Хотя и так знала ответ на свой вопрос.

– Скоро вы это и узнаете, – холодно усмехнулся Марк, одной рукой развернул меня к себе и опустил взгляд на бейдж, – Дарина Филатова.

Я вздрогнула от внезапно нахлынувшего на меня испуга за мою подругу, что даже не сразу заметила, как мы остались с парнем вдвоём в аудитории.

– Пожалуйста, простите меня за тот случай, это чистое недоразумение, – выпалила я на одном дыхании с закрытыми глазами. – Я не знала, что вас зовут Марк Строганский, если бы знала, никогда не посмела бы себя так повести с вами.

– Однако повели, – непререкаемым голосом пробасил он. – Я ненавижу, когда кто-то портит моё настроение, особенно в день рождения.

– Это был ваш день рождения? – от удивления я даже открыла глаза.

– Это шутка? – с негодованием он взглянул на меня.

– Разве не помолвка? – замолчи, Даша, замолчи, просто согласись с ним и всё. Сделай всё, что угодно, но добейся его прощения, иначе Дарина никогда мне этого не простит.

– Это было вторичное, – мне показалось, или в его голосе действительно прозвучала неловкая нота?

– Простите, – выдавила я из себя. – Я просто не знала.

– Не знала, – повторил он мои слова. – И не только этого вы не знали. Но и зачем сюда вообще пришли. Вы ничего не мыслите в бизнесе, просто прожигаете родительские деньги. Какой смысл сюда было лезть, если не знаете обычного определения слова «бизнес»? Эта школа – в своём роде филиал оригинальной швейцарской школы бизнеса. Большинство преподавателей прибыли оттуда, специально выучили русский язык, дабы не создавать для своих учеников языкового барьера. Вы понимаете, что здесь ограниченное количество мест? И вы заняли чужое. Место того человека, который всеми силами старался сюда попасть. А вы не только этого не цените, но и позволяете себе опаздывать на эти занятия, – отчитал меня Марк.

– Меня заставили сюда ходить, – честно призналась я с опущенной головой.

Парень презрительно хмыкнул:

– И это ещё вы меня назвали «жалким подобием человека»? Разве не вы сейчас унижаетесь передо мной, бедняжка, которую заставили что-то делать? Сами ни на что не годитесь, ни к чему не стремитесь, ведь так?

Я кивнула, чтобы не спорить с ним.

– Зато легко можете позволить себе отчитывать других людей, о которых совсем ничего не знаете. И ради кого? – усмехнулся он. – Ради какой-то некомпетентной официантки?

– Но ведь она человек, – вскинула я голову. – Каким бы работником не была, она всё равно заслуживает к себе нормального человеческого обращения, разве нет?

– Снова хотите строить из себя героиню? – проскрежетал его голос. – Но вы немного не понимаете всей иерархии этого мира, либо же просто притворяетесь. Есть две категории людей – чего-то достигшие достойные люди и их слуги. Люди, что обслуживают, и те, что пользуются этими услугами. И знаете, только вам решать, к какой категории хотите принадлежать вы.

– В смысле? – не поняла я. Вроде как я и так принадлежу к той категории, которая обслуживает.

– Хотите ли вы остаться на своём уровне и двигаться вперёд, или же опуститься вниз, Дарина Филатова, – и снова Марк сделал акцент на имени.

Вот чёрт! Он же не обо мне сейчас говорит, он намекает на то, что хочет обанкротить мою подругу. Меня-то на самом деле вполне устраивал его этот «низ», но он точно не устроил бы Дарину. Как только вспомню, что она говорила по поводу работы, что не создана для неё…

– А… вообще-то я не очень хотела бы что-то менять в своей жизни. Лучше пусть всё остаётся, как есть.

– Хотите и дальше жить за счёт своих родителей? – он просверливал меня своим взглядом.

– Её… меня это совсем не смущает, – невинным взглядом посмотрела на него.

– Тогда стоит что-то изменить в своей жизни. Быть может, это станет для вас уроком. Потому что вы никогда не заслужите моего прощения, – вынес он приговор.

В моей голове пронеслась картина, где Дарина в дырявой одежде стоит на улице и просит милостыню.

– Умоляю, простите меня, господин Марк, – я упала на колени, полностью повторяя слова и жесты той официантки, из-за которой, собственно, и началась вся эта история. – Прошу, не банкротьте её… мою семью. Пожалуйста, умоляю.

– Какая же вы жалкая, – оглядел он меня с презрением и отошёл на два шага, как будто я прокажённая. – Вы мне омерзительны. Готовы ради денег про гордость свою забыть? Так сложно самой заработать?

– Сложно, – признала я, особенно если говорить о тех деньгах, которые зарабатывали родители Дарины. – Но я буду стараться, обещаю. Только простите меня на этот раз, прошу вас, я сделаю, что угодно, всё, что прикажете, – кажется, моя гордость действительно вышла погулять, а может, она сегодня вообще ко мне не заглядывала.

– Всё, что угодно? – заинтересовался он. – А что вы можете мне предложить? Деньги, заметьте, предлагать бессмысленно, а только они имеют значение в этом мире.

Вряд ли у меня вообще когда-нибудь бы зародилась такая мысль, как предлагать кому-то деньги. У меня самой их нет.

– Портрет! – внезапная догадка посетила мою голову.

– Что? – не понял Марк.

– Я могу нарисовать ваш портрет, – объяснила я.

Парень уставился на меня явно озадаченный.

– Я, конечно, не профессионал, но у меня очень неплохо получается. Во всяком случае, мне так говорят, – похвалила я себя.

– Зачем же мне портрет от посредственного художника? Не думаете ли вы, что лучше заказать свой портрет у профессионала, если он будет мне нужен?

– Да, но… так вы потратите деньги, а я нарисую вас абсолютно бесплатно, – на секунду у меня возникло ощущение, что я занимаюсь саморекламой.

– Это должно меня впечатлить?

– Безусловно! Вы только что сами говорили, что лишь деньги имеют значение. И вот – я сохраняю ваши деньги, – моя улыбка лучилась бескрайним счастьем.

– В том случае только, если портрет мне был бы нужен.

– Никогда не знаете, как неожиданно он может понадобиться, – я всеми силами пыталась уговорить его принять от меня этот портрет в знак примирения. Потому что я не знала, что ещё могла ему предложить. Рисовать – это всё, что я могу.

Марк долгое время смотрел на меня, как бы раздумывая, давать мне шанс или нет.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Будем считать этот портрет вашей платой за причинённый мне моральный ущерб. Но только в том случае, если он мне понравится.

– В этом можете не сомневаться, – пыталась я его заверить, но голос предательски дрогнул. Никогда не знаешь, что нужно, чтобы угодить этим богачам. Но ничего, я выложусь по полной. Всю душу вылью в этот портрет, чтобы у него не осталось никаких сомнений по поводу моего прощения.

– Жду к следующему занятию, – заключил Марк Строганский и быстрыми шагами пересёк расстояние от меня до выходной двери. – И кстати, это задатки настоящего бизнесмена – умение продать человеку то, что ему не нужно, под предлогом, что это может когда-нибудь понадобиться, – похвалил он перед выходом, а затем в одну секунду скрылся за дверью.

Я же встала с колен и последовала его примеру. Портрет придётся начать сегодня, потому что следующее занятие всего через пять дней. А я так быстро портреты ещё никогда не рисовала.

Фотографию этого нарцисса я нашла в интернете. Ни в каких соцсетях я не смогла его найти. Но в глобальном поисковике есть парочка его фото: с конференций, приёмов и в жёлтой прессе. Именно обложку с его фотографией из какого-то не известного мне журнала я и распечатала, так как это единственное чёткое фото с его лицом. Кстати, на обложке было написано: «Сын Альберта Строганского увеличил прибыль семейного бизнеса в три раза!» И этой обложке два месяца. Кажется, я многого не знаю об этом Марке. Оказывается, он не бездельник, вон, бизнес увеличивает семейный. Но если он так хорошо разбирается в бизнесе, зачем тогда ему эти курсы? Чтобы ещё умнее стать? Заполнить пробелы в знаниях? Почему у меня нет такого стремления к учёбе?

Расположившись за мольбертом в рисовальном классе и повесив фотографию на верхний уголок доски, я начала рисовать контуры на листе А3.

Прорисовывая контуры его лица, я заметила, что черты у него изящные и выразительные, в меру строгие и довольно властные. И они завораживающие. Особенно его небесные глаза. И острые скулы, о которые можно порезаться. И… губы… У него идеальное лицо для портретистов, потому что оно – эталон. Поэтому мне безумно нравилось его рисовать. Кажется, мне никогда ещё не доставляло столько удовольствия рисование чьего-либо портрета. За исключением Саши Золотова, конечно.

Я провела всё воскресенье и остальные ночи в рисовальном классе, договорившись с охранником корпуса, чтобы он мне разрешил закончить домашние задания, так как в общежитии невозможно рисовать. Но не из-за обстановки, там удобные большие столы под каждой кроватью (они выглядят как двухъярусные кровати, но на первом ярусе вместо кровати рабочий стол), а потому, что моё вдохновение прогоняют мои соседки. А здесь так уютно и спокойно, никто не приводит своих вечно надоедающих мне гостей, парней и других персон. Здесь я и задание по проектированию сделала. Здесь я провожу, можно сказать, большую часть своего свободного времени. И только один минус: не было холодильника с едой. Но зато был чайник.

Глаза закрывались сами собой, но, вооружившись банкой кофе, я постоянно заваривала ароматный напиток. И сон снимало как рукой, но, к сожалению, ненадолго.

– Ого, такой красавчик, – как-то вечером в понедельник подошла ко мне моя одногруппница – Влада Муравьева, которая тоже занималась здесь проектированием. Она единственная в группе, с кем я более-менее общаюсь. – А это кто, твой парень?

Я немного опешила:

– Нет, конечно, это так, знакомый.

– А почему тогда его портрет рисуешь? – с подозрением взглянула на меня.

– Он попросил, – нашлась я. Частично, это правда.

– Ой, а ты можешь и для меня тогда кое-кого нарисовать?

– Могу… – неуверенно проговорила я. На самом деле, я не очень люблю рисовать кому-то. Я рисую для души, просто для себя. Много раз рисовала Дарину, потому что ей безумно нравится, как я рисую. Она сама так говорит. И мои портреты у неё действительно висят в рамочках. Мне очень приятно, что мои работы ценят. Поэтому Дарину я всегда рисую с душой. К тому же она очень красивая. Перед её красотой можно преклонить колено.

– Тогда я на неделе тебе принесу фотку, хорошо? – обрадовалась Влада.

– Хорошо, – с досадой кивнула я.

Пятая ночь подходила к концу, и портрет был готов. И хотя я была выжата как лимон, моему счастью не было предела. Мне казалось, что лучше я ещё никогда в своей жизни не рисовала. Это лучшая работа среди всех. Более качественная, прорисованная. И хотя мне пришлось не спать толком, я была крайне довольна собой. И сомнений в том, что этот портрет может не понравиться его владельцу, совершенно не было.

На следующий день у меня было хорошее настроение, я была в предвкушении предстоящей встречи с жестоким тираном. Возможно, в этот день всё закончится, и я смогу вздохнуть спокойно. Хотя, если говорить откровенно, Марк ещё никак не успел мне насолить. Ни мне, ни моей подруге. Так что зря я так на него взъелась. Может, он не такой уж и плохой, ведь разрешил же он мне искупить свою вину портретом. Ведь если он такой богатый и поднимает семейный бизнес в три раза, значит, он может позволить о себе высокое мнение. Имеет право заставить всех относиться к нему с уважением и признательностью.

Сегодня на мне были гольфы в чёрно-красную полоску, тёмные шорты с подтяжками и алая футболка. А волосы перевязаны красной ленточкой. Подтяжки, ленточки и комбинезоны – это моё всё.

В институте, как обычно, мне пришлось выслушать парочку колкостей по поводу моего наряда от Алёны Серебряковой и её свиты. Но я, как всегда, пропустила эту информацию мимо ушей. Меня не волнует их мнение насчёт моего стиля в одежде. Мне он нравится, и это главное.

На занятие в бизнес школе я пришла на двадцать минут раньше, чтобы в этот раз точно не опоздать и не выслушивать обвинения на мой счёт. Но даже в это время собралась половина однокашников. Марк пришёл за пять минут до начала. Его взгляд лишь прошёлся по мне, и он направился к своему месту, на котором сидел и в прошлый раз.

Мы говорили на сегодняшнем занятии о старте бизнеса. Дэвид Фригман пригласил Азхара Джафарова, основателя и владельца группы компаний Repost. Мистер Джафаров предлагал нам воспользоваться опытом конкурентов, прежде чем запустить свой бизнес или направление на новом рынке. Узнать у конкурентов выигрышные стратегии и действовать, избегая ошибок, что в конечном итоге сэкономит кучу ресурсов.

Также он рассказал нам, как наладить поток клиентов. Для этого есть определённый рецепт. Первое, определяем самый ходовой товар в своём ассортименте. Второе, значительно снижаем цену на этот продукт, к примеру, продаём по себестоимости. И третье, оповещаем о новой цене максимальное количество людей в округе в виде раздачи листовок, флаеров и тому подобное. Что имеем в итоге? Я лично ничего не имею, а они поднимут выручку в своём магазине и привлекут поток новых клиентов.

После занятия я заметила, что Марк никуда не спешил и спокойно сидел на своём месте, ожидая моих действий. Я подождала, пока все выйдут и мы останемся вдвоём в аудитории, и подошла к нему.

– Здравствуй, – и с замедлением добавила, – те. Я, как и договаривались, подготовила портрет, – открыв тубус, я выудила из него рисунок, расправила и протянула владельцу. – Вот.

Марк всё это время с любопытством разглядывал мой наряд, вальяжно раскинувшись на сидении.

– Интересно, – произнёс он непонятно к чему и взял из моих рук портрет.

Несколько минут он рассматривал рисунок, а затем неожиданно для меня порвал его на две половины.

– И вы ещё смеете мне предлагать это? Убогая пародия на то, что вы называете «портретом», – он разорвал ещё на две части. – Если не умеете рисовать – не беритесь, – ещё на две части, – а если умеете, то хотя бы старайтесь, – ещё на две части. – Кому бы там ни нравились ваши рисунки, для меня вы – бездарность, – ещё и ещё рвал на кусочки.

Я тупо смотрела на клочки бумаги в его руке и никак не могла поверить, что это моя работа. На глаза наворачивались слёзы. Бессонные ночи, столько стараний…

– Ну, и хорошо, что ты разорвал его! – внезапно я вспылила. – Мне тоже не понравился он. Никогда в своей жизни я не рисовала лица уродливее этого. Столько мучений испытала я, пока рисовала тебя. Каждую минуту грозилась его порвать. Так что хорошо, что ты сам это сделал.

Перед моими глазами была пелена злости и обиды, поэтому уже было всё равно, что он подумает обо мне. К чему это приведёт. Такое стерпеть я не могу. И ещё я думала, что этот человек может быть хорошим? Ничего подобного. Правильно о нём говорил Саша. Ужасный и жестокий.

Марка, однако, мои слова разозлили не меньше, и он, резко поднявшись на месте, исказился в лице.

– Вам не кажется, что когда просят прощения, то извиняются немного не таким образом? Совсем страх потеряли?

Я хотела казаться сильной, невозмутимо смотреть ему в лицо, но глазам тяжело было сдерживать поступающие слёзы.

– Но ты первый меня обидел, – тихим дрожащим голосом произнесла я.

– Обидел? – с недоверием он посмотрел на меня.

– Да, потому что я творческая душа, – и полились стихи из неоткуда:

Меня легко обидеть и легко задеть,

Но я могу сдержаться.

Сойти вам может это с плеч,

Но в голове моей остаться.

Я так старалась вас рисовать, ночами не спала. Никогда я столько усилий не прикладывала в рисунок. Хотела, чтобы вам понравилось. А вы взяли и порвали его, – опустив взгляд, я начала горько плакать от обиды.

– Простите, – спустя минуту колебаний, провинившимся голосом произнёс Марк.

Я в удивлении от услышанного резко подняла голову с заплаканными глазами и переспросила:

– Что вы сказали?

Парень, поняв, что произнёс извинение в порыве эмоций, грубо бросил:

– Забудьте, – и быстрыми шагами удалился из аудитории.

Засыпая этой ночью, я думала о том, что всё вышло как-то неправильно, не так, как я рассчитывала. Мало того, что он не принял мои извинения, так ещё я ему нагрубила. Теперь у моей подруги точно будут неприятности. Но чтобы избежать их, мне придётся признаться Марку, что я не Дарина. Пусть он мне мстит, а не ей. Но тогда Дарине придётся ходить на эти занятия. Конечно, она не скажет мне за это «спасибо». Может, она даже перестанет со мной общаться. Но мне ничего не остаётся, лучше так, чем если Дарина лишится попечения своих родителей. Надо будет завтра с ней поговорить об этом. И будь, что будет…

На следующее утро на шестом этаже торгового центра «Рассвет» в кабинет Строганского постучалась девушка с сообщением о предстоящей конференции через десять минут.

– Хорошо, благодарю, – бестелесно отозвался тот, продолжая за своим столом усердно клеить клочки бумаги на картонном листе А3. Он собирал их, словно пазлы, склеивал со всей аккуратностью и кропотливостью, на которые только был способен, стараясь восстановить портрет, что был ранее нарисован на них.

Его портрет.